Москва всерьез берется за Дагестан

Кровопролитный бой, произошедший несколько дней назад на границе Чечни и Дагестана, показал, что несмотря на постоянные потери, бандподполье на Северном Кавказе еще достаточно сильно. Глава Чечни Рамзан Кадыров, (бойцы МВД этой республики понесли наибольшие потери) заявил, что члены незаконных вооруженных формирований (НВФ) пришли на территорию его республики из Дагестана. В это нетрудно поверить, т.к. сравнивая террористическую активность в двух соседних регионах России, можно заметить, что в Чечне бои и теракты являются уже, скорее, исключением. В то время, как в Дагестане, — едва ли не ежедневной нормой жизни.

Чтобы понять, в чем причина этого, и что сейчас происходит в беспокойной республике, мы обратились к эксперту Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслану Герееву, который живет и работает в Махачкале:

— Сейчас в Дагестане продолжается поиск возможных остатков НВФ и прочесывание лесного массива в районе боя. Это же происходит и с чеченской стороны. По итогам столкновения ранено 25 сотрудников МВД, убито 17 полицейских, уничтожено 7 боевиков.

«СП»: — Чем вызвано такое неравенство потерь?

— Тем, что эти 7 человек находились в таких серьезных укреплениях, что подобраться к ним было чрезвычайно сложно. Первоначально была обнаружена их разведгруппа из 3−4 человек, а потом в ходе преследования нарвались уже на это укрепление. Его пришлось буквально ровнять с землей при помощи артиллерии и авиации. Но надо сказать, что это столкновение произошло не просто так: федеральные силы сейчас усиливают свою работу, потому что с наступлением весны, когда леса покроются листвой, всегда активизируется бандподполье. Поэтому сейчас республиканские и федеральные силы делают все чтобы минимизировать предстоящую активность террористов.

Вообще, силовые структуры явно сделали вывод из прошедших боестолкновений. Раньше было так: в горах идет бой — набирают силовиков из ближайших городов, и пока они туда добирались, там делать было уже ничего. А сейчас спецслужбы решили перестроить механизм своей работы, чтобы стать ближе к эпицентру событий. Теперь они делают ставку на СОГи — специальные огневые группы. 21 февраля президент республики Дагестан и заместитель директора ФСБ России, он же — руководитель Национального антитеррористического комитета, Владимир Куляшов посетили место дислокации этих групп в поселке Белиджи Дербентского района. Их специально разместили на юге республики, потому что ожидают, что военные действия охватят Южный Дагестан. Где бы ни велись боевые действия, боевики уходят к югу, потому что других направлений нет: на востоке — Каспийское море, на севере — Чечня, на западе — Грузия, а там очень серьезные погранвойска. Остается только граница с Азербайджаном.

«СП»: — Но сделанных выводов явно недостаточно.

— Да, и мы видим, что у федерального центра заканчивается терпение. Недавно в Дагестан из Ханкалы переведено около 2000 солдат регулярной российской армии. Это говорит о том, что по республике пройдет «русский сапог». