Россия остаётся раем для педофилов

Борьба с педофилией в России скорее обсуждается, чем ведётся. В Государственную думу год за годом вносятся скандальные законопроекты, призывающие самые жестокие кары на головы растлителей несовершеннолетних. Однако проходит время, и ни в уголовном кодексе, ни в других законах новых статей не появляется — и педофилам по-прежнему дают смешные по мировым меркам сроки.

С другой стороны наша страна не может быть в стороне от всего мира, по крайней мере, её информационное пространство. Что касается «чайлд порн», Интернет скорее существует по крайне пуританским законам США и Европы, чем по либеральным российским. И сайт, разместивший у себя даже намёк на детскую обнажёнку (даже если это — произведения искусства классических авторов), может быть закрыт по первому требованию чуть ли не любого активиста-борца с педофилами.

То есть в России ситуация обратная мировой: если в США и Европе педофил, запуганный постоянной слежкой, пытается найти вожделенные картинки (или познакомиться) в интернете, то в нашей стране ты можешь творить практически всё, что угодно, в реальной жизни, но только не смей обсуждать это онлайн. Особенно, если извращенец обладает высоким официальным статусом — таких людей наша Фемида если и осуждает, то не слишком строго.

За последними примерами далеко ходить не надо. В Ставропольском крае вынесен приговор депутату города Михайловска, которого уличили в серии сексуальных преступлений в отношении детей. В материалах дела фигурирует 21 криминальный эпизод. В итоге суд приговорил депутата Михайловска Владимира Ряшенцева к шести годам лишения свободы. Этот приговор можно считать суровым (Ряшенцев, если и выйдет по УДО, то не раньше, чем через 3 года) — часто открытый педофил может получить и «условно».

Вот несколько примеров, наугад взятых из новостей:

• Петербуржец, который в течение нескольких лет, по данным следствия, совершал насильственные действия сексуального характера с пятилетней девочкой, по приговору районного суда получил шесть лет условно (позже под давлением общественности приговор пересмотрели — «СП»)

• Бывший депутат законодательного собрания Пермской области Игорь Пастухов, осужденный в 2006 году на 6 лет за изнасилование подростка, получил условно-досрочное освобождение.

• За развратные действия в отношении детей преступник получил условный срок — 3 года. Это при том, что вина Владимира Иванова полностью доказана. Своих малолетних жертв он находил в Интернете.

• В Прикамье насильнику-педофилу дали условный срок. Его выпустили прямо из зала суда под подписку о невыезде.

Далеко не все преступники уходят от справедливого наказания. Однако, по данным уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Павла Астахова, около 70% осужденных за преступления в отношении детей получают условное наказание.

В прошлом году Госдума приняла к рассмотрению сразу несколько «антипедофильских» поправок. Планировали и увеличить минимальные сроки для осуждённых по таким делам, и сделать — по американскому образцу — открытую базу данных по сексуальным преступлениям, и даже принудительно лечить педофилов (в прессе эта мера называлась «химической кастрацией»). Однако, на данный момент прошла только одна поправка — о «запрете на профессию» для осуждённых за развращение малолетних. Впрочем — достаточно снять судимость, и можно вновь устраиваться в школу или детский сад.

В странах Запада общество и государство к педофилам относится значительно жёстче — фактически, это единственное половое отклонение, которое однозначно осуждается. Строгость борьбы с этим явлением беспрецедентная — уличённые в педофилии находятся на пожизненном контроле полиции, на их двери в ряде стран вешаются соответствующие таблички.

В ряде стран — например, в США — люди, осуждённые за преступления, связанные с насилием или домогательством, попадают в национальный публичный реестр сексуальных преступников (National Sex Offender Public Registry). Эта база данных доступна любому пользователю интернета — достаточно ввести фамилию-имя, или же приблизительный адрес, и система выдаст список всех, кто когда-либо привлекался к суду за подобные преступления. То есть всегда можно с точностью сказать, сколько твоих соседей по микрорайону — потенциально опасные люди. Впрочем, есть нюансы — какие-то штаты дают подробную информацию, какие-то — весьма скупую. Но всегда есть фото преступника и его текущий адрес.

