Пётр Филиппов: «Наша элита — осёдлые бандиты»

В преддверии наступающих думских выборов одной из самых популярных тем — что у правых, что у левых, что у власти, что у оппозиции — является борьба с коррупцией. То, что коррупцией пронизано всё сверху донизу, говорят почти все. Почему так произошло? 17 октября, в редакции «Свободной Прессы» на эту тему состоится дискуссия между депутатами Госдумы Владимиром Плигиным и Александром Куликовым. А накануне наш корреспондент встретился с директором Санкт-Петербургского Независимого Центра изучения методов борьбы с коррупцией Пётром Филипповым.

Наша справка:

Независимый центр изучения методов борьбы с коррупцией (НЦ ИМБК), объединяющий экономистов, юристов, бизнесменов и общественных деятелей разных политических взглядов, ставит своей целью способствовать консолидации усилий отдельных граждан и их групп в борьбе с коррупцией в России. Члены Совета Независимого центра и сотрудничающие с Центром авторы исходят из того, что коррупция является главным препятствием на пути экономического развития России.

Начал Пётр Сергеевич с пространной лекции о современной российской элите:

— Наша страна оказалась в сложной политической обстановке, главным образом, из-за так называемой элиты. Феодалов в политологии именуют осёдлыми бандитами, т.е. это люди, которые обирали своих крестьян, это была такая средневековая элита. Эти люди не были заинтересованы в прогрессе своего общества, им нужно было только брать дань как татарскому хану. Тем же самым, по сути, занимается и наша современная элита, т.е., она у нас феодальная.

«СП»: — Если Россия подписала Европейскую хартию по борьбе с коррупцией, почему в соответствии с ней не внесены изменения в Уголовный кодекс? От кого это зависит?

— Хочу напомнить, что Россия ратифицировала хартию, но при этом не ратифицировала 20-ю статью, т.е., уголовную ответственность за незаконное обогащение, а это значило бы, что если человек (чиновник) не может объяснить откуда у него «Мерседес» и дача на Рублёвке, он автоматически попадает под суд. Для сравнения — в Швеции, если человек не может объяснить происхождение у него лишних 500 евро, для него это прямой путь в суд. Но для нашей элиты, которая живёт за счёт откатов, распилов, взяток и т. д.- внести эту статью, значит, подписать себе смертный приговор.

«СП»: — У президента есть партия с большинством голосов в Думе, почему он не настоит на этом внесении?

— Это вопрос к президенту. Почему он этого не делает? Свита делает короля, они его не поймут и не одобрят. А если они не одобрят, президенту трудно будет сохранить их лояльность к себе и лояльность силовых структур, из которых они вышли.

«СП»: — Может, пора принять закон о том, что даже тот, кто «оставляет» наследство родственнику-чиновнику, должен приложить документ, как это наследство заработано? Нет документа- наследство в доход государства.

— Если мы хотим идти по европейскому пути, то нужно ввести две декларации — о доходах и о богатстве. Причём, такие декларации подаёт не только чиновник, но даже и бабушка чиновника. Что в этих декларациях? В первой вы указываете свои доходы за год, а во второй — прирост богатства, а если условная бабушка чиновника такую декларацию не подаёт, то всегда есть возможность сказать, что, мол, бабушка оставила наследство, а при схеме двух деклараций такой путь будет отрезан. Т.е., механизм как это сделать, понятен, вопрос в политической воле. А для того, чтобы эти декларации не послужили способом расправы с неугодными, важно, чтобы в стране был независимый суд, для которого законы превыше всего. Суд, которому не может приказать ни президент, ни губернаторы… Такого суда в России нет. Суд для них как в средние века для короля — это те люди, которые выполняют повеления.

«СП»: — Что на ваш взгляд изменилось от переименования милиции в полицию?

— Ничего. С точки зрения власти это такой посыл полиции, вы, мол, наши люди, если что — прикроете… Но это надежды зряшные. Если в стране не будет нормальных реформ по превращению России из феодального общества в современное европейское, то смута неизбежна. Вспомните, ведь никто не смог предсказать за несколько дней до этого, что чуть ли не все советское правительство отправится в «Матросскую тишину». Казалось, что сидят во власти прочно и на века. То же самое и с монархией в 1917 году, и те, кто думает, что вот это взимание дани с соотечественников, этот постоянный распил будет продолжаться бесконечно, они все очень глубоко заблуждаются…

«СП»: — Что еще вас не устраивает в сложившейся системе?

— Во всём мире Счётная палата подчинена только парламенту, а не правительству, потому что Счётная палата помогает парламенту контролировать как тратятся бюджетные деньги. А у нас чья Счётная палата… И наконец, самое важное, чтобы сделать реформы реальными, надо дать гражданам правовое оружие, чтобы активные граждане получили право подавать иски в защиту неопределённого круга лиц. И мало того, что надо дать такое право, нужно его ещё и стимулировать. В США, например, человек, который вступается за интересы большинства (покупателей, автомобилистов и т. д.), он получает третью часть от суммарного ущерба, который понесли другие совершенно незнакомые ему люди. Если бы мы у себя ввели такое право, то я уверяю вас, что у прокуроров появились бы конкуренты в лице простых активных граждан. И тогда исполнение законов стало бы обычным делом.

