Не ходить, не писать, не говорить

В ночь с 5 на 6 ноября — с пятницы на субботу — около подъезда своего дома на Пятницкой улице в Москве был зверски избит Олег Кашин, журналист издательского дома «Коммерсантъ». Неизвестные лица — их, предположительно, было трое — тяжело покалечили репортёра: у Кашина, согласно официальным сводкам, перебиты обе голени, сломаны нижняя и верхняя (!) челюсти, а также оторваны фаланги нескольких пальцев. Сейчас журналист находится в 36-й горбольнице в тяжелом состоянии, по состоянию на 15.00 6 ноября Кашин переведен из общей реанимации в нейрохирургическую.

Дело об избиении репортёра уже стало по всем параметрам резонансным: о том, что расследование преступления взято под особый контроль Генпрокуратуры, уже заявил в своем микроблоге президент Дмитрий Медведев. О происшествии сообщили большинство работающих в выходные дни СМИ. На Петровке, 38, как сообщил обозревателю «СП» один из сотрудников Московского уголовного розыска, уже отрядили для расследования обстоятельств «сотни людей». «Очень много народа работает, все в напряжении, несмотря на выходной» — рассказал «СП» офицер-оперативник СКП.

Коллеги Кашина по журналистике и друзья по блогам уже организовали серию одиночных пикетов около штаб-квартиры ГУВД с плакатом, призывающим незамедлительно расследовать избиение журналиста и наказать исполнителей и заказчиков этого преступления. Отметим, что одиночные пикеты — единственная на данный момент форма публичной акции, не требующая предварительного согласования с властями. «Мы собираемся стоять до тех пор, пока свое слово не скажет министр внутренних дел Рашид Нургалиев или кто-либо ещё из чиновников высшего ранга», — сообщил «СП» один из организаторов пикета, редактор портала BestToday Виталий Шушкевич. Возможно, в ближайшие дни будут проведены и другие акции, если их согласует администрация столицы.

Пока же, хотя медики и утверждают, что жизнь Олега Кашина вне опасности, можно констатировать, что преступникам удалось заставить журналиста замолчать, по меньшей мере, на несколько месяцев. Учитывая характер повреждений головы, Кашину в течение ближайших нескольких месяцев будет затруднительно говорить, подвижность его, после повреждения ног, также будет надолго ограничена, а травмы пальцев могут повлиять на способность работать за клавиатурой — возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Кроме того, не исключено и самое страшное — перевод Кашина в нейрохирургическую реанимацию означает, что у раненого, возможно, поврежден головной мозг. Сейчас Кашин введён в так называемую искусственную кому — эта методика применяется реаниматологами для того, чтобы облегчить шоковые явления, которые сами по себе могут истощать организм и даже стать причиной смерти.

Правоохранители пока не готовы выдвинуть какую-либо версию преступления. Среди знакомых же Кашина одна из наиболее обсуждаемых версий происшедшего — сетевая ссора репортера с псковским губернатором Андреем Турчаком. В одном из комментариев в собственном блоге Живого Журнала Олег, говоря о новом, «медведевском» поколении губернаторов, употребил выражение «какой-нибудь с… ный Турчак» — использовав, таким образом, фамилию губернатора в качества имени нарицательного. За что немедленно получил комментарий от самого Турчака: «Молодой человек, у вас есть 24 часа на то, чтобы принести извинения; время пошло».

Тогда сетевую перебранку вроде бы удалось уладить; однако, как сообщил «СП» знакомый Кашина Сергей Смирнов, в последние недели журналист неоднократно получал телефонные угрозы от неизвестных. «Как Олег мне рассказывал, ему говорили буквально следующее, — припоминает Смирнов. — Олег, говорили, ты совершил самую большую в своей жизни ошибку. Как только шум уляжется, ты ещё умоешься кровью».

---

То, что изложено выше — это информация, которая более или менее надёжна. Однако остановиться лишь на сводке происшествий в данном случае решительно невозможно. Хотя бы потому, что вопрос «за что изувечили Олега Кашина?» уже задали (хотя бы сами себе) все, кто за эти полсуток узнали о происшедшем. И тут оказывается, что простого и понятного ответа на этот вопрос получить никак не удается.

Дело в том (и здесь мне придется сказать несколько фраз, которые я бы с большим удовольствием сказал бы на юбилее Олега и, надеюсь, ещё долго не скажу по более печальному поводу), что Кашин, при своей известности среди коллег и в целом — популярности в Рунете, никогда не был мастером «репортажей с петлей на шее», бойцом, военкором, «экстремальным журналистом». Если убитые Игорь Домников, Пол Хлебников, Анна Политковская и так же, как Кашин, изувеченный и оставшийся инвалидом редактор «Химкинской правды» Михаил Бекетов — все они шагали по минному полю сознательно и очевидно для окружающих, то в данном случае «отоварили дубиной» — и как! — человека, который ни на какой войне себя не ощущал. По крайней мере, до последнего времени.

Отсюда и сетевая известность Кашина. К Олегу достаточно скептически относились (до последнего момента) большинство журналистов старой закалки, мол, «несерьёзный и без ярко выраженной гражданской позиции». Зато в среде журналистов «от 20 до 30» — то есть тех, кто не застал «допутинские» времена — Кашин, в целом, достаточно авторитетен. Причина, думается, не только в том, что он один из самых оперативных репортёров нынешней Москвы; куда более значимо то, что Олег один из первых — и наиболее последовательно — вывел, как казалось многим, новую формулу журналистики.

Статьи Кашина и его записи в блогах — это журналистика «как бы не всерьёз», это обращение к острым темам в тоне этнографа, антрополога, социокультурного мыслителя. Это не только задаёт своеобразный объективистский тон, но и позволяет работать с опасными темами вроде уличных протестов, походя отвешивать эпитеты весьма опасным людям — без видимого риска. Как стало ясно теперь, слово «видимого» здесь — ключевое, и риска никто не отменял.

Относительно недавно он писал в своем блоге на сайте «Коммерсанта», что о месте его реального проживания мало кто знает. Однако найти его квартиру нападающим оказалось вполне по плечу. Тому свидетельство — засыпанная лужа крови и «Газель» следователей в его дворе.

Кашину целенаправленно и символически отбили те части тела, которые необходимы журналисту. Ноги — чтобы не мог ходить, челюсти — чтобы не мог говорить и пальцы — чтобы даже и не думал писать. Кто бы ни был истинным заказчиком избиения, эффект очевиден и проявится уже вскоре: целое поколение журналистов-«хипстеров» начинает осознавать, что маска этнографа — не тот «домик», в котором можно спрятаться. Выводы же каждый будет делать сам — в итоге, возможно, многие уйдут из профессии. Те же, кто останется — будут готовы к прогулкам по минному полю.

Фото: drugoi.livejournal.com, ntv.ru