Кижи находятся на грани уничтожения

Один из символов России, почти столь же значимый, как Московский Кремль или Софийский собор в Новгороде, в ближайшие годы может навсегда потерять свою уникальность. По крайней мере, именно так оценивают перспективы ансамбля Кижского погоста в Карелии эксперты ЮНЕСКО, которые недавно вновь обратились к правительству Росии с предупреждением.

Если подход к начинающейся реставрации Кижей не будет немедленно пересмотирен, всемирно известный памятник деревянного зодчества может быть признан не соответствующим критериям списка объектов всемирного наследия, говорят в ЮНЕСКО. Обращение это, за номером COM 7B.94, было принято 3 августа в бразильской столице Бразилиа, где проходила 34-я сессия этой международной организации. Еще немного, утверждают эксперты — и Кижи попадут в культурную «Красную книгу» — список, озаглавленный «Всемирное культурное наследие под угрозой».

Международных специалистов по культурному наследию, которые посетили Кижи в последний раз в апреле этого года, беспокоит запланированная реставрация главного памятника погоста — 22-главой церкви Спаса Преображения (1714 год). Кроме того, на острове Кижи планируется строительство туристического центра, который может исказить ландшафт знаменитого заповедника.

Наиболее значима, конечно, первая угроза. Дело в том, что, хотя в России еще в середине прошлого века были до тонкостей разработаны технологии реставрации деревянных строений самой разной сложности (в частности, такой реставрации подвергались и Кижи), на этот раз администрацией музея-заповедника принято решение испробовать новаторскую технологию. Эта методика называется «лифтингом» — речь, по сути, идет о замене подгнивших нижних венцов строения на новые без полной разборки храма, «на домкратах». Такая операция обычна для простых деревянных зданий — изб, амбаров — но грандиозный храм может просто не выдержать такого.

«Следует признать, что выбор методики реставрации обусловлен не интересами сохранения уникального деревянного памятника, а необходимостью его непрерывного использования в целях привлечения туристического потока, — пишут в своем обращении к ЮНЕСКО реставраторы Вячеслав Орфинский, Александр Попов и Игорь Шургин. — Вследствие отказа от реставрации памятника историческими инструментами по историческим технологиям неизбежны технологические ошибки, которые произойдут при несовпадении последовательности производства реставрационных работ с последовательностью исторического строительства. Лифтинг по своей сути является той же переборкой памятника, но не традиционным способом, применение которого приведет к повреждению подлинных элементов сруба. Неизбежно вырезание древесины в подлинных конструкциях памятника, нарушение их работы и последующее применение нетрадиционных приемов восстановления их целостности. Данный проект носит экспериментальный характер, и его реализация нанесет невосполнимый вред храму».

Более того, самое известное произведение русского деревянного зодчества уже сейчас глубоко «больно» в результате реставрации, проведенной на памятнике в начале 80-х годов, отметили эксперты. Еще в 1981—1983 гг. в процессе установки внутреннего несущего металлического каркаса в храме были выпилены половые балки и тесаные плахи полов ХVIII в., удалены дощатые полы ХIХ в. и подлинные конструктивные связи, разобрано «небо»; для установки сжимов по всей высоте храма были многократно просверлены бревна сруба. Таким образом, были полностью уничтожены интерьеры и конструктивные связи здания.

«Основным итогом этих „реставраций“ стала утрата подлинных элементов памятника, более активное разрушение стен сруба, ослабление несущей способности конструкции», пишут эксперты. Реставраторы опасаются, что если реставрацию Кижского храма по проекту, принятому сейчас за основу, продолжится, то скоро великолепная церковь превратится в декорацию, в муляж. Восстановить памятник и репутацию российских реставраторов, как сичтают авторы письма, можно лишь, перебрав церковь по историческим технологиям и с применением исторических инструментов, которые имеются в коллекциях музеев и реставрационных мастерских.

Вторая угроза — принятый ныне генплан развития музея-заповедника, в котором предумсатривается строительство на заповедной территории туристического комплекса, в том числе мест для питания и ночевки туристических групп. Напомним, изначально на Кижах нет ничего подобного, а нахождение посторонних на Кижах ночью фактически запрещено.

Случай Кижского погоста — далеко не единичный; он, скорее, может считаться типическим для прекрасных монастырских и крепостных ансамблей России, ставших в советские времена музеями-заповедниками, а в постсоветские понемногу «приватизируемых» разными инстанциями. Реставрация, относившася в советские годы к сфере науки и культуры, все больше становится лишь одной из областей строительства.

О Кижах и проблемах современной реставрации деревянного зодчества с обозревателем «СП» побеседовал Игорь Шургин, опытнейший реставратор деревянных строений и глава фонда «Поддержка памятников деревянного зодчества»:

«СП»: — Вы — один из авторов обращения в ЮНЕСКО…

— Ну, скорее «подписант»; но, безусловно, обо всей ситуации там я знаю. Да, положение на острове сложилось угрожающее.

«СП»: — В письме упоминается, что еще в советские годы храм Преображения реставрировали при помощи металлических подпорок и прочих современных технологий…

— История реставрации Кижского погоста — и, в частности, Преображенской церкви — тянется уже около полувека. Стержневая проблема тут — то, что во все времена люди, принимавшие решения, возражали против классической реставрации путем переборки по элементам. Так принято реставрировать все памятники европейского деревянного зодчества — аккуратно разобрать по элементам, взамен поврежденных изготовить новые и столь же аккуратно собрать.

