Академики готовятся к бунту

В ближайший четверг, 13 октября, российские ученые, вузовские преподаватели, студенты и аспиранты проведут в центре Москвы совместную акцию протеста. Участники ее соберутся в 11.00 на Пушкинской площади, чтобы выразить свое недовольство политикой государства в области организации и финансирования науки в нашей стране.

Как пояснили «СП» в профсоюзе работников Российской академии наук, который является одним из организаторов мероприятия, акция пройдет в форме митинга. В нем примут участие несколько групп ученых, в том числе представители научного сообщества из МГУ и РАН, межрегиональный профсоюз работников образования «Учитель», а также инициативная группа молодых ученых. Активисты облачатся в белые халаты, которые будут символизировать принадлежность к научному сообществу.

«Мы не преследуем политических целей, мы не просим для себя каких-то материальных благ, — рассказал „СП“ главный специалист московской региональной организации профсоюзов работников РАН, кандидат физико-математических наук Николай Демченко. —  Наш главный лозунг „Дайте ученым нормально работать!“. А основными требованиями будут дебюрократизация науки и увеличение бюджета более эффективных и прозрачных способов финансирования, в частности, грандов Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)».

"СП": — Сколько человек рассчитываете вывести на улицу?

— В октябре прошлого года мы уже проводили митинг с требованием увеличить финансирование науки. И тогда нам пришлось столкнуться с очень странной и неприятной тенденцией. Мы планировали провести акцию на набережной у памятника Тарасу Шевченко, но нам это место не было предоставлено. Нас загнали в тупик к Багратионовскому мосту, видимо, чтобы нас никто не увидел и не услышал. На этот раз, подавая заявку на митинг, мы тоже столкнулись с определенной сложностью: мы выбрали Пушкинскую площадь, потому что это все-таки центр, но на проведение массовых акций там существует количественное ограничение — до 500 человек. Мы, конечно, и больше могли бы вывести — нас ведь поддерживают и ученые высшей школы, и аспиранты, и студенты, — но, к сожалению, нас загнали в жесткие рамки.

«СП»: — Какие же вопросы сейчас особенно актуальны для научного сообщества?

— Естественно, финансирование научных исследований, а также внесение изменений в закон о госзакупках.

«СП»: — Давайте остановимся на первом. Что здесь не так?

— Возьмем за основу Российскую академию наук. Финансирование, которое производится из бюджета, оно составляет в основном фонд заработной платы — до 80% в общем объеме. Дальше там идут коммунальные платежи и другие услуги. Денег на проведение научных исследований нам фактически не поступает или поступает в очень ограниченном количестве.

Одним из источников проведения таких исследований является РФФИ (либо Российский гуманитарный научный фонд). В общем объеме финансирования гражданской науки финансирование этих фондов до кризиса составляло 6%. На настоящий момент эта цифра снизилась до 2,6%. Между тем, именно эти фонды позволяли работать эффективно. Почему? Потому что там имеются очень квалифицированные многоэтапные экспертизы, позволяющие выбрать наиболее интересные и перспективные научные проекты, которые затем получают финансовую поддержку. Скажем так: объем научной продукции, выпускаемой этими фондами, превышает те лоты, которые финансируются Министерством образования и науки.

«СП»: — Вы выступаете за увеличение финансирования именно этих фондов?

— Прежде всего. Нам ведь обещали: и Минфин, и сам Фурсенко неоднократно говорил в интервью: «Да, безусловно, надо поддерживать эти фонды». Но что мы увидели в итоге? Когда недавно был опубликован проект бюджета на 2012 год и плановый период 2013—2014 гг., мы не поверили своим глазам: финансирование РФФИ и РГНФ составит в сумме 7 млрд рублей — столько же, сколько и в 2011 году. То есть, фактически выделение средств замораживается, а с учетом растущей инфляции, это означает, что реально финансирование фондом снижается. Это переполнило чашу терпения. И здесь, надо сказать, наши интересы и интересы ученых высшей школы совпали. Поэтому на акцию протеста мы впервые выйдем вместе. Опять-таки, повторюсь: никто из нас не требует ничего для себя. Мы только просим: создайте нам нормальные условия для работы.

