Дети вокзалов

Жила-была Таня

Жила-была Таня, дочь священника. В юности хипповала, потом вырастила то ли семь, то ли девять приемных дочерей — в разное время у Тани жило много детей из «неблагополучных» семей — а когда все дети выросли, «на слабо» пошла работать с беспризорниками.

— Я с друзьями поспорила — хватит ли мне смелости. Кому не хватит, мне?..

Днем Таня ездит в отделения милиции, интернаты, больницы и на вокзалы. Кормит, одевает, бинтует язвы на ногах своих подопечных. А ночью убирает в храме. Уборщица, значит.

Таню Свешникову знают на всех московских вокзалах и во всех привокзальных аптеках. Беспризорники называют её мамой. В день Таня получает от своих названных сыновей по семь звонков из тюрем.

— Дим, они тебе в тюрьме будут капельницы ставить? А двух хватит? Нет, лекарства ещё не купила. Зачем тебе шприцы? Витамины колоть? Точно витамины? Ну смотри… Когда выйдешь, звони.

— Почему они вам доверяют?
 — Потому что я их люблю.
 — А они это чувствуют?
 — Они это знают.

Таня помогает им получить документы, оформить отношения с органами опеки и военкоматами, пытается решить проблемы с жильем. Но все эти ребята токсикоманы с десятилетним стажем, все колятся. Документы они быстро пропивают и «прокалывают».

Утром они просыпаются и думают — где бы достать деньги на поесть и на уколоться. Лучше — на уколоться. Если денег на героин или буторфанол нет, покупают клей. Подышал и три часа есть не хочется. Клей стоит всего десять рублей, хлеб дороже. Ночью одна мечта — вытянуть ноги, напиться и заснуть.

— В перспективе у всех гепатит С и цирроз. Кто доживет до цирроза, будет мучительно умирать, кто не доживет, тоже умрет. Все бесполезно, но я их поддерживаю… в человеческом виде.

Беспризорники приезжают в Москву из Орехово-Зуево, Ногинска, Фрязево. Бегут из интернатов или от пьющих родителей. По двое, по трое они живут на вокзалах и станциях метро, в заброшенных домах и у аптек. Самая большая группировка — 15 человек — живет близ Курского вокзала. На Павелецком ещё год назад жило около 16-ти человек. На днях Таня отправила в приют для бездомных последнего из них. Младшие просят милостыню, старшие воруют мобильники. Одних Таня по семь раз возвращает домой, других по три раза устраивает в реабилитационный центр.

— Они думают — мы свободная молодежь, чего хотим, то и делаем, и никто нам не указ. Говорят на сленге, слушают «Бутырку», живут под платформой, жарят там сосиски.

А что, под платформой жить очень весело! Один умелец даже свет от фонаря провел, у них там и DVD-плейер был, и несколько плиток. Что-то менты отобрали, что-то сами продали на наркотики. А потом их жилище милиционеры сожгли.

— Тань, — говорит ей как-то один следователь, — давай мы их всех посадим, тебе меньше геморроя будет!
 — Ой, вам что со мной так неинтересно общаться? А я так к вам приходить люблю!.

Милиционеры гоняют беспризорников, сжигают их «дома», а если вместе с хламом кто-нибудь сгорит живьем, какая кому разница… Они беспризорников за людей не считают. Поймали как-то одну девчонку: «Минет или приют?» Девочка выбрала минет. Говорят, дружки её всё-таки «отбили».

А продавщицы в аптеках делают на наркоманах кассу. Одну из них Таня как-то пристыдила: «Вы всегда детям наркотики продаете или только по праздникам?» Вызвали милицию, аптеку закрыли, но уже на следующий день открыли снова. Тогда Таню сами же ребята оттуда выкинули, не «её» ребята, какие-то «чужие»…

— «Чужих» детей не бывает, но всё, что я делаю, бесполезно, они давно на улице, и друг друга на улицу тянут. Моя задача — вернуть их домой, если этот дом есть, или устроить в приличный частный приют, чтобы не сбежали.

Волонтёры движения «Курский вокзал. Бездомные дети» делят между собой московские вокзалы. Кто-то лучше ориентируется на Павелецком, кто-то на Казанском. Таня работает на Курском.

