Экстремисты плодятся, как тараканы

Судя по данным прокуратуры, Центр «Э» работает, не покладая рук

130

Количество преступлений «экстремистской» направленности в России возросло в три раза за последние пять лет. Такова статистика Генпрокуратуры, обнародованная представителями ведомства. Заместитель генерального прокурора РФ Виктор Гринь дополнил эти цифры указанием на вероятную причину такого роста: в раскачивании ситуации, по его мнению, виноваты исламисты и противостоящие им русские националисты.

«В России преступления экстремистского характера проявляются в двух основных видах — это создание и действия религиозно-сепаратистских объединений вплоть до незаконных вооруженных формирований, инспирированных проповедниками чуждых псевдоисламских идей из-за рубежа, — пояснил Гринь — В основном, они преследуют даже не идеологические, а военно-политические цели. Второе направление, как реакция на это, — рост деятельности русских националистов, которая все чаще приобретает агрессивное русло вплоть до терактов против иностранных и российских граждан».

Отметим, что именно в отчетном периоде, в 2008 году, произошло структурное изменение в МВД, которое прямо касается статистики преступлений «экстремистской направленности». В МВД был создан специальный департамент по борьбе с экстремизмом взамен упраздненного департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом. При этом большинство сотрудников из РУБОПов были переведены в штат антиэкстремистского управления, позднее получившее название Центр «Э».

Именно сотрудники этой структуры МВД работают, в числе прочего, с несистемной оппозицией, несанкционированными политическими мероприятиями, поэтому и оказываются зачастую в центре околополитических скандалов. Так, один из последних на данный момент сюжетов с участием оперативников центра «Э» произошел в Москве, где 1 ноября на Триумфальной площади был задержан 6-летний сын одного из активистов «Другой России» Сергея Аксенова. Ребенка «опросили» в полицейском отделении, чему возмущались многочисленные общественники и блогеры; сейчас Аксенов-старший начал судебное разбирательство в отношении центра «Э» и его оперативника Алексея Окопного.

Итак, данные МВД по динамике «экстремистских» преступлений за последние годы выглядят страшно. Если ситуация с преступлениями на почве ненависти (а в этом, по сути, и заключается экстремизм) соответствует цифрам полиции, то жить в России становится всё неуютнее. Однако не все эксперты согласны, что ситуация настолько серьезна. В числе тех, кто призывает не впадать в панику — директор информационного центра «Сова», занимающегося мониторингом ксенофобии и экстремизма, Александр Верховский :

— На самом деле, картина с динамикой экстремизма несколько сложнее. Как считают такие вещи правоохранительные органы — хорошо известно. Существует список статей УК, преступления по которым считаются «экстремистскими». Не знаю точно, что считают в прокуратуре — заведенные уголовные дела или вынесенные приговоры, но принцип от этого не меняется.

Так что я не могу сказать, что статистика МВД адекватно отражает количество подобных преступлений и тем более их динамику.

«СП»: — Вы имеете в виду, что «экстремизм» теперь понимают расширительно, скажем так?

— Мы стараемся следить за делами по 282 статье УК и ей подобным, и я могу сказать, что неправомерного, на наш взгляд, применения этой статьи — тех случаев, где мы считаем, что закон применять не стоило — не так уж много. Да, эти случаи необоснованных обвинений важны. Да, среди них всегда много скандальных, известных историй. Но основная масса приговоров по этим статьям выносится, в общем, «за дело».

«СП»: — И всё же, как соотносится заявление о троекратном росте экстремизма с реальностью?

— Давайте разберемся, чего именно стало втрое больше. Стало втрое больше дел, которые открыла (или успешно закрыла) наша полиция. То есть правоохранительные органы стали работать в три раза активнее, выявлять больше подобных преступлений — что и понятно, ведь появилась целая структура центров «Э».

Надо еще понять, что у подобных преступлений всегда очень высокая латентность, то есть далеко не все происшествия попадают в сводки. Кроме того, экстремистские преступления, в общем-то, делятся на две основные группы: насильственные и, скажем так, «организационные» — сюда отнесем всевозможное «разжигание» и членство в запрещенных организациях.

Так вот, рост зарегистрированных преступлений насильственного характера отражает не ухудшение ситуации, а улучшение работы полиции. Стало больше регистрироваться, больше раскрываться. Эта глыба постепенно выходит из сумрака. А вообще-то, по нашим сведениям, убийств и избиений в последние годы стало не больше, а даже несколько меньше. Потому что на такие вещи полиция стала обращать внимание и адекватно реагировать. Так что тут налицо явный успех МВД. Пик насилия по расистским мотивам мы, кажется, прошли.