У российского МВД существуют все возможности создать подобный сервис, однако, для этого нужны подвижки на законодательном уровне. О закрытых данных милиции «СП» рассказал доктор медицинских наук, психиатр и криминалист Михаил Виноградов.

«В МВД статистика по педофилам достаточно полная. Эту статистику МВД держит в секрете, а почему — это вопрос не ко мне. Её может не быть в судах, так как эта инстанция может менять статьи — при изнасиловании и педофилии регистрация идёт по изнасилованию, при побоях и педофилии регистрация идёт по телесным повреждениям. А в МВД всё достаточно однозначно. Предложения открыть информацию поступают в Госдуму, но, как видно, депутаты не спешат принять такие поправки», — считает эксперт.

Препятствует ужесточению законодательства так называемое «педофильское лобби». Его существование признают сами депутаты Госдумы.

«Фракция ЕР очень обиделась на вчерашнее выступление Елены Мизулиной и потребовала лишить её слова на месяц. Елена Борисовна два года назад внесла в парламент проект закона об усилении ответственности за педофилию. Проект до сих пор не рассмотрен. Ежедневно жертвами педофилов (без вовлечения в проституцию) в среднем становится 57 детей, то есть за два года число пострадавших перевалило за 31 тысячу.

Елена Борисовна и сказала, что поправки в закон о СовФеде, слегка уменьшившие полномочия Сергея Миронова, проскочили через парламент за 5 дней, а поправки в УК в интересах детей упорно волокитятся почти 700 дней. Более того, неудавшийся космонавт депутат Груздев (ЕР, совладелец «Седьмого континента») предложил смягчить ответственность, предусмотренную поправками Мизулиной. А так как Слиска раньше заявила, что в Думе есть педофильное лобби, Мизулина подытожила: нетрудно догадаться, в какой фракции это педофильное лобби состоит.

Так вот, вместо того, чтобы разумно промолчать и спокойно через пару недель рассмотреть закон Мизулиной, фракция ЕР сегодня потребовала лишить нашего товарища слова на месяц", — пишет депутат Госдумы Олег Шеин в своём блоге.

О «педофильском лобби» говорит и другой парламентарий, товарищ Олега Шеина и Елены Мизулиной по «Справедливой России» Антон Беляков. Он вносил в Госдуму законопроект о принудительном лечении педофилов — однако большинство депутатов заволокитило документ.

«СП»: — В США всерьёз борятся с педофилией. В частности, информация по преступлениям сексуального характера находится в публичном доступе. В России такая база возможна? Или хорошо ли это или плохо?

— Конечно, это будет хорошо для общества, она необходима. А для педофилов это будет очень плохо, и они сделают всё возможное, чтобы подобного сервиса никогда не появилось.

«СП»: — Сейчас, насколько известно, законопроект, предусматривающий, что информация по педофилам будет открытой, внесён в Госдуму. И, насколько я понимаю, такие проекты депутаты обычно проваливают. Почему они тормозятся? Неужели пресловутое «педофильское лобби» настолько сильно?

— Да, оно достаточно мощное. Оно присутствует и в исполнительной власти, и в законодательной. Кроме того, прозрачность в таких вопросах многим невыгодна, в первую очередь — правоохранительной и судебной системе. Представьте себе, что информация о преступлениях сексуального характера — скажем, об организации притонов — после приговора появится в открытом доступе. Это значит, что этого человека бессмысленно крышевать, его будет сложнее отмазать, судья не сможет выписать ему мягкий приговор.