— Наша задача — скорее отправить домой тех, кто только что приехал, пока они не стали бомжами, пока не начали колоться. Мы пытаемся устроить детей в хорошие частные приюты. Иногда это удается. А иногда они возвращаются и забирают с собой друзей.

По дороге в приют они пишут Тане с каждой остановки: «Мама, привет, как дела? Мы ложимся спать», «Танечка, не волнуйся, всё хорошо». Иногда пишут уже из приюта: «Все хорошо, работаем потихоньку. Спокойной ночи».

Правдивые истории из жизни беспризорников

Маша

Маше 18 лет, она приехала из Орехово-Зуево. Когда ей было четыре года, умерла её мама, когда было 12 лет, умер отец. Маша жила одна в двухкомнатной квартире, «тусовалась» с токсикоманами, пока её не отправили в приют. Из приюта она тут же сбежала, приехала в Москву, начала колоться. В 16 лет родила ребенка (он остался в больнице). Кто-то подсказал приехать на станцию «Серп и молот», где кормят бездомных. Там Маша познакомилась с Таней. Таня помогла девочке получить документы и вернуть квартиру родителей. Так и живет, наверно, без света, газа и воды…

Максим

Максиму 13 лет, он тоже приехал из Орехово-Зуево. Макс очень тихий скромный мальчик, но товарищей у него нет. За тёмные красивые глаза беспризорники прозвали его чуркой. Мама Макса умерла от передозировки, папа сидел. Таня повезла мальчика в «родной» интернат за документами.

— Ты иди, сказал Макс Тане, — а я в кустах подожду…

Тани не было какие-то 40 минут.

— Вы мальчика не видели? — спросила она у дворника.
 — Да колется уже где-нибудь, иди на улицу Пушкина, там в каждом дворе мак варят.

Через неделю Таня нашла Макса на Павелецком вокзале и повезла его в Екатеринбург, в реабилитационный центр «Город без наркотиков».

— Хорошо что мы одни в купе были, он всю ночь кричал во сне.

В Екатеринбурге Макса сманил какой-то новый дружок, и он стал местным беспризорником. А потом его снова поймали уже в Москве. Иногда Таня встречает Макса у аптеки…

Никита

Никите 15 лет, он приехал из Ногинска. Когда ему было два года, его маму сбила машина.

— Мы смешно с ним познакомились. Ему на тринадцатилетие какая-то девчонка подарила себя… и гонорею. Он подошел ко мне и говорит: «У меня проблемы с половыми органами». Я отвезла его в больницу. «Таня, — говорит, — этого не может быть, девочка же домашняя!»

Пришлось лечиться. А когда Никита вышел из больницы, Таня отправила его домой… до первой ссоры с отцом-алкоголиком. Потом устроила в зимний лагерь. Но когда у Никиты обнаружили гепатит С, из лагеря его «попросили». Мальчика снова положили в клинику, откуда он немедленно сбежал. В екатеринбургском реабилитационном центре он прожил целую одну ночь. Через месяц позвонил Тане уже из дома: «Я конченый человек, Тань, в первый же день напился, курю траву, дачи с пацанами грабим». Из спецшколы он сбежал. С тех пор как его в последний раз поймали милиционеры от него ни слуху ни духу…

Андрей

Андрею 16 лет, Таня познакомилась с ним год назад в психиатрической больнице. После побега из интерната ребенка кладут в психиатрическую клинику в качестве профилактики. Андрея там забыли. Когда Таня с ним познакомилась, шёл восьмой месяц его заточения. Таня пыталась устроить его куда-нибудь, но кому нужен шестнадцатилетний парень без документов с двумя классами школы?

Он стащил у кого-то мобильник и снова попал в больницу. Лежит там уже год. Он гордый, попрошайничать не хочет, поэтому ворует. Из интерната тоже из гордости сбежал. В 15 лет Андрей с блеском закончил второй класс, и его перевели сразу в пятый. Но потом он поссорился с завучем, и тот пригрозил ему, что отправит его в третий класс. Андрей сбежал. Кстати, читать и писать он научился как раз в больнице.

