Корпорация «ФСБ» — мифы и реальность

С каждым годом ФСБ становится всё более закрытой структурой. Объективной информации о деятельности спецслужбы практически нет. Сама организация к публичности не стремится, а журналистское сообщество предпочитает с этой темой лишний раз не связываться. Единственное, на что может рассчитывать российский читатель — это агитки, выпущенные на деньги самой ФСБ.

Журналисты Андрей Солдатов и Ирина Бороган посвятили исследованию Федеральной службы безопасности целую книжку. Первая часть её названия — «Новое дворянство. Очерки истории ФСБ» — позаимствована из знаменитого интервью экс-главы ФСБ Николая Патрушева, который объявил, что спецслужба станет «новым дворянством», которое возродит Россию. Авторы тщательно анализируют, как эволюционировала спецслужба за последние 20 лет.

Изначально книга вышла на английском языке, в США. Российскому издателю она не показалась интересной. Спустя год авторам пришлось выпустить «русскую версию». Впрочем, большая часть материалов публиковалась ранее в «Новой газете» и на сайте журналистов — agentura.ru.

Примерно половина книги посвящена истории развития ведомства, половина — текущей деятельности. Многие вещи уже достаточно широко известны (в том числе и благодаря предыдущей работе авторов в российских СМИ) — например, внедрение агентов в ряды оппозиции или делёж участков земли на Рублёвке.

Чуть более закрытая тема — «командированные сотрудники». По данным авторов, «бывших чекистов», действительно, «не бывает». Уходя в «Газпром» или «Роснефть», ФСБшник по-прежнему числится в своём ведомстве, и даже получает там зарплату. С этим даже связан серьёзный внутриведомственный конфликт — по секретному приказу такой «внедренец» обязан одну зарплату сдавать, но подчиняются этому порядку далеко не все.

И совершенно неожиданный поворот — это успешная работа в качестве агентов иностранных спецслужб. Причём официально и при полном одобрении политического руководства. Правда, государства, на которые добровольно-принудительно работают сотрудники ФСБ России, входят в Шанхайскую организацию сотрудничества — Казахстан, Киргизия, Китай, Таджикистан и Узбекистан. Как правило, ФСБ приходится отлавливать тех, кого, скажем, в Узбекистане считают «террористом» и «экстремистом», то есть местную оппозицию, которая бежит в Россию, спасаясь от репрессий.

В целом же, заключают авторы — ФСБ России это косная и нереформируемая структура, которая уже давно существует сама по себе и сама для себя. И, за исключением нескольких контртеррористических подразделений, служит лишь основанием для мифа о всесильной и могущественной спецслужбе.

О том, куда движется ФСБ России, чем живёт и о чём думает средний сотрудник спецслужбы, «Свободная пресса» поговорила с одним из авторов книги журналистом Андреем Солдатовым.

«СП»: — Вы приходите к выводу, что сейчас у ФСБ больше власти, полномочий (в том числе личной власти — у сотрудников), чем когда-либо у этой организации. К чему это может привести в дальнейшем? Куда дальше будет эволюционировать служба безопасности?

— Полномочий у спецслужбы действительно становится больше. Конечно, если сравнивать с КГБ напрямую, то могущество прежней структуры было больше — просто в силу того, что страна была больше. Но если мы говорим о роли, которую играла КГБ в политической жизни страны, то ФСБ России сейчас играет более активную роль, и при этом совершенно бесконтрольна.

Простой пример — до Путина никогда ни один сотрудник службы безопасности не руководил страной. Андропов не был кадровым сотрудником КГБ, он был партийным функционером, который потом использовал спецслужбу как ресурс, чтобы прийти к власти. С Путиным же совершенно другая история.

Последние 10 лет показали, что те ресурсы, которые получила в своё распоряжение ФСБ, она использовала не для того, чтобы прийти к власти и управлять страной. Для того, чтобы это сделать, надо иметь некоторое представление, куда ты хочешь направить страну.

«СП»: — Некое целеполагание?

