Пожары превратили экосистемы Центральной России в пустыню

На их восстановление потребуется минимум 30−40 лет

На фоне сотен тысяч гектаров горящего леса, десятков пострадавших от огня населенных пунктов и множества погибших и раненых — практически незаметна другая беда, приближающаяся к России — может быть, беда не менее грозная. Речь о гибели всех и всяческих экосистем на громадных площадях, пожранных небывалым за последнее столетие огнем. О растениях и животных всех видов, в том числе занесенных в Красную книгу, которые безвозвратно гибнут в пламени и, возможно, уже никогда не возродятся в том виде, в каком мы знали их еще недавно.

Когда огонь подбирался к окраинам Воронежа, на городские улицы, по словам очевидцев, высыпали животные, которых в «мирное время» уже давно никто не видел рядом с цивилизацией. Обычно осторожные лисицы, волки, кабаны; один из завсегдатаев воронежского городского форума утверждает, что видел даже исчезнувшего в этих местах уже столетие назад благородного оленя.

Еще более внушительный список — у жителей более северной лесной зоны; так, в деревнях Выксунского района Нижегородской области видели полуобгоревших, спасающихся от пожара лосей, косуль, медвежат. Тысячами снимаются с гнездовий птицы и пытаются улететь от палящего огня: чаще всего, безуспешно…

«Если крупные копытные еще могут уцелеть во время лесного пожара, то более мелкие животные гибнут сразу — от удушья или сгорая заживо, — поясняет „СП“ Евгениий Ильинский, президент Центра правовой зоозащиты . — Когда по лесу проходит огонь, уничтожается не просто экологическая система: убивается просто все, что можно и что нельзя; после пожара на месте леса на многие годы остается пустыня. Это не то вымирание, с которым обычно борются экологи — медленное, постепенное — это кровавая гекатомба». Это подтверждают и очевидцы, бывавшие в лесах сразу после пожаров: одно из самых ярких их впечатлений — мертвая тишина, не нарушаемая ни птицами, ни шумом травы.

По словам Ильинского, от пожара спастись не удается даже тем, кто сумел обогнать пожар и вышел к людям. Такие животные, по данным зоозащитника, становятся легкой добычей людей, вышедших бороться с огнем. «Понимаете, если на людей выскакивают очумевшие от паники зайцы, лисы, лоси — соблазн слишком велик», — говорит эколог.

Но даже если таких случаев на деле немного — вряд ли поглощенные борьбой с огнем люди в полную силу наслаждаются охотой — в пожарах в любом случае гибнут десятки и сотни уникальных биоценозов — уголков природной гармонии, где функционировали извечные пищевые цепочки, где растения и животные были все на своем месте. Уже сейчас известно, что огонь повредил или угрожает повредить множество заповедников и заказников Центральной России.

Горит Окский заповедник, пожары подошли вплотную к знаменитой Галичьей горе под Липецком, под угрозой еще множество заказников, в том числе «Журавлиная родина» под Талдомом. «Основная причина этому, — полагает Евгений Ильинский, — в том, что, если защита людей и их имущества от пожаров у нас хоть как-то законодательно прописана, то животный и растительный мир, наши экосистемы — не защищает практически никто.

Когда-то — и вполне еще недавно, до введения в действие Лесного кодекса — уходом за лесом, наблюдением за его экосистемами занимались лесничие и охотоведы. Теперь предполагается, что этим будут заниматься компании на подряде, по государственному тендеру. Но тендерная система у нас устроена так замечательно, что практически единственным критерием победы в конкурсе стала стоимость контракта. Вдумайтесь: кто предложит цену подешевле — то есть подрядчик заведомо некачественный — тот и получает власть над лесом. Естественно, при этом уход за экосистемами стремится к нулю!"

Центр правовой зоозащиты уже составил обращение к президенту страны Дмитрию Медведеву с просьбой немедленно внести в законодательство ряд изменений, ставящих под защиту не только лес как товарную площадку или источник сырья, но и как целостную жизненную систему. Обязать спасать диких животных при стихийных бедствиях так же, как и людей.

При этом восстановить русские леса до того состояния, в каком они были до пожара, непросто, недешево и достаточно долго, рассказывал корреспонденту «СП» директор опытного лесхоза Московского государственного университета леса (МГУЛ) Ярослав Глубиш, заслуженный лесовод России и доктор биологических наук. Полный цикл возрождения леса — если этим начинать заниматься сразу после лесного пожара — занимает 30—40 лет, если пустить дело на самотек, то не обойтись и полувеком.

«У нас есть под Москвой делянки, где выращиваются новогодние елки на продажу. Мы регулярно рубим товарный лес на одном участке и тут же высаживаем новый, а жизненный цикл хвойного дерева от саженца до взрослой 30-метровой красавицы-ели — около 40 лет. — рассказал Глубиш. — После лесного пожара всё сложнее — нужно подготовить почву, плодородность которой разрушена огнем. В нее вносятся удобрения, затем высаживаются саженцы. Саженцев потребуется огромное количество — если, конечно, власти решатся восстанавливать леса не на словах, а на деле. А машины, которые быстро сажают маленькие ели, у нас давно уже существуют».

По словам лесовода, выращивать деревья — это бизнес, похожий на огородничество, только период роста слишком велик — измеряется десятилетиями. Если бизнесмен уверен в своем будущем на данной земле — растить лес выгодно и приятно, но это одни из наиболее «долгих» денег в бизнесе. Никакой краткосрочной прибыли с леса, кроме как истребив его без замещения, получить невозможно. А это значит, что заниматься лесным хозяйством все-таки придется государству — если, конечно, хотя бы у государственных чиновников сохранилась способность играть «в долгую».

Пока же, наряду с восстановлением лесов и спасением их экосистем, правительству придется заняться, судя по всему, и гидрологией. Дело в том, что уже на следующий год, как прогнозируют географы, многие малые реки страны могут серьезно обмелеть и встать на грань исчезновения. Особенно те их них, основным источником которых является снеговая вода, задерживаемая почвами.

«Пожар, несомненно, может нарушить структуру поверхностных слоев почвы, — рассказал „СП“ геоботаник Алексей Иванов. — Корневые системы растений перестают задерживать воду, она быстрее проходит сквозь верхние горизонты к водоносным слоям — в результате мы будем иметь паводок больше обычного при данной толщине снегового покрова, а в межень (летом, в малую воду) речки и ручьи обмелеют значительно сильнее обычного». Вероятно, катастрофических событий ждать не приходится, но регенерация лесной зоны без дополнительных мероприятий по мелиорации и вообще — без ухода за возрождаемыми лесами — грозит затянуться так, что лишь наши внуки смогут снова увидеть настоящий русский лес.