ДТП на Ленинском: Адвоката выставили из зала суда

Сын погибшей в ДТП с участием машины «ЛУКойла» Веры Сидельниковой отказался от услуг адвокатов Игоря Трунова и Людмилы Айвар «в связи с ненадлежащим исполнением профессиональных обязанностей», и заявил, что не имеет претензий к следствию. Это произошло во время заседания в Тверском суде Москвы, где должна была рассматриваться жалоба адвокатов на следствие.

Айвар в суде выразила недоумение поведением клиента, не сообщившим ей лично о своем решении. Юриста попросили удалиться из зала заседания.

Что произошло в деле со скандальным ДТП на Ленинском, рассказывает адвокат Игорь Трунов.

«СП»: — Игорь Леонидович, почему Сергей Сидельников отказался от ваших услуг?

— По тому, как это произошло, становится понятным, почему это произошло. Мы активно работали по делу, и собрали большой пакет нарушений со стороны следствия, которые необходимо устранить именно сейчас, пока следствие идет. Мы обжаловали действия следователя в суде, и результатом этого обжалования должно было быть решение суда об устранении этих нарушений. Понятно, часть нарушений следователю устранить достаточно сложно, но часть возможно. Речь шла о назначении повторных экспертиз, поскольку первоначальные были проведены однобоко.

«СП»: — Какие конкретно нарушения вы имели в виду?

— Это касалось пленки с камеры виденонаблюдения: непонятно, когда была снята, и почему состояла из различных кусков. Потом, экспертизы салона: были обнаружены следы крови вице-президента «Лукойла» Баркова в районе водительского кресла, а следы пота водителя — наоборот, на заднем диване лимузина. Наконец, это схема ДТП, которая была составлена с грубейшими нарушениями.

Отбить нашу жалобу следователю было бы достаточно сложно. Естественно, нарушения пришлось бы устранять. И вот в этот момент Сергей попросил суд отозвать жалобу.

«СП»: — Как вы узнали об этом?

— Мы пришли в суд. К нам вышла судья, и сказала, что сейчас она созванивалась с потерпевшим Сергеем Сидельниковым, и он не имеет претензий к следователю, просит жалобу отозвать, и к адвокатам больше обращаться не будет.

«СП»: — Вас удивил такой поворот?

— Еще бы. Удивительно, откуда у судьи номер мобильного телефона потерпевшего? Потом, что это вообще за конфиденциальные переговоры между судьей и потерпевшим?! Мы спросили судью, есть ли у нее письменное заявление от Сергея, где изложена его позиция? Оказалось, нет ни заявления, ни каких-либо других документов. И что сам Сергей не собирается сообщать нам о своем решении лично.

Я заметил судье, что в таком случае, вообще-то, невозможно утверждать, что информация исходит именно от Сергея Сидельникова. К тому же, строго говоря, суд рассматривает жалобу не Cергея. Заявителями являемся мы, адвокаты. Поэтому отказ Сергея не влечет никаких процессуальных последствий: если даже он отказался сегодня, мы обжалуем действия вчерашнего дня.

«СП»: — Словом, вы настаивали на рассмотрении жалобы?

— Да, и суд согласился. Но судья сказала, что при этом адвокаты не будут являться участниками судопроизводства. Получалось, мы, заявители, будем простыми слушателями без процессуальных прав. Мы, в свою очередь, отметили, что устные заявления не могут служить основанием для прекращения дела.

«СП»: — А что судья?

— На это судья дала команду судебным приставам вывести Людмилу Айвар из зала суда. И начала рассматривать дело с участием прокурора и следователя. Понятно, что они говорят: прокурор — что претензий к следователю нет, следователь — что отдает свою судьбу на усмотрение суда. В итоге суд выносит решение дело прекратить.

«СП»: — Вы как-то пытались прояснить ситуацию?

— Мы позвонили семье погибшей Ольги Александриной, которая была за рулем «Ситроена». Нам сказали, что внутри семьи достаточно трудное общение, и нельзя сказать, почему Сергей принял такое решение.

Естественно, мы можем оказать какое-то влияние на ситуацию, но по результатам решения суда. Если Ольгу Александрину признают виновной в ДТП, мы, со стороны родителей, имеем право обжаловать это решение, и знакомиться с материалами дела. Если Ольгу признают невиновной, ее родителей автоматически признают потерпевшими, и автоматически встанет вопрос о возмещении вреда.

Вообще, вся эта история связана, прежде всего, с сиротой, дочкой погибшей Ольги, и возмещением ей вреда. Если будет признан виновным «Лукойл», как владелец «Мерседеса», они будут обязаны выплатить полное возмещение вреда сироте, которой скоро исполнится два годика.

«СП»: — Что значит — полное возмещение?

— Пенсия по утрате кормильца — в среднем, это 20−25 тысяч рублей ежемесячно. Плюс моральный вред, оплата погребальных услуг, другие разновидности вреда — это единовременная выплата порядка 1 млн рублей.

Поэтому решение Сергея достаточно странное. Но мы, естественно, не стали ему звонить, и настаивать на выяснении отношений. Если он принял такое решение — значит, у него были мотивы это сделать. И ставить человека в неловкое положение мы не стали — решили, это будет неэтично с нашей стороны.

«СП»: — Сергею мог «Лукойл» что-то заплатить, и на этом уровне закрыть вопрос?

— Конечно, такие страсти возникают только тогда, когда есть материальная составляющая. ДТП — не умышленное убийство. Понятно, кто бы ни был за рулем — он все равно не злодей. Как правило, расследование ДТП не имеет такого качественного расследования, как, например, убийство. В ДТП у нас гибнет много людей, 30 тысяч человек ежегодно. Ясно, что это 30 тысяч потенциальных обвиняемых, и к ним население и закон относятся достаточно благосклонно — преступление не умышленное, никто не был пьян.

И единственный рычаг влияния на качество следствия — это материальный рычаг, компенсация вреда. И когда этот рычаг исчезает, исчезает, как правило, и все уголовное дело.