— Да. В 90-е годы сотрудники ФСБ очень много говорили о том, что им не нравится в стране: приватизация, например. Им нравился «китайский путь», советские порядки. В 2000-х мы видим, что ничего из этого реализовано не было. Не были пересмотрены итоги приватизации, страна не встала на китайский путь, государство не контролирует олигархов, и спецслужбы их не контролируют. Идеологически сотрудники спецслужб не смогли сформулировать задачу, и, как следствие, её реализовать.

Все ресурсы, которые получила ФСБ, направляются на другую цель: полностью избавиться от контроля и уйти от каких-то вопросов к этой структуре. Просто замкнуться на самих себя.

«СП»: — Это уже не «новое дворянство», это новая каста. Дворянство — более открытая структура.

— У дворянства, действительно, есть какие-то общегосударственные задачи. В данном случае речь идёт о касте людей, которые добились совершенно автономного положения. Никто не задаёт им вопросов, включая высшее политическое руководство, не говоря уже об обществе, СМИ, и так далее.

Прежде всего это приводит к растущей пассивности этой структуры. Если она не реформируется, её не беспокоят снаружи, то она замирает, впадает в летаргический сон. «Нам хорошо, нас никто не трогает, и мы будем так потихонечку существовать».

Естественно, там есть внутренняя борьба, внутренние конфликты и так далее, но общее впечатление — все силы уходят на поддержание пассивного состояния.

В начале 2000-х у правозащитников и журналистов были страхи, что появится группа активных, энергичных, эффективных людей, которые смогут резко изменить курс страны, как это сделали «Чёрные полковники». Эти страхи не оправдались. ФСБшникам было интереснее просто хорошо жить.

«СП»: — То есть попыток переворота от них ждать бессмысленно. Всё же, как мне кажется, власть заинтересована обуздать эту вольницу, хотя бы из чувства самосохранения. На данном этапе это возможно? Насколько ФСБ готова к реформированию хотя бы по образу и подобию МВД (хотя реформа там не слишком блестящая). Или они будут отстреливаться до последнего патрона?

— Что касается безопасности самой власти от каких-то внутренних кризисов, то Медведев сделал ставку на МВД. Именно поэтому там идут реформы, Медведев хочет, чтобы полиция его защищала. Очевидно, президент понимает, что ФСБ на эту роль не годится.

Если говорить о безопасности от ФСБ России, то в данном случае Медведев и прочие люди в Кремле живут по принципу сохранения статус-кво. Каким-то образом система действует, и трогать её нежелательно.

«СП»: — При этом МВД тронули, хотя милиция жила также «особнячком».

— Был большой испуг по поводу экономического кризиса 2008-го года, что начнутся массовые протесты. МВД загрузили новыми задачами по борьбе с экстремизмом. Потом выяснилось, что все слои населения недовольны деятельностью милиции в целом, и стало понятно, что нужно что-то менять. В конце концов, власти нужен хотя бы один боеспособный инструмент.

В Кремле исходят из прошлого опыта: при всех пламенных речах, которые выдавали генералы ФСБ, обличая «ужасные 90-е» (имеются в виду события 91-го года — «СП»), ни один офицер этой структуры не вышел тогда на площадь защищать здание Лубянки. Не было штурма Лубянки, но и желающих с оружием в руках отстаивать советский строй и коммунистическую партию не было.

Не думаю, что сейчас в условиях раздрая и отсутствия какой бы то ни было идеологии, они будут «отстреливаться до последнего патрона». Структура пришла к пассивному состоянию, и если будут происходить какие-то изменения, то сотрудники спецслужбы будут так же пассивно за ними наблюдать.

Одно из «достижений» советской власти — люди в погонах, неважно, в армии или в спецслужбах — не могут создать подпольной организации вроде «молодых полковников», как это было в Египте. Были несколько прецедентов, вроде «группы Квачкова», но всё это получилось довольно маргинально.

«СП»: — Маргинально и не особо достоверно.

—  О том, что такие группировки могут возникнуть внутри ФСБ, было много слухов и страхов, но этого не случилось и, видимо, уже не случится.

«СП»: — Насколько ФСБ как корпорация готова защищать свою корпоративную сущность, вот это «не тронь нас»?