Конкретный пример — педофил Слепцов в Санкт-Петербурге. На суде выяснилось, что он 5 лет насиловал свою племянницу — с пятилетнего возраста. Ему дали условный срок — если бы информация о приговоре была бы публичной, это могло бы произойти. А так — понятно, за что человек осуждён, на какой срок. А так суд приговорил, и никто из непричастных к процессу об этом ничего не услышал.

«СП»: — А в базе он будет с фотографией, с текущим местом жительства, с подробным описанием характера преступления — по крайней мере, как это присутствует в американской базе данных по штату Нью-Йорк.

— Это предотвращает появление педофилов, которые переезжают из одного региона в другой, например, были подобные истории: человек работал директором школы, его поймали на совращении школьников, осудили. Он вышел, сменил фамилию, переехал в другую область. Вычислили его, кстати, не правоохранительные органы, а журналисты, которые стали заниматься этим вопросом.

«СП»: — Какие-то антипедофильские поправки вообще имеют шансы пройти через нашу Думу?

— У меня есть ощущение, что любые эффективные меры будут подтормаживаться. В мире есть наработанная практика, тут не надо ничего изобретать. Это и таблички на дверях, и судебные решения, запрещающие приближаться, например, к школам ближе чем на какое-то расстояние.

«СП»: — И запрет на профессию.

— Это не самая большая проблема для педофила. Самое страшное — это публичность и ограничение права перемещение. Он только подошёл к школе — и уже может быть арестован.

«СП»: — Учитывая эффективность и «избирательность» нашего правосудия, не станет ли антипедофильское законодательство ещё одним способом для силовиков заработать себе на жизнь? Запросто можно представить ситуацию, когда человека обвиняют ложно, а приговор — более чем тяжёлый. Есть и другие перегибы: в тех же США — эти случаи освещались прессой — мальчик с девочкой, несовершеннолетние, любили друг друга, попались, и оба теперь пожизненно числятся в базе педофилов.

— Так и Ромео с Джульеттой с точки зрения современного законодательства были педофилами. Подобные вопросы, конечно, нужно рассматривать индивидуально. Злоупотребления вполне могут быть, и опасения справедливы.

У меня на этот счёт сформирована такая точка зрения: мои законодательные инициативы не вмешиваются в ту сферу, где наверняка возможны злоупотребления со стороны правоохранительных органов, прокуратуры, следствия и суда. Там коррупция и гниль на каждом шагу. И я не лезу в сферу морали и нравственности, я не считаю себя вправе этим заниматься. Этим должны заниматься разве что суды присяжных, здесь нельзя всех причёсывать под одну гребёнку.

Мою законодательную инициативу журналисты почему-то окрестили «законом о химической кастрации». На самом деле она посвящена совершенно другому.

Главная проблема заключается в том, что осуждённый педофил — не насильник, а именно педофил, то есть человек с совершенно конкретным психиатрическим диагнозом — скорее всего будет рецидивистом. Вероятность очень высокая — в Германии, где за такими людьми установлена полицейская слежка, на дверях висят таблички, все соседи знают, в чём этого человека обвиняли — повторяемость преступления 84%! Это неостановимая тяга, физиологическая потребность. В других странах, в том числе и в России — эта цифра более 90%.

Человеку поставили диагноз, он отсидел свой срок — неважно, 5 лет или 15. И он выходит на свободу. И тут возникает юридический казус — с одной стороны, мы точно знаем, что он снова на кого-то нападёт. С другой — мы не можем судить человека за то, что он ещё не совершал.

У меня есть список тех, кто конкретно в этом году и в следующем выйдет на свободу — там по 50 и более эпизодов насилия над детьми. Или насилие и умышленное заражение ВИЧ-инфекцией. Или работал в медицинском реабилитационном центре для детей с неврологической патологией, вводил снотворные препараты и насиловал — 80 эпизодов доказано. Работал милиционером, охранял бассейн — 40 эпизодов. Эти люди будут на свободе, и я знаю точно, что они снова будут насиловать. И ничего не делается, чтобы это предотвратить.