Что же до других «экстремистских преступлений», ненасильственных, то критерии, по которым соотносятся возбужденные дела с реальной преступностью, весьма туманны.

«СП»: — В каком смысле?

— Понятно, что, скажем, публичных высказываний, подпадающих под 282 статью, существуют тысячи, да что там — их бесконечно много. Любое грубое высказывание на заборе или в интернете может быть истолковано как преступление. Но уголовные дела по подобным случаям возбуждаются в ничтожной части случаев. И хорошо, кстати, кошмар был бы, если бы по всем случаям подобных высказываний возбуждали дела! Пришлось бы наказывать каждого второго, кто на кухне говорит «чурки задолбали» и так далее…

«СП»: — А по каким критериям возбуждают или не возбуждают дела?

— Динамика уголовных дел — в том числе о разжигании ненависти и о членстве в экстремистских организациях — не имеет никакого отношения к реальному уровню нетолерантности в обществе. Уголовные дела по этой статье возбуждаются исключительно по политическим мотивам. Речь не обязательно идет о «высокой» политике: чаще как раз дело во внутренних аппаратных соображениях, в отчетности.

Вот обратите внимание: дел по нацболам сейчас стало меньше, по членам «Хизб-ут-тахрир» тоже. А ведь организации не исчезли, они существуют. Что это значит? Значит, правоохранителям не слишком нужны сейчас лишние дела по этой категории. А нужно, может быть, наоборот — снижение «преступности»…

Иногда мы видим, как возбуждаются совершенно нелепые уголовные дела. Такие, где полиция действительно «докапывается до столба». Что это, особо насолившие «органам» активисты? Нет, чаще всего просто полицейские и прокуроры недобирают показателей по той или иной категории «экстремизма».

"СП": — Существует ли реальная статистика подобных преступлений? Что надо делать, чтобы полицейские цифры были максимально близки к реальности?

— Мы пытаемся проводить собственный мониторинг, но наши возможности ограничены. Сейчас основной недостаток официальной статистики — то, что она фиксирует только те преступления, где следствие и суд сочли нужным подчеркнуть расистский и т. п. характер мотивов. Таких случаев немного. А как узнать реальное количество нападений? Мы предлагаем механизм, который опробован уже во многих странах и неплохо себя зарекомендовал. Когда преступление первично фиксируется — то есть пострадавший обратился в полицию или сами правоохранители выехали на место преступления — первичные дознаватели обязаны поставить «галочку» в особом поле, если с первого взгляда можно предполагать — только предполагать! — экстремистскую составляющую.

Это еще не следственное определение, тем более не определение вины — но в дальнейшем, когда делом занимается уже следственная бригада, они будут обязаны подтвердить или опровергнуть экстремистский характер преступления.

Таким образом, налицо редкий случай: независимые эксперты характеризуют криминальную обстановку как более спокойную, чем об этом говорят официальные правоохранители. Как правило, милицейская/полицейская статистика устроена противоположным образом: ради хороших показателей количество преступлений и их динамика занижается. Возможно, причина такого странного поведения Генпрокуратуры и МВД состоит в том, что сети центров по борьбе с экстремизмом требуется обосновать свое развитие и расширение. Полиции есть с чем бороться — хотят показать центры «Э».

Однако если жесткий государственный контроль за преступлениями на почве ненависти и дал результаты (отметим — ценой одобрения силовой «охоты на ведьм» в лице оппозиционеров и просто подвернувшихся под руку), то никто не может гарантировать, что в будущем хорошая тенденция продолжится.

Напротив, реальность всё настойчивее говорит, что социальное и национальное напряжение копится и нарастает. Пусть банды «нациков» достаточно оперативно арестовываются, а аналогичных «кавказских гопников» начали — после прошлогодней Манежки и подобных случаев — реально преследовать и наказывать. Но при этом причины взаимной ненависти — а это, прежде всего, поведение власти, отказавшейся по-настоящему модерировать национальные отношения и легко подкупаемой — остаются нетронутыми.

И если через какое-то время пар все же сорвет крышку котла, то никаких центров «Э» не хватит, чтобы загнать джина обратно в бутылку.

Фото: ИТАР-ТАСС