Как выгнали Смуту из Кремля

4 ноября наша страна в шестой раз празднует День народного единства. Как известно, этот праздник введен по инициативе Межрелигиозного совета России, состоящего из лидеров традиционных конфессий страны (православия, ислама, иудаизма и буддизма). В сентябре 2004 года в Государственную Думу России был внесен законопроект, по которому взамен праздника 7 ноября («День согласия и примирения», до этого — годовщина Великой Октябрьской социалистической революции) предложено отмечать «День народного единства» 4 ноября. Мотивация: в этот день в 1612 году всероссийское земское ополчение Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина освободило Москву от польско-литовских оккупантов, имея с собой в обозе список иконы Казанской Божией матери, благодаря которому и удалось одержать победу. Это стало концом Великой Смуты, в преодолении которой участвовали в полном единстве все народы России.

Все эти шесть лет среди историков и политиков не утихают споры о точности и даже правомерности даты праздника. Есть ли в них серьезная подоплека?

Вспомним, что после смерти царя Федора Ивановича был созван Земский собор, на котором 17 февраля 1598 года на царство избрали Бориса Федоровича Годунова. Однако это избрание сразу же вызывало сомнения в правах Годунова на царский престол — его называли «незаконным» царем. Так аукнулась таинственная смерть царевича Дмитрия Ивановича — младшего сына Ивана Грозного. До сих пор так и неизвестно: то ли царевич случайно убил себя, играя в ножички, то ли он погиб по злой воле Бориса Годунова 15 мая 1591 года. Но в 1604 году в русские земли из-за польского рубежа началось вторжение армии авантюриста и самозванца, объявившего себя законным наследником московского престола царевичем Дмитрием Ивановичем (якобы выжившим) и вошедшего в историю под именем Лжедмитрия I. Потом был Лжедмитрий II, захват поляками Кремля. Казалось, Россия потеряла самостоятельность и способность к самоорганизации.

— Государство практически не существовало, боярская верхушка предала собственное Отечество, иноземцы вошли в Кремль, — так рисует картину той поры доктор исторических наук Александр Сас. — На дорогах царили разбойники, сообщение между населенными пунктами было практически невозможно. Именно в это время во всей мощи проявился государственный инстинкт русского народа и народов, связавших с ним свою судьбу и сохранивших верность общему историческому проекту. Патриарх Ермоген, заточёный в 1611 году поляками в Чудовом монастыре, рассылал во все храмы и монастыри «тайные» письма с призывом сплотиться и дать отпор иноземцам. В феврале 1612 года Ермоген умер от голода и истязаний, но его призыв был услышан и подхвачен. «Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде все государство ныне находится», — обратился к соотечественникам купец Минин и призвал их «утвердиться на единении», чтобы «помочь Московскому государству» и «постоять за чистую и непорочную Христову веру»: «Не пожалеем животов наших, да не токмо животов… дворы свои продадим, жен и детей заложим…». В ополчение Минина и Пожарского пришли представители многих народов, а татарские старейшины, еще помнившие покорение Иваном Грозным Казани, не отвернулись от Москвы, а собрали деньги и людей и послали на помощь ополчению. Еще по пути в Москву ополчение восстанавливало управляемость территорией, то есть государственную власть «от народа». А освободив Москву, именно Собором выбрал народ для Руси правящую династию в лице Михаила Романова.

Все вышесказанное не вызывает серьезных споров у историков. Как всегда, противоречия возникают из-за трактовки деталей.

— По сегодняшним официальным сведениям, 4 ноября 1612 года польско-литовские интервенты были изгнаны из Москвы, что и ознаменовало собой конец Смутного времени, -считает кандидат исторических наук Владимир Крюков, — Однако летописи свидетельствуют, что на самом же деле Москву освобождали в три этапа, и началось это еще в 1611 году, когда поляки, занявшие город и опасавшиеся народных волнений, решили укрепить китайгородские башни тяжелыми пушками. Извозчики, нанятые поляками, заломили такую цену, что пошла ругань, и немецкие наемники, подумавшие, что начался бунт, устроили москвичам резню и гнали их до самой Лубянки. Но там, в районе нынешнего «Седьмого континента», стоял лагерем князь Пожарский, который остановил немцев и так крепко им вломил, что остатки наемников бежали и скрылись в Китай-городе. Бойцы Пожарского, говоря современным языком, произвели зачистку Москвы, перебив и разогнав поляков, литовцев и казаков. Однако поляки еще держались в Кремле и Китай-городе.

Второй этап начался 29 сентября (15 сентября по старому стилю), когда Пожарский, минуя польского главнокомандующего полковника Николая Струся, отправил полковнику Иосифу Будзиле и полковнику Эразму Стравинскому письмо с предложением о сдаче. Те ответили весьма нагло, заявив, что у русских ничего не получится, поскольку они «мужеством подобны ослу и омерзели перед Богом». Но войска от польского короля, на помощь которых надеялись осажденные, были разбиты Мининым и Пожарским. В Китай-городе и Кремле начался страшный голод, поляки убивали и пожирали друг друга. До наших дней дошел дневник полковника Иосифа Будзило, одного из польских начальствующих лиц в Кремле: «Когда не стало трав, мышей, собак, кошек, падали, то осажденные съели пленных, съели умершие тела, вырывая их из земли; пехота сама себя съела и ела других, ловя людей». По утверждению Будзило, полковник Струсь согласился на переговоры с русским только после того, как на него «напали свои же с целью пожирания».