Илья

Илье 20, с ним Таня познакомилась, когда разнимала драку. Таня не дала Илье побить какого-то пьяненького пацана. Илья был прав и трезв. Парень был не прав и пьян. Таня вступилась за того, кто не прав. Илья обиделся и не разговаривал с ней. Папа Ильи пьет дома с незнакомой тетей, мама пьет не известно где не известно с кем. Таня была у него дома, её впустил сосед, который сидел шесть раз. В последний раз — за убийство незнакомца, который ошибся дверью.

Таня решила, дома Илье жить не стоит, пытается пристроить его куда-нибудь.

— Сейчас ребята меньше дышат лаком, больше колятся. Они «паршивят» на глазах, в местах уколов у них нарывы. Но они толкут в ампулы таблетки и колят себе в пах, после чего у них отказывают ноги. Когда иду по улице, вижу только беспризорников и бомжей. Больше никого не вижу.

Статистика беспризорных

Первая волна беспризорности накрыла РСФСР во время Гражданской войны. По некоторым данным в 1921 году в России насчитывалось 4,5 миллиона беспризорников, а в 1922-м — уже 7 миллионов. Тогда решение проблемы беспризорности было объявлено политической задачей. «Государственный совет защиты детей» возглавил сам нарком просвещения Анатолий Луначарский, а «Деткомиссию ВЦИК» — нарком внутренних дел Феликс Дзержинский. Тогда же появились первые детские дома, трудовые коммуны и школы-колонии. В 1919 году в детских домах воспитывалось 125 тысяч детей, в 1921—1922 гг. — 540 тысяч. В 1935 году было официально заявлено: беспризорность в стране ликвидирована. Вторая волна беспризорности приходится на Великую Отечественную Войну. Тогда в СССР появились первые колонии для несовершеннолетних преступников. К концу 1943 года число подростков в этих колониях достигло 50-ти тысяч человек. В 1950 году насчитывалось 6543 детских дома, в которых воспитывалось 637 тысяч детей. В 1960 году в школах-интернатах обучалось около одного миллионна несовершеннолетних. Третья волна беспризорности нахлынула в 1990-е гг. В начале 21 века в России насчитывалось от одного до пяти миллионов беспризорников.

По данным МВД, на 2005 год в России более 700 тысяч детей-сирот, 2 миллиона подростков неграмотны, более 6 миллионов несовершеннолетних находятся в социально неблагоприятных условиях. На каждого беспризорника приходится по 2−3 безнадзорных ребёнка. По данным волонтеров, сейчас в Москве проживает не более 30−40 беспризорников.

Из дневника Тани

«Миша, только что прислал смс, что доехал. Он приезжал из Новосибирска на работу в августе. Остался без паспорта и без работы. Пытался хоть как-то устроиться, потом сдался и пошел в ночлежку. Из ночлежки парня выставили, он ткнулся в другую. Все время пытался работать, но его часто обманывали. Здоровый, сильный, но совершенный ребенок и без документов, точнее, со свидетельством о рождении и новосибирским медицинским полисом. Работал, но так и не заработал… Социальный работник из центра для бездомных отправила его к нам в воскресенье. В тот же вечер мы взяли билеты и я посадила его на поезд!

А в Сочельник я отправила Сережку с Павелецкого. Ему 18 лет, вернулся домой из интерната, а дом разрушен. Помыкался на обломках и приехал на вокзал. Сережка не успел опуститься, не начал пить и колоться. Он мечтал о доме… И мы нашли для него дом! Сейчас парень в православном приюте для бездомных в Тульской области. Но попал Сережка туда не сразу. Он работал по ночам, разгружал вагоны и проспал свою отправку. Потом я не могла с ним встретиться, занималась похоронами тёти. Наконец в Сочельник мы увиделись, купили ему теплые перчатки, сменное белье и гостинцы для будущих соседей. Он ужасно волновался. Хозяйка приюта, Ольга Ивановна, тоже волновалась. Звонила мне в автобус, говорила: «Передайте ему, что мы его любим и ждем! Мы обязательно его встретим». Встретили. У Сережки было первое Рождество".

См. также:

Просто мама. Часть 1, Часть 2

Трижды бабушка, дважды ангел

Курский вокзал — бездомные дети: Новый год на улице

Фоторепортаж из-под платформы

Новое руководство автобуса Милосердие

besprizornie.ru

besprizornie_ru