— Действительно, они заявляют о себе как о корпорации, «бывших сотрудников не бывает». Но как только эти «бывшие, которых не бывает», уходят работать в другие структуры, они быстро меняют лояльность. Начинают защищать новое место работы, становятся агентами бизнеса внутри ФСБ, продвигают интересы своих структур. Происходит смена лояльности, и говорить про общность корпоративных интересов именно спецслужбы не приходится.

«СП»: — Если говорить о соотношении «советского» и «российского» — насколько ФСБ это преемница КГБ? В смысле нетерпимости к оппозиции, демократии, пониманию «порядка»? Насколько психология КГБ унаследована ФСБ?

— Начну с того, что сравнение ФСБ и КГБ корректно, за одним исключением: КГБ практически не сталкивалась с угрозой терроризма. Терактов было очень мало, не было ничего похожего на гражданскую войну, которая сейчас идёт на Кавказе.

Все спецслужбы, неважно в какой стране — англичане с Ирландией, французы с Алжиром, испанцы со Страной Басков — в борьбе с терроризмом резко ужесточают методы. Одно дело, если ты играешь «в длинную» со шпионами и получаешь удовольствие от процесса. Другое — тебе нужно немедленно предотвратить теракт, и тогда в дело идут пытки, незаконные аресты и так далее. Люди очень быстро забывают о цивилизованных правилах. Это должно было происходить с ФСБ, и происходило — и это самое большое различие между ФСБ и КГБ.

Что касается общего понимания «порядка», то и в головах сотрудников КГБ, и в головах сотрудников ФСБ царил и царит бардак. В 80-х часть кгбшников боролась с религиозными чувствами православных, другая часть выдавала по большому блату пропуска на службы в Елоховскую церковь, потому что это было очень престижно и дружила с людьми из РПЦ. Третьи люди при этом что-то говорили про атеизм и коммунистическую идеологию.

Сейчас это стало ещё более радикально — в регионах есть сотрудники, которые говорят о коммунизме, в соседних регионах офицеры на тех же должностях исповедуют безумные языческие концепции, вроде «Мёртвой воды», «иудохристианская цивилизация 5000 лет назад поработила ведическую Русь».

«СП»: — Вспоминается «Концептуальная партия «Единение».

— В этой структуре было много людей из спецслужб, и люди из этой партии читали лекции в Санкт-Петербургском управлении ФСБ, и их там принимали с восторгом.

«СП»: — Что касается «командированных сотрудников» — можно ли относить Путина, прочих членов правительства, депутатов и т. д. к этой категории? Или у них давно произошла смена лояльности?

— Лично Путин давно уже не думает этими категориями. Что касается остальных, то смена лояльности происходит не по каким-то мистическим причинам, а по вполне житейским. Дело в том, что чем крупнее корпорация и лучше должность, тем больше вероятность, что туда назначат не полковника и ниже, а генерала. А генерал исходит из своих карьерных соображений.

Допустим, он получил звание генерала в 50, прослужил лет 5, и был назначен на должность в какой-либо корпорации. Зачем ему сохранять лояльность ФСБ, что он теряет, если вдруг обнаружится, что он коррумпирован? Он достиг потолка карьеры.

То есть, пока внедряли полковников и майоров, они ещё пытались соблюдать интересы ФСБ. А генералы думают в первую очередь о том, как заслужить доверие нового начальства.

Есть ещё один конфликт «двух зарплат» — они получают деньги и в ФСБ, и по месту «командировки», но по секретному приказу обязаны одну зарплату сдавать. Но они стараются этого не делать. Сейчас даже идёт несколько судебных процессов, где этот приказ оспаривается. Многим проще забыть о той скромной зарплате, которую им платят в ФСБ, и жить на деньги, которые им платят на новом месте, но есть и достаточно мелочные.

«СП»: — Кстати, о зарплатах — сколько зарабатывают сотрудники ФСБ?

— Они не очень публичны, плюс там много градаций, в зависимости от условий и места службы. В Москве человек может служить в управлении по московскому военному округу, или в управлении ФСБ по Москве, или в центральном аппарате. Естественно, зарплаты отличаются в разы, при том, что географически все работают на одном пятачке в центре столицы. Из-за этого начинается самая настоящая социальная рознь.