«СП»: — Какие ошибки у власти в борьбе с коррупцией?

— Считаю, что всё, что делает в этом направлении власть, это видимость, потому что ключевые моменты (та же 20 статья конвенции, о которой мы говорили) не предприняты властью.

«СП»: — Была ли коррупция в СССР?

— Была, но в силу дефицита, деньги нельзя было вкладывать в особняки, акции, оффшоры… Коррупция носила другой характер — связи, блат, скорее, коррупция заключалась в том, что человек поднимался по служебной лестнице, не соответствуя своими способностями занимаемым должностям. Но это сохранилось и сейчас.

«СП»: — Как заставить должностное лицо не брать к себе на работу «своего» человека?

— Эта проблема кумовства была хорошо известна в Европе ещё 200 лет назад, но они её победили. Например, в Великобритании есть комиссии по государственным служащим, эти комиссии состоят не из чиновников, а из экономистов, преподавателей вузов, юристов и т. д. Когда человек заканчивает вуз, связанный с государственной службой, эти комиссии принимают решения, исходя из оценок его тестов, а не его родственных связей, и комиссия выносит решения — вот этот человек пойдёт работать сюда, а этот — сюда. У кого максимальное количество баллов, ему предлагают на выбор несколько мест, т.е., не чиновник подбирает себе свой клан лично преданных, а комиссия подбирает, и людей этих (направленных на работу) чиновник просто так уволить не может.

«СП»: — По каким признакам можно судить — высока ли коррупция в той или иной стране?

— Ну, прежде всего, когда приезжаешь в страну, например, в США или Финляндию, и знакомые говорят тебе, что бы ни было — не пытайся дать взятку полицейскому, всё, что угодно, но не это, иначе так влипнешь, что не выпутаешься, и будет масса проблем. Ну, и существуют различные рейтинги…

«СП»: — Рейдеры — это люди сами по себе или они «работают» под прикрытием властей?

— Большей частью, это люди, связанные с силовыми структурами, потому, что просто так отнять предприятие нельзя. Но здесь нужно отдельно отметить переход предприятия от неэффективного собственника к эффективному — это другое. А когда эффективное предприятие пытаются отнять и передать в руки своим людям…

«СП»: — Есть ли страны, где простой народ остался доволен приватизацией? Или это невозможно, и везде «кучка грабит большинство»?

— Стран, где люди были бы довольны приватизацией, нет и не было. Национализировать предприятие — это просто, а вот провести денационализацию, т. е, приватизацию, даже по психологическим мотивам очень трудно. Ведь что получается? Какую бы мы с вами модель ни избрали, как у нас через ваучер, или как в Германии за одну марку, причём, главное условие, чтобы владелец вложил средства в этот завод, создал новые рабочие места, что так — что эдак, народ не доволен, что в ГДР, что в Чехословакии, что в России. А почему? Есть такое человеческое чувство — зависть. Говорят, что дом без хозяина — сирота, и с одной стороны, люди понимают, что должен быть хозяин, но с другой стороны, начинают думать, а почему он, а не я, чем он лучше? Подсуетился… Но предприятию необходимо, чтобы власть была сконцентрирована в одних руках. Представьте, на заводе работает 1000 человек и у каждого по одной акции, т.е., совладельцы все, и вот, скажите, будут они модернизировать предприятие и закупать новое оборудование, после чего придётся уволить 300 человек? Понятно, что они не проголосуют. Или будут они вкладывать средства в научные разработки, которые окупятся через 10 лет? Человек скажет, я сегодня жить хочу, а что там через 10 лет будет, меня не волнует.

«СП»: — В России, получается, в коррупции задействованы все — дать гаишнику, врачу, преподавателю, устроить ребёнка в детский сад… Может, простому человеку так проще жить, ну её, эту борьбу?

— Есть цели краткосрочные, а есть долгосрочные. Вот, переехали вы двойную линию, думаете, легче заплатить и ехать дальше… Заплатили раз, другой, т.е., приучили инспектора, что можно всё решать за деньги, а потом ДТП с вашим участием, и вы что — будете надеяться, что его объективно расследуют? Кто больше заплатит, тот и будет невиновен.

«СП»: — А президент и премьер коррумпированы?

— У меня нет оснований утверждать, что лично каждый из них присвоил себе какую-то сумму денег. Нет у меня таких оснований. Зато у меня есть основания сказать, что при них возникла предельно коррупционная социально-экономическая система, которая носит все черты неосталинизма, которая основана на присвоении ренты, откатов, распилов огромным количеством людей — верховников, элиты, которая делает всё, чтобы путь наверх честным и предприимчивым людям был закрыт.