Суть моего законопроекта в том, что этот человек, согласно диагнозу консилиума Института Сербского, педофил, и мы знаем, что он совершал насилие с отягчающими обстоятельствами, с применением силы, оружия, мы должны давать пожизненный срок — или же мы должны лишать свободы на меньший срок, с последующим пожизненным принудительным лечением в виде введения блокаторов тестостерона, что исключает сексуальное влечение. Вероятность рецидива в тех странах, где это применяется — меньше 3%.

Дело не в кастрации как в наказании. Более того — если вдруг докажут, что приговор вынесли ошибочно, то ввод препарата можно прекратить, и человек вернётся к нормальной жизни.

---

Европейский и американский опыт борьбы с педофилией при всех его успехах более чем спорен. Об этом можно судить по современным явлениям культуры. Дело в том, что педофилы стали идеальной мишенью для срыва общественного недовольства. Если раньше толпа отыгрывалась на евреях, гомосексуалистах, неграх, сектантах и прочих меньшинствах, то теперь они получили равные права, и дискриминирующий их сам может стать жертвой. Педофилия же осуждается однозначно — и никто не посмотрит косо на обывателя, бросившего в педофила очередной камень.

Борцы с педофилией всё чаще фигурируют в пародиях и комедиях. Скажем, в мультсериале «Monkey Dust» есть персонаж «Paedofinder General» — в русском переводе он фигурирует как «Генерал Педоискатель», хотя своё имя он получил в честь Witchfinder General, «Великого инквизитора».

---

---

Если его исторический предшественник охотится на ведьм, то современный борец со злом занимается примерно тем же — и похожими методами. Например, уничтожает инструктора по плаванию за надпись «Speedo» на плавках — тот некстати прикрыл первую букву пальцем, и этого достаточно для смертельного приговора. Или казнит мамашу, которая принесла на распечатку фото голого младенца — за распространение «детской порнографии».

Свои приговоры он предваряет преамбулами вроде «Властью, данной мне похотливым выдаванием желаемого за действительное» или «Властью, данной мне имбецилами, читающими таблоиды», а в свободное от карательных операций время сам смотрит в интернете детское порно — естественно, в «исследовательских целях».

---

---

Математик и сетевой публицист Михаил Вербицкий отмечает — борьба с педофилией в виртуальном мире часто преследует более широкие цели, чем это декларируется самими борцами. Под маской «заботы о детях» власти занимаются цензурой, а корпорации — борьбой с торрентами и сайтами, бесплатно распространяющими программное обеспечение.

С явлениями цензуры под видом «защиты прав детей» сталкивался почти любой крупный интернет-проект. Вот, например, недавняя история, как некий анонимый фонд «Дружественный рунет», который, видимо, курируется какими-то компетентными органами (ну или делает вид, что он ими курируется, у них на сайте никаких реальных настоящих координат нет) — вырубил сайт «Свободной Прессы» примерно на два часа: этот «Дружественный рунет» написал нашим партнерам угрожающее письмо, что на сайте «Свободной Прессы» обнаружена детская порнография!

Письмо это было — без подписи, без указания ФИО или должности эксперта, который это ОБНАРУЖИЛ, без номеров телефонов или каких-то других контактов, по которым можно было бы понять, что это какие-то реальные люди — то есть просто такой анонимный спам — но магическая сила словосочетания «обнаружена детская порнография» привела к тому, что наши партнеры сначала дернули рубильник, а потом уже стали разбираться!

Резюме: если вам не нравится какой-нибудь сайт — просто напишите хостеру этого сайта письмо, что на сайте обнаружена детская порнография и подпишитесь «Дружественный рунет». Или «ФСБ», «ЦРУ», «Моссад» — мало ли в мире магических аббревиатур.

