Брянский депутат: Угроза радиоактивных пожаров существует

По мере того, как пожарные и добровольцы понемногу борются с очагами природных пожаров в Центральной России, информация о стихии становится все менее доступной. Так, из интернета исчезли практически все информационные ресурсы, в режиме реального времени отображавшие адекватную картину природных пожаров. Особенно эффективная информационная блокада — по совпадению или чьему-то умыслу — возникла вокруг ситуации в Брянской области, где огонь бушует, в том числе, и на территории зоны поражения после аварии Чернобыля.

Одним из наиболее настораживающих сигналов подспудной цензуры стал выход из строя веб-сайта ФГУ «Рослесозащита», на котором на прошлой неделе опубликовали сообщение о возгораниях в радиоактивных лесах в Брянской области. Это произошло сразу после того, как глава МЧС Сергей Шойгу на селекторном совещании призвал «разобраться» в связи с «ложной информацией» о пожарах в брянских лесах, отмечает газета «Коммерсантъ». В пятницу 13 августа сайт «Рослесозащиты» стал недоступен. По словам экологов, данные о пожарах на закрытом сайте были точнее, чем у МЧС.

Как уже писала «СП», лесные пожары в зоне радиоактивного заражения беспокоят экологов и даже политиков, поскольку, в зависимости от направления розы ветров, дым с содержанием радионуклидов может достигнуть Москвы и даже сопредельных государств Европы. При этом сейчас экологи оценивают риск «ядерного пожара» как невысокий, но лесные пожары в Брянской области и сопредельных регионах опасны своей малоуправляемостью.

Между тем, грамотное ведение лесного хозяйства могло бы полностью предотвратить угрозу, считает депутат Брянской областной думы Людмила Комогорцева. В своем интервью «СП» она рассказала, как обстоят дела с пожарами в зоне радиоактивного заражения и как можно простыми средствами «деактивировать» радиационную опасность:

«СП»: — Насколько реальна угроза «радиационного дыма» из пораженных после Чернобыля лесов?

— Угроза эта существует реально, и родилась она не сейчас, а с самого момента Чернобыльской аварии. Наши леса взяли на себя основной объем радионуклидов, выпавших в виде дождей. А решить эту «постчернобыльскую» проблему с самого начала не доходили руки — на протяжении 25 лет. В этом же году в радиоактивной зоне уже произошло до 800 локальных пожаров небольшой площади. Верховых, самых страшных пожаров пока нет.

«СП»: — Чего можно ожидать от пожара в «зоне»?

— При лесных пожарах, надо знать, в 10 раз повышается гамма-фон на поверхности Земли. А у нас уже стоят целые радиационные леса — там достаточно много сухостоя, мертвого леса. В целом объем опасного сухостоя, по нашим оценкам, составляет около 530 тысяч кубических метров. Это, я считаю, ядерный реактор со взведенным курком. Если полыхнет пожар, то мало не покажется ни Европе, ни Москве. Пойдет вторичное загрязнение радионуклидами.

«СП»: — Предпринимаются ли какие-либо меры для решения проблемы — на уровне федеральном, областном?

— Проблема не новая. Я об этом говорила еще пять лет назад, на большой пресс-конференции с Greenpeace в Москве. Тогда это немного всколыхнуло наше правительство, которое обычно начинает работать только уже когда начинает «припекать». Министры Греф и Шойгу предложили разработать федеральную программу ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в радиационно загрязненных лесах России. А основной массив таких лесов — это Брянск. 170,5 тысяч гектаров радиационно загрязненного леса. Есть массивы, где радиация выше 40 кюри на квадратный километр.

Тогда программа была сверстана на сумму около 300 млн рублей. Из них 42 млн даже поступило в Брянскую область, на них было закуплено 37 единиц пожарной техники. Но это мизер, надо десятикратно больше.

Кроме того, для наших лесов нужна пожарная авиация. Потому что там никакими танками и роботами не достанешь, только с воздуха можно поливать. У нас этого нет.

«СП»: — Как вы оцениваете роль принятого Лесного кодекса в нынешних пожарах?

— С введением Лесного кодекса была ликвидирована государственная Лесная охрана и государственная Лесная противопожарная служба. Регионы в 2007 году вынуждены были создать какую-то лесную службу, но она мизерная. Скажем, у нас 14 человек обслуживают 30 тысяч га леса.

Тут очень много подробностей. Например, раньше у нас имелись пожарные вышки, которые были в каждом лесном квартале; в пожароопасный сезон над лесами постоянно барражировали вертолеты и самолеты. Сейчас вышки большей частью подгнили, самолетов нет.

Мы недавно были на одном пожарище в Клинцовском районе, там лесной инспектор вовремя обнаружил пожары именно с такой вышки. Но он туда забирался, рискуя жизнью, потому что вышка была подгнившая. Вот такая ситуация.

Губернатор при этом успокаивает: у нас все спокойно, замечательно, все для борьбы с пожарами есть. А я считаю — ничего у нас нет для тушения глобального пожара.

«СП»: — Как у вас складываются отношения с МЧС: не перекрывают ли вам информацию?

— Нет, нам МЧС не перекрывает информацию. Наоборот, содействуют — откровенно дают информацию, приводят на места, рассказывают. И еще лучше себя проявили обычные люди. Очень хорошая позиция у населения: следят за лесами, вовремя сигнализируют и мобилизуются на тушение. Возможно, именно поэтому Бог нас тут милует. Трава постоянно загорается, но ее быстро тушат.

Вообще, я считаю, что человеческий фактор — основной. Даже бутылку, от которой загорается трава, бросают, конечно, люди.

«СП»: — Что, по-вашему, можно сделать для «дезактивации» зараженных лесов в Брянской области?

— Эти леса подлежат утилизации. Есть технология из Беларуси, довольно удачная. Ведь любые леса — восстановимый природный ресурс. Должно происходить обновление, лесовосстановление, омоложение. Уйдут нынешние деревья — уйдет и заражение. Ведь загрязнение — не в древесине, а в коре и в хвое. То есть можно часть древесины использовать, ободрав бревна и утилизировав кору.

А у нас по этому поводу полное невежество, несусветная дурь была. Правительство как-то издало постановление, запрещающее под любым соусом входить в лес, где плотность загрязнения свыше 40 кюри. А это значит: загорелось, пожарные огонь потушили — а им выговор за то, что вошли в загрязненный лес. И были выговоры, и не выдавали им ни техники, ни костюмов. Потому что раз запрещено входить, то не надо и обеспечивать пожаротушение. Логика просто «великолепная»!..