1 ноября (22 октября по старому стилю) начались переговоры о капитуляции. В разгар переговоров часть воинов Пожарского без приказа в результате оскорбительной перебранки с поляками устремилась в Китай-город. Никто этого не ожидал. Поляки, побросав оружие, бежали в Кремль, а переговоры были сорваны. Зачистки Китай-города от поляков и «уничтожение их запасов вареного и квашеного человеческого мяса» продолжались до 4 ноября — праздника иконы Казанской Божьей Матери. Пожарский в тот день принес обет построить в Китай-городе Казанский собор.

Окончательная сдача поляков, подписание ими капитуляции и сброс польских знамен в кремлевскую грязь состоялись 7 ноября. Но поскольку эта дата ассоциируется с победой Октябрьской революции в 1917 году, память о которой, по мнению политиков, разъединяет сегодня общество, то некоторые историки и политики считают, что куда более значимым событием в истории русской государственности стало избрание Земским собором на царство первого монарха новой династии Михаила Романова, состоявшееся 3 марта (21 февраля по старому стилю) 1613 года. Однако выбор этой даты в качестве нового красного дня календаря, считают другие эксперты, слишком явно подчеркнул бы монархические симпатии нынешней власти (если они, конечно, имеются).

Кстати, историки и до революции не были едины в том, что касается конкретных дат событий 1612 года. Например, С.М. Соловьев на основе разрядных книг (в которые записывались все вызовы дворян и бояр на службу) вывел заключение: «22 октября казаки пошли на приступ и взяли Китай-город. В Кремле поляки держались еще месяц… 27 ноября войско и народ вошли в Кремль…».

И.Е. Забелин вывел другую дату: «22—26 октября Кремль был очищен».

С.Ф. Платонов обратился к «Новому летописцу», последней по времени русской летописи. Во всех многочисленных списках «Нового летописца» указано, что Китай-город был взят «на память святого Аверкия Иерапольского». А его память празднуется православной церковью 22 октября. В переводе на новый стиль это будет 1 ноября.

Относительно взятия Кремля С.Ф. Платонов заявил, что у него имеется свидетельство самого князя Пожарского. Документ этот — письмо князей Пожарского и Трубецкого, а также земской думы новгородскому митрополиту Исидору с известием об освобождении Москвы от 15 ноября 1612 года. Но это письмо датировано 15 ноября, а события, описанные в нем, могли происходить и раньше.

Словом, путаницы и разночтений много. Прокомментировать разногласия в этом вопросе я попросил профессора Военного гуманитарного университета, доктора исторических наук полковника Юрия Рубцова:

— Смута на рубеже XVI-XVII веков — страшная и одновременно удивительная пора в истории нашей страны. Она принесла неисчислимые бедствия народу и разорение государству — голод и мор, сдачу Москвы полякам и невиданные по жестокости притеснения со стороны иноземцев. Но одновременно Смута явилась и важным политическим уроком для Московской Руси, моментом, когда до редких высот всколыхнулся народный дух, народ обрел государственное самосознание, волю к единению. Важно и то, что время невиданных испытаний стало и временем торжества личностного начала: на смену трафаретным и бесцветным фигурам на историческую арену выступили крупные характеры и ярко выраженные индивидуальности. Вслед за могучей фигурой Бориса Годунова появляется плеяда отчаянных авантюристов-самозванцев и — в противовес им — патриоты, подвижники: Михаил Скопин-Шуйский, Прокофий Ляпунов, Дмитрий Пожарский, Козьма Минин. Они возглавили освободительное движение, изгнавшее из Москвы поляков и восстановившее в стране общественное согласие.

Вывод очевиден: на любой крутой поворот истории Россия отвечала всплеском народного духа, дремавшего в ее толще в обычные времена, и выводила на историческую арену Личности с большой буквы. В этом суть праздника, в этом его идея, в этом его стимулирующее начало и небывалая актуальность. А по поводу конкретных дат споры будут всегда. Всем не угодишь. Но решение уже принято на государственном уровне, поддержано большинством народа. Давайте праздновать, а не спорить!

Из досье «СП»

Несколько записей из дневника полковника Иосифа Будзило:

23 сентября русские с гиком бросились на Крым-город (но легко были отбиты).

2 октября Пожарский устроил батареи на Пушкарском дворе (место нынешнего ЦУМа).

14 октября осажденные, не видя возможности выносить далее голода, снова отправили к гетману двух товарищей, Бельского и Вольского, с просьбой подать им помощь на этой неделе, потому что дальше они не могут вынести своего положения, потому что томит невыносимый, неслыханный голод. Ни в каких летописях, ни в каких историях нет известий, чтобы кто-либо, сидящий в осаде, терпел такой голод… когда не стало трав, мышей, собак, кошек, падали, то осажденные съели пленных, съели умершие тела, вырывая их из земли; пехота сама себя съела и ела других, ловя людей… Пехотный поручик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать…".

27 октября (или 6 ноября по «новому стилю» — авт.) гарнизон капитулировал. Когда нас, несчастных осажденных, злополучие охватило со всех сторон, когда мы не могли получить никакой помощи от короля нашего государя, когда колесо нашего счастья опрокинулось и настал иной конец наших дел… мы принуждены были войти с русскими в договор, ничего не выговаривая себе, кроме того, чтобы нас оставили живыми. Русские того же дня дали присягу, что сохранят нам жизнь и будут держать в чести…

28 октября русские вступили в Кремль с великою радостию, а в нас это вызвало великую скорбь и сожаление.