Михаил Вербицкий вспоминает, как «детская порнография» превратилась из узконишевого продукта в мировую угрозу, наравне с глобальным потеплением и лично Усамой Бин Ладеном.

«Дания была одной из первых стран мира, легализовавших порнографию; в то время демократическая общественность аплодировала этому решению, как невероятно прогрессивному. В 1982-м году датчане ввели возрастные ограничения на участие в съемках порно детей младше 15, но до того детская порнография была вполне легальна, хотя и не приносила баснословных доходов.

Занимались ей больше от любви к искусству — во время оккупации Дании нацистами, партизаны, участвовавшие в Сопротивлении, построили много подпольных типографий; после войны, подпольные типографисты, фотографы и художники оказались без работы, и многие из них освоили смежную специальность, занявшись производством порнографических материалов. Прогрессивная философия того времени (Райх, Фромм, франкфуртская школа) объясняла возникновение фашизма половой закрепощенностью и семейным авторитаризмом детского воспитания; секс (а особенно, подростковый секс) казался идеальным противоядием от фашизма.

В очерке «Мемуары звезды детского порно» некто Lister описывает быт детей и взрослых, которые участвовали в создании детской порнографии …Журналы распространялись практически во всех газетных киосках и книжных магазинах. Огромное количество журналов с детской порнографией высылалось в американские военные части в Германии каждый месяц. Мы были звездами. У нас был большой мировой успех. Нас, детей, знали везде, как сегодняшних звезд детской эстрады. Многие из девочек стали международными знаменитостями, например, Лайка. Я увижу её на нашей вечеринке «Рождество всех звезд» в этом месяце. Она уже бабушка. Её 18-летняя дочь Гитте, одна из ее 5 детей, родила ребенка в прошлом июне…

Ближе к середине 1970-х порнография из любительского хобби превратилась в многомиллионную индустрию; совокупные доходы от порнографии в одной Америке превышают 10 млрд долларов в год. С окончательной победой феминизма взгляды «прогрессивной общественности» на порнографию поменялись так же радикально — в современном феминизме, почти все течения требуют запрета порнографии, проституции и осуждают промискуитет.

Детская порнография (даже рисованная) теперь карается немалыми сроками, к вящей радости любителей карать и наказывать. «Детская порнография — это замечательно!» — заявил Йохан Шлютер, участник Датской Антипиратской Группы, созданной мега-корпорациями, торгующими фильмами и музыкой, на семинаре Американской палаты коммерции в Стокгольме 27 мая 2007-го года, посвященной усугублению антипиратской кампании в Швеции. «Детская порнография — это замечательно, потому что политики понимают детскую порнографию.

Разыгрывая эту карту, мы можем заставить их действовать, и начать блокировать сайты. И когда они начнут блокировать сайты, мы сможем заставить их блокировать сайты с раздачей любых файлов.

В один прекрасный день у нас будет гигантский фильтр, который мы создадим в тесной связи с IFPI и MPAA [лоббистские организации похожего профиля — пер.] Мы постоянно следим за детской порнографией в сети, чтобы доказать политикам, что запреты действительно действуют. Детская порнография — вещь, которую они действительно понимают.

Планы, озвученные Шлютером, неуклонно исполняются. Германская группа по борьбе с цензурой, AK Zensur, произвела анализ черных списков сайтов, доступ к которым в Дании закрыт по требованию цензурного комитета. Цензура действует якобы для борьбы с детской порнографией. Но детская порнография нашлась всего лишь на 2% сайтов. Остальные по большей части не работали, а на тех, которые работали, были поисковые машины либо вполне легальные порносайты.

Детская порнография, может, и зло, но борцы с детской порнографией воюют с другим. Используя замешательство обывателя, ошалевшего от истерической пропаганды, новоявленные цензоры цинично закручивают гайки, пытаясь подорвать распространение вполне цензурного (пускай пиратского) материала. И детская порнография (наряду с «отрицанием Холокоста») — самый удобный повод".