Наследие России сократят в 10 раз

Более 400 малых городов России могут в ближайшие годы лишиться статуса «исторический город». Соответствующий проект готовится в двух федеральных министерствах: Минкультуры и Минрегионразвития. Статус исторического города, по действующему законодательству, обеспечивает более строгую охрану объектов культурного наследия — а лишение этого статуса, как опасаются краеведы, может обернуться для множества городов страны активизацией варварской застройки и сносов.

Крайне обеспокоена этими инициативами глава Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) Галина Маланичева. По ее словам, список исторических городов России (полностью см. здесь) может быть сокращен до 40 населенных пунктов.

Маланичева отметила, что таким образом можно будет избавиться от культурного наследия; «никакое строительство типовых гостиниц для массового туризма уже не спасет, так как ехать туристам будет некуда», — сказала эксперт.

В Минкультуры РФ и Минрегионразвития «СП» не удалось оперативно получить комментарии по данному вопросу. В пресс-службе Росохранкультуры — ведомства, напрямую занимающегося охраной памятников культурного наследия на территории Российской Федерации и надзором за соблюдением охранного законодательства — заявили, что беспокоиться преждевременно. «Список исторических городов никто не сокращает. Как было их несколько сотен, так и остается», — заверили «СП» сотрудники ведомства, хотя подчеркнули, что регулированием списка исторических городов занимается Министерство культуры.

В неофициальном разговоре сотрудник Минкультуры, имеющий отношение к охране исторического наследия, подтвердил, что инициатива о сокращении числа исторических городов действительно существует. «Сейчас список этих городов есть в приложении к закону об объектах культурного наследия, — отметил источник „СП“. — Но на самом деле там 9 из 10 этих городов разваливаются или застраиваются, несмотря ни на какие охранные зоны. Если список будет сжат, это просто приведение законодательства в соответствие с жизнью».

Жизнь объектов культурного наследия в исторических городах, действительно, довольно безрадостна. Как заявил в одном из своих интервью Виталий Лепский, заслуженный строитель РФ, почетный академик Российской академии архитектуры и строительных наук, президент Научного и проектного института реконструкции исторических городов (ИНРЕКОН), памятники гибнут и при нынешнем законодательстве.

«Сегодня в России мы имеем кризис исторической городской среды, — отметил академик. — В год мы теряем 300−400 памятников архитектуры, по памятнику в день. В первую очередь разрушаются достопримечательные места, включающие как памятники архитектуры, так и территорию вокруг них, и средовую историческую застройку, за которой вообще никто не следит».

Интересно, что от размера и важности того или иного исторического города его судьба практически не зависит. Такие крупные и крупнейшие города, как Москва, Санкт-Петербург, Тула, Екатеринбург, Нижний Новгород — уже десятилетие испытывают натиск застройщиков, теряя один за другим исторические кварталы. Малые города — такие, как Ростов Великий, Суздаль, Вышний Волочек, Таруса — либо так же, как и крупные собратья, испытывают на себе давление стройкомплекса, либо — если город бедный и удаленный от Москвы — потихоньку разваливаются.

Наглядным примером того, что происходит в крупных и богатых городах, может считаться Нижний Новгород. Крупнейший областной центр, с мощной промышленностью и богатой исторической застройкой, еще десятилетие-два назад насчитывал множество улиц и кварталов, застроенных деревянными домами — дореволюционными и раннесоветских времен. Остатки этих кварталов и сейчас можно видеть в районе улицы Малая Почтовая, а также неподалеку от железнодорожного вокзала.

Несмотря на то, что Нижний Новгород, и особенно его центр (нагорная часть), признаны историческим городом, год от года эти деревянные дома исчезают. Состояние их перед сносом, разумеется, аварийное — десятилетиями у города не хватало то денег, то желания их ремонтировать. На месте «деревяшек» появляются современные 3−5 этажные дома из железобетона и кирпича, причем основные застройщики Нижнего сейчас аффилированы с крупнейшими игроками стройрынка Москвы.

Аналогичные процессы происходят и в Вологде. Там до сих пор сохраняется значительное количество замечательных своей конструкцией деревянных особняков и просто двухэтажных жилых домов на 3−4 квартиры. Дома этого особого «вологодского» стиля один за другим горят, обваливаются или иным образом исчезают. Правда, в отличие от Нижнего Новгорода, многие частные застройщики в Вологде — почвенники и для замены выстраивают деревянные дома по похожей технологии.