«СП»: — Если говорить в среднем, то это какая сумма? Например, полковник.

— Полковник может рассчитывать на 60 тысяч.

«СП»: — Особняк на Рублёвке не построишь.

— Пара командировок на Кавказ, когда надо — приглянулся начальству, получишь квартиру — уже можно как-то крутиться. Конечно, это привлекательнее для людей в регионах.

«СП»: — Насколько ФСБ коррумпирована? Именно штатные сотрудники, а не «командированные»?

— Здесь ФСБ очень сильно отличается от МВД. МВД может возбуждать уголовные дела. ФСБ имеет возможность заниматься чем-то подобным, но не все и не всегда. К тому же полиция работает с людьми, а ФСБ сидит в кабинетах.

«СП»: — В начале 2000-х в народе ходила легенда: якобы КГБ, поняв, что СССР не спасти, «допустила его развал», чтобы, цитирую по памяти, «народ хлебнул горя и понял, что жить надо по-советски», и потом триумфально вернуть себе власть. Понятно, что подобный заговор — это чистой воды конспирология. Однако же — наверняка в ФСБ многие не только в курсе этой легенды, но и искренне в неё верят. Я сам сталкивался с таким сотрудником. Насколько это расхоже внутри структуры?

— Эта легенда была очень популярна. Она даже была подкреплена доказательствами, скажем, что КГБ активно работал с различными демократическими клубами в Москве и Ленинграде, помогал создавать партии, сотрудники играли во все эти игры.

Но есть одна проблема — КГБ, о котором говорится в этой легенде, это миф, созданный Андроповым. А такой «умной», «интеллигентной» организации просто не существовало. Все эти «Мёртвые сезоны», «Ошибки резидента» выпускались, чтобы сменить имидж структуре. Андропову это нужно было для обоснования своих властных амбиций.

В результате был создан миф, что в КГБ сосредоточена интеллектуальная элита страны. Это абсолютный бред. В отличие от ЦРУ и прочих западных спецслужб КГБ никогда не позволяли заниматься реальной аналитикой.

«СП»: — Только сбор информации?

— Никаких аналитических департаментов, структур. Они справки писали. А потом на основании этих справок группа консультантов в ЦК КПСС готовили доклады. Кроме того люди, которые там работали, не были интеллектуальной элитой страны. Хотя бы потому, что там существует закрытая система обучения, а это прямая дорога к деградации.

Но сами сотрудники ФСБ в этот миф поверили, как и часть населения: что в стране существовал какой-то интеллектуальный центр, просто он был секретным, и что-то мог планировать. Но то, что происходило в 90-х, полностью этот миф опровергло, интеллектом там и не пахло. Взять тот же штурм Грозного, который планировался и готовился ФСК. И множество других примеров.

«СП»: — Раз ФСБ по сути, корпорация, со своими корпоративными правилами, «духом», и прочими атрибутами, то естественно, есть своя профдеформация, свои психологические особенности. Если говорить о среднем работнике структуры — о чём он думает? Как себя мыслит? «Защитник Родины», «государев человек», или всё несколько циничнее? Как сочетаются, с одной стороны, «высокие идеалы чекиста» и стремление заработать, пользуясь своим служебным положением?

— Цинизм всё-таки предполагает какую-то широту взглядов — ты видишь ситуацию внутри, снаружи, видишь какую-то возможность «урвать», открыть для себя какую-то коррупционную схему. Это доступно только небольшому количеству людей: или начальству, или тем, кто живёт и работает в крупных мегаполисах. У них больше пространства для манёвра по определению.

И в советское время, и сейчас люди идут в органы за социальными гарантиями. Квартиры, неплохие зарплаты, льготы — вот что стоит на первом месте. Почему я это утверждаю, нисколько не сомневаясь: единственный повод, по которому сотрудник ФСБ готов судиться со своим руководством, это маленькая пенсия или отсутствие квартиры. В Московском окружном военном суде и других судах таких дел десятки. В случае «квартирного вопроса» сотрудники спецслужб доходят и до Страсбургского суда.