Однако в Кижах был особый случай. После того, как Ополовников в 60-х годах провел архитектурную реставрацию, стало ясно, в каком плачевном состоянии находится храм, встал вопрос о его срочной реставрации. Уже в начале 70-х годов многие конструкции были ослаблены, требовалась их замена. Но на это тогдашняя власть не пошла.

«СП»: — Почему?

— Я, кажется, один из немногих оставшихся в живых свидетелей этого разговора, когда министр культуры (тогда эту должность занимала Екатерина Фурцева — «СП») приезжала на остров летом 1972 или 1973 года, решать вопрос о реставрации Кижского ансамбля. Когда зашла речь о разборке храма, нам было сказано: неужели сейчас, в век научно-технического прогресса и космических технологий, мы не можем сделать реставрацию без разборки храма? А то ведь неудобно получится: пока идет реставрация, к острову будут подходить суда с туристами, в том числе с иностранцами — а знакомого силуэта на острове нет!

«СП»: — То есть уже тогда думали главным образом о потоке туристов?

— Именно так. Этот лейтмотив звучит до сих пор. И вот первая из новаторских идей состояла в следующем: поставить по бокам церкви два мощных портальных крана, приподнять на них церковь и так ее перебирать, не нарушая видовую панораму острова. Разрабатывал этот проект Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ). Когда рассчитали поточнее, оказлось, что проект неосуществим — хотя мы, реставраторы, об этом говорили с самого начала.

Ну да ладно; следующая идея как раз была та, что осуществили в начале 80-х годов: воздвигнуть внутри храма несущие металлоконструкции, «леса», и с опорой на них постепенно перебрать церковь. Но, во-первых, если первый проект, с кранами, не нарушал целостность элементов храма, то этот, с лесами, заставил демонтировать интерьеры церкви, нарушить целостность многих элементов. Да, вдобавок, и тут выяснилось, что перебрать Кижских храм с опорой на внутренние конструкции не получается.

Тогда среди реставраторов уже появился Александр Попов, и он со свойственной ему энергией практически сумел склонить руководство к классической реставрации с разборкой. Но немного не успел: кончилась советская власть, кончились деньги. А когда средства вновь появились, пошли разговоры о нынешнем проекте, с применением «норвежского лифтинга».

Сейчас же происходит вот что: стало понятно, что и технология «лифтинга» полностью нас не спасает. Решено все-таки перебирать храм — но с опорой на временные «лифтованные» конструкции. Вывешивать разные части церкви на разном уровне. То есть это та же переборка, но по удобству и разумности это как чесать правой ногой левое ухо…

«СП»: — Допустим, что все-таки рано или поздно руководство придет к мысли о неизбежности разборки храма и его реставрации по традиционному методу. Есть в России мастера, которые смогут выполнить настолько сложный проект?

— Пока что на этот вопрос легко ответить. Есть такие мастера, и лучший из них — уже упомянутый Александр Попов, кстати, тоже автор нашего письма. И его ученики, последователи. За последние 20 лет Попов сделал, может быть, не так много, но это были проекты на высшем уровне качества — например, один из храмов в Архангельской области, за который получил Госпремию. Два года назад теми же, классическими методами, Попов реставрировал одну из деревянных церквей под Ферапонтовым. Здесь, в Москве, он занимается церковью, вывезенной из Архангельской области в музей Коломенское.

«СП»: — А каково вообще положение школы реставрации деревянного зодчества в России?

— А школы, собственно говоря, нет, только Попов и его ученики — личная, так сказать, школа. На государственном уровне никто реставрацией дерева просто не занимался. Мастера, которые восстанавливали дерево в 60-х годах и ранее, уже все умерли, школы не оставив. Дело в том, что если школу каменщиков-реставраторов в СССР создали заново — нужно было восстанавливать разрушенное после войны, а каменщики XIX века уже ушли из жизни — то плотников при Хрущеве было еще много. Топор умели держать почти все мужики — это ведь было до кампании «бесперспективных» деревень. Поэтому мастеров нашли довольно быстро. Но, как позже оказалось, это были не те мастера, что требовалось.

«СП»: — А что требуется от реставратора-«денревянщика»?

— Технологии, по которым строились избы в начале и середине ХХ века — уже не те, что употреблялись в XIX столетии и тем более, еще раньше. Инструменты также были совершенно другие. Поэтому хороший реставратор учится работать с деревом заново — по тем технологиям и теми средствами, которые были доступны строителям тех же Кижей.

«СП»: — Что вы скажете о перспективах реставрации в России?

— Увы, с каждым годом становится хуже и хуже. Дело в том, что уже несколько лет мы вовлечены в систему тендеров по госзакупкам. Результат — тот же, что и в других отраслях: побеждают на торгах невнятные фирмы, которые не отреставрировали ни одного объекта. А проигрывают известные реставраторы — например, еще одни ученики Попова из «Поморской школы», за плечами которых не один десяток объектов на Русском Севере. Больше того, эти подрядчики «темные лошадки» нанимают на субподряд вовсе неизвестных строителей. Какая у них квалификация и какое качество работы — догадайтесь сами.

Вообще, нынешнее законодательство приравняло нас фактически к строителям — заставило объединяться в Саморегулируемые организации и так далее. А ведь все советские годы реставраторы боролись именно за обособление от Госстроя. Ведь строителям мы только мешаем, отсюда и отношение к нам. А вот теперь все завоеванное в советские времена у нас отбирают…