Что бывает, если городом, напротив, никто не занимается, можно посмотреть недалеко от Москвы — в Ростове Великом. Еще несколько лет назад кварталы исторического города, в том числе в непосредственной близости от Кремля (музея-заповедника) представляли собой полуруинированные, в ужасающем состоянии двухэтажные кирпичные дома. Поток туристов на благосостояние ростовцев никак не влиял, поскольку основные посетители «Золотого кольца» — пассажиры автобусов, которые в Ростове не ночуют, а питаются, в основном, в нескольких ресторанах при музее.

Таким образом, в большинстве исторических городов страны сложилась ситуация, когда жителям и городским властям приходится выбирать: либо инвестиции ценой разрушения исторической среды города и его атмосферы, либо тихое угасание. Как правило, нынешние руководители выбирают первое.

Система охраны исторических городов России, изобретенная и внедренная еще в советские времена, имела целью как раз защитить города СССР от бездумного «освоения» градостроителями, при этом дав им средства для развития и поддержки наследия. В 1970-м году, когда первые 115 городов получили статус исторических, предполагалось, что бурное развитие внутреннего и въездного туризма в стране даст городам достаточно средств к существованию — поэтому в большинстве таких городов, особенно на «Золотом кольце» (Суздаль, Ростов, Юрьев-Польский) было ограничено промышленное развитие.

Города, ставшие историческими, избежали превращения в моногородки вроде Пикалева — но оказались поставленными в зависимость от потока туристов. Который в силу нескольких причин не стал ожидаемым источником прибыли: музеи-заповедники, собирающие плату за вход с потока туристов, подчинены не местным властям, а Минкультуры, а количество туристов-индивидуалов, которые активно пользуются гостиницами, ресторанами, сувенирными лавками — оказалось не настолько велико, чтобы исправно кормить целый город.

Вместе с тем, для малых городков оказался практически закрыт и путь сельскохозяйственно-торгового развития: например, славящееся огородничеством Владимирское Ополье в 60-е и особенно 70-е годы захирело, ярмарки больше не играли роли оптовых центров, да и сама система поставки сельхозпродукции переключилась на крупные агрохолдинги.

Таким образом, статус исторического населенного пункта сохранял культурное наследие города, но убивал его как живой организм — или, быть может, скорее закреплял естественную смерть малых российских городков. Но хотя бы в области охраны наследия сдвиги были, и заметные. Особенно больших успехов удалось добиться в годы перестройки: ВООПИК, которое в те времена было официальной надзорной инстанцией, имеющей право инспектировать объекты и оперативно прекращать спорные работы до выяснения обстоятельств, добилось практической независимости от государственных органов.

Однако такое, как мы знаем, продолжалось недолго. На протяжении 90-х и начала 2000-х годов ВООПИК превратился, по сути, в общественную организацию без каких-либо серьезных административных полномочий, а надзор передали в руки специально созданных институций при исполнительной власти. Эти институции, чаще всего, уделяют значительное внимание не только художественной и исторической ценности того или иного объекта, но и хозяйственным моментам. Так, представители Москомнаследия и комиссии по выявлению объектов культурного наследия в Москве не раз заявляли, что наличие инвестиционного контракта на тот или иной дом может являться аргументом в решении вопроса — ставить или не ставить вновь выявленный памятник на государственную охрану.

Да и полномочий для оперативного реагирования у комитетов по наследию сейчас немного. Преследование застройщиков-«беспредельщиков» в судебном порядке чаще всего происходит уже после того, как старые дома разрушены. А охранные зоны памятников, хотя законом предусматривается более жесткая регламентация строительства в этих зонах, регулярно нарушаются при строительных и реконструкционных работах.

Стало быть, резкое сокращение числа исторических городов — в число которых сейчас входят в том числе, и достаточно современные населенные пункты, как Тольятти — действительно лишь приводит законодательство в соответствие с «правдой жизни»? По сути, именно так; однако, как и в случае с новым законом о полиции, который легализует де факто существующую презумпцию законности действий правоохранителей, пространство для маневра в законном поле для защитников старой застройки стремительно сужается. И остаются — как и в других похожих случаях — только «химкинские», «приморские» и «орловские» методы.