Нужно учитывать, что в ФСБ очень распространена семейственность. Это и дети-внуки, они женятся — выходят замуж за детей таких же ФСБшников. Это очень распространено. От этого формируется узость кругозора. Они общаются только в профессиональной среде. В отличие от милиционеров и оперативников, практически не сталкиваются с реальной жизнью. Работой «на земле», например, в преступных организациях, занимаются очень небольшое количество людей. Остальные в основном заняты бумажной работой. Конечно, это не относится к подразделениям, занятым борьбой с терроризмом, там совершенно другая идеология.

Классический офицер контрразведывательного подразделения условно в какой-нибудь Калуге выглядит так: он не первое десятилетие работает в этой структуре, очень любит зарплату, боится окружающего мира, и никуда не уволится, потому что боится, что не найдёт другой работы, и в первую очередь думающий о том, когда ему дадут квартиру.

«СП»: — А что касается идеологических предпочтений?

— Идеология идёт от старших товарищей. Они рассказывают, как хорошо было в советское время сотрудникам КГБ. А тогда было действительно хорошо им быть — ты получал определённый статус, тебе было легче работать. Чтобы расправиться с диссидентом, достаточно было зайти в ЖЭК, и у человека уже были проблемы. И офицеры, у которых собственных мыслей нет, заимствуют стереотипы старшего поколения и тоже плачут о том, как хорошо было в советское время.

«СП»: — Это сталинизм, или брежневизм?

— Сталинизм был скорее характерен в 90-е, когда спецслужбистов сильно обидели, и они высказывались достаточно радикально. Сейчас это тяга к брежневизму, как хорошо было работать в 60-е — 70-е.

«СП»: — Насколько ФСБшная среда проникнута суеверием и мракобесием, вроде использование услуг колдунов, экстрасенсов, гадателей, и прочей подобной публики? Мне доводилось сталкиваться в одной из областей с женщиной, утверждающей, что она «штатный экстрасенс ФСБ», и таки да, после интервью с ней на редакцию давили именно оттуда. Это какая-то региональная самодеятельность или такой тренд действительно существует?

— Дело в том, что советское образование, а, тем более, образование в Академии ФСБ, грешит одним — оно хорошо учило математике, но все гуманитарные науки были в жутком состоянии. Любые попытки преподавать зачатки философии, логики, критики жёстко пресекались. Это были самые скучные предметы — основа марксизма-ленинизма и так далее. Естественно, в голове образуется вакуум, который надо чем-то заполнять. Вот он и заполняется чем попало.

А если ты работаешь в секретной организации, и единственный повод для гордости — что организация секретная, ты автоматически начинаешь искать по этому же признаку некие тайные знания. «Знание может быть правильным, только если оно тайное».

«СП»: — Отсюда тяга к эзотерике?

— Если быть честным, то это присуще людям в погонах не только в нашей стране. В США на деньги Пентагона исследовали «силу джедаев». Причина простая — закрытые структуры. В таких организациях вам нужно втюхать это только одному-двум людям. Если у этого человека в голове каша, то убедить его становится гораздо легче.

Есть ещё одна чёткая идеологическая установка — что Россию все очень сильно обижают. Этот миф создан в XIX веке, пережил падение царизма, очень сильно развивался в 50-х годах прошлого века. На основе этого мифа можно придумать очень много теорий. Почему нападают? Например, потому что мы самые духовные. Или носители тайного знания. Или сохранили то, чего не сохранили другие — сокровища гиперборейцев, которые лежат под Уралом, и поэтому на славян всё время нападает НАТО. И в вооружённых силах, и в милиции, и в ФСБ эта точка зрения достаточно популярна.

«СП»: — Когда начались «внутрикорпоративные» «дворянские» браки? Это новое явление?

— Нет, достаточно старое. Тенденция обозначилась сразу после завершения «больших чисток», брак стал использоваться как способ продвижения по службе. Но это общая проблема советской бюрократии.

Из этого проистекает самоощущение «нового дворянства» — мы элита, мы служим государству и государственному строю, мы особые. Чужих не пускаем, живём в своём кругу и так далее.

В книжке мы как раз попытались показать, что эта идея провалилась. Патрушев её сформулировал, выдвинул, под эту идеологию ФСБ начала занимать места в исполнительной власти. Но стать «новым дворянством» не удалось.