«СП»: — А какие проблемы связаны с законом о госзакупках?

— Можно сказать, что этот закон, пресловутый 94-й ФЗ, фактически тормозит проведение научных исследований. Он не позволяет научным коллективам эффективно расходовать даже небольшие средства, которые выделяются в виде грантов. Что говорит закон? Надо проводить тендеры. По тендерам мы закупаем все — бумагу, реактивы и пр., пр. Без проведения тендера в квартал можно потратить не более 100 тысяч рублей. Естественно, это значительно задерживает проведение научного исследования. Скажем, в области биологии: там, извините меня, мы просто не можем три месяца ждать, пока закупим реактивы и другие необходимые ресурсы для проведения исследования. Ранее нами были направлены поправки в 94-й закон, но они так и лежат без движения в Госдуме.

«СП»: — То есть даже грантами вы свободно распоряжаться не можете?

— Да. И, безусловно, мы требуем предоставить свободу тратить эти деньги. Да и деньги там, извините меня, и не очень-то большие: один грант это примерно 400 тысяч рублей. Там «откатывать» нечего в сравнении с многомиллионными лотами, которые есть в Министерстве образования и науки. Вообще просто стыдно. Если мы возьмем для сравнения, скажем, бразильский штат Сан-Паулу, так там научный фонд — это примерно 500 млн в год. Это только один штат. У нас же 7 млрд рублей всего выделяют, что приблизительно составляет 233 млн долларов.

«СП»: — Но, как же: президент активно выступает за модернизацию, вкладывает огромные деньги в Сколково. Это же тоже наука…

— Это наука. Но, извините меня, почему формирование научной политики и выделение средств идет без учета мнения самой научной общественности? В этом проблема. Мы знаем основные направления развития науки, мы знаем, где передовые вот эти точки, мы знаем, куда нам двигаться, поскольку уже обладаем многолетним опытом работы в том или ином научном направлении. Но почему-то руководство страны не слышит или не хочет слышать нас, рядовых исследователей. Получается, что заявить громко о своих проблемах и интересах мы можем только на митинге.

Сопредседатель межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» Андрей Демидов, считает, что у российских ученых и педагогов проблемы во многом схожие, потому и решать их следует сообща:

— Мы считаем, что какие-то положительные изменения на уровне политики государства могут появиться тем скорее, чем мы — все отряды образовательные — сможем объединиться и выработать некую общую позицию. Тем более, что требования, которые выставляются, нам абсолютно близки. У нас в школе тоже не все благополучно с финансированием, с планированием и с отчетностью. А хозяин у нас один — Министерство образования и науки. Поэтому и востребованы коллективные солидарные действия. Мы в свою очередь надеемся, что когда придет наш черед выставить свои специфические требования по средней школе, научная общественность нас поддержит. В этой связи я хотел бы напомнить, что в этом году, как известно, будет меняться закон об образовании. Сейчас проект его проходит согласование в правительстве и, как ожидается, где-то до Нового года он будет внесен в Госдуму. Поскольку это документ обширный и базовый для отрасли, там очень много вопросов затрагивается, общественности хотелось бы заявить какие-то позиции по этому закону. Мы об этом будем говорить как раз на предстоящем митинге.

«СП»: — А из обозначенных требований, какие вам особенно близки?

— Для нас самое важное — это качественное (существенное, в разы) повышение финансирования образования и науки в целом. То есть, не три или четыре процента (а, судя по прогнозу бюджетному, в следующем году будет падение именно до трех), а семь-восемь процентов от ВВП. И, соответственно, зарплаты. Мы, как профсоюз, конечно же, очень озабочены именно социальным самочувствием работников отрасли (в данном случае, я бы сказал то же самое и об ученых тоже). Низкие зарплаты, низкие мотивации… Понятно, что люди работают не только за зарплату. Но, извините меня, нищее существование мало способствует творческому поиску.