Ларьки исчезают в полночь

Новый мэр Москвы продолжил 500-летнюю традицию борьбы с мелкой торговлей

Длинные праздничные выходные в начале ноября стали последними для десятков, если не сотен, продуктовых и иных ларьков в самых разных уголках Москвы. Торговые палатки закрывают, разбирают, увозят на эвакуаторах и своим ходом (как известно, многие ларьки — так называемые «тонары» — оснащены колесами и формально не являются недвижимостью). В результате многие москвичи недосчитались привычных точек продажи свежих овощей и фруктов, хлеба, напитков и сигарет; исчезают и цветочные ларьки, и газетные, и даже будки с мороженым, на которые никто не покушался с советских времен.

«Только за последние два дня я столкнулся с этим фактом на площади Белорусского вокзала, возле станции метро Кузьминки и вот только что — у выхода из станции Парк Культуры, — пишет в своем блоге журналист Николай Троицкий. — Собирался купить там сигарет — ан купить-то уже и негде. Табачный ларек приказал долго жить. И остался я с одной неполной пачкой. А целый рабочий день впереди. Тревожно.». Подобные сообщения появились в понедельник в десятках блогах москвичей.

Война с ларьками — зримое воплощение распоряжения мэра столицы Сергея Собянина, которое было дано еще на прошлой неделе. Обследуя город в рамках объявленной мэром в числе приоритетов борьбы с пробками, специалисты департамента транспорта и связи установили, что одной из причин возникновения заторов являются торговые площади — от крупных многоэтажных центров до ларьков. Поскольку многие из мелкорозничных точек не имеют полноценного документального оформления своей работы, их и было предписано убрать. Очевидно, карт-бланш на это был дан с самого верха городской вертикали.

Напомним, что борьба с мелкорозничной торговлей — ларьками, палатками, рынками — ведется в Москве уже более 10 лет. Департамент потребительского рынка и услуг столичного правительства ежегодно снижал количество выдаваемых разрешений на такую торговлю. Правда, в момент кризиса 2008−09 годов власти столицы сделали исключение и, ради поддержания рынка труда Москвы, отсрочили очередные сокращения в этой области. Очевидно, новая команда мэрии решила эти отсрочки снять. Впрочем, и уже бывший глава ДПРУ Владимир Малышков регулярно высказывался в том смысле, что торговля в формате ларьков и рынков является «нецивилизованной» и подлежит дальнейшей замене магазинами шаговой доступности и крытыми торговыми комплексами.

Что касается самих владельцев ликвидируемых торговых павильонов, то они к кампании отнеслись стоически. «Да, закрывают, совсем закрывают!» — пояснил «СП» Сослан, хозяин цветочной палатки около метро «Щукинская». Однако улыбка на лице предпринимателя говорила о том, что он видит для себя какие-то перспективы решения вопроса и возврата в бизнес — о которых, впрочем, он вслух говорить отказался.

Куда более сокрушенным выглядел Ахмед, владелец пока еще не закрытой тандырной палатки у другой станции московского метро. «Нас пока не закрыли, но всё может быть, — пояснил Ахмед. — А у меня не просто ларек, здесь же печь сложена, куда я ее перевезу? Когда закрывают тандыры, дорогую печь приходится просто сносить».

В целом, реакция владельцев закрываемых палаток напоминает то, что происходило более года назад после закрытия Черкизовского рынка. Тогда, кстати, предприниматели, пострадавшие от внезапной атаки на рынок, организовались в своего рода профсоюз — гильдию «Деловые люди», с координатором которой, Леонидом Развозжаевым, обозреватель «СП» поговорил о нынешней ситуации:

«СП»: — Вы видите аналогии между закрытием «Черкизона» и нынешней акцией московских властей по борьбе с ларьками?

— Отчасти это похоже на то, что делали с Черкизовским рынком, отчасти нет. В целом, возможно, городские власти говорят правду — ларьки в их нынешнем виде могут создавать проблемы дорожному движению…

«СП»: — Насколько значительным может быть ущерб московскому бизнес-сообществу от этой кампании?

— В любом случае, конечно же, от такой резкой кампании пострадают даже не тысячи, а десятки тысяч мелких предпринимателей и наемных работников. Поэтому я считаю, что владельцам сносимых ларьков обязательно должна быть предложена альтернатива — помещения в других местах, где не будет помехи дорожному движению…

«СП»: — Кто может выиграть от нынешних действий?

— Это, прежде всего, выгодно крупным торговым сетям. Я всегда говорил об этом: интересы малого бизнеса часто противоречат интересам крупного, и всякая централизованная кампания по искоренению мелкорозничной торговли выгодна гигантам-ритейлерам. А уж насколько они повлияли на принятие решения — это нам неизвестно.

«СП»: — Если пострадавшие от кампании предприниматели придут вступать к вам в гильдию — примете?

— Конечно, мы будем только рады.

Стоит вспомнить, что традиция борьбы властей столицы с мелкими торговцами имеет давние и почтенные традиции. Одним из первых в бой с лотошниками и ларёчниками вступил первый из русских царей Иван IV Грозный. Основной причиной стала пожароопасность грандиозного скопления торговых палаток возле Кремлевской стены — они особенно жарко горели в великом пожаре 1547 года. Когда город восстанавливали после этого несчастья, Грозный — тогда еще великий князь — распорядился оставить под стеной Кремля достаточное пространство, чтобы предотвратить распространение огня. Это пространство впоследствии стало Красной площадью.

Впрочем, и на площади, и в других местах города мелкая торговля через несколько лет после грозного распоряжения вновь возникла — жизнь города без нее просто невозможна. Правда, лотки, ларьки и палатки стали движимыми. За десятилетия, к середине XVII века, площадь вновь обросла торговыми заведениями (благо, Охотный ряд и главный городской торг в Китай-городе были рядом) и тогдашним «фаст-фудом». Именно на Красной площади, по Алексею Толстому, царевич Петр Алексеевич познакомился со своим будущим соратником Алексашкой Меншиковым, торговавшим пирожками.

В имперский период московской истории ларьки и лотки несколько раз целенаправленно искоренялись — во имя все той же пожаробезопасности, санитарии и для торжества «регулярности». Скажем, в конце 1810-х годов, при восстановлении Москвы после пожара, очистили от «напластований» лавок и ларьков собор Василия Блаженного — сам царь тогда впервые увидел чудо русского зодчества в его истинном виде и восхитился.

Впрочем, как отметил в беседе с обозревателем «СП» краевед Алексей Митрофанов, полной зачистки от ларьков в Москве никогда не было. «Напротив, любой дореволюционный московский вид пестрит рекламой, ларьками, разносчиками и так далее. Думаю, в полном уничтожении ларьков тогдашние власти попросту не видели смысла», — полагает историк.

Но то, чего не добились цари и генерал-губернаторы, оказалось по плечу советской власти. Так, знаменитая Сухаревка была разгромлена за несколько дней — аналогично нынешнему «Черкизону». А одиночные частные ларьки в течение 1930-х годов полностью сменились на государственные — торговавшие газетами, табаком, напитками и мороженым.

Единственное исключение из этой стройной картины — палатки по ремонту и чистке обуви, концессия, традиционно принадлежащая в Москве айсорам (ассирийцам). Они чудесным образом сумели защитить свой бизнес при всех поколениях советских властей и владеют сетью обувных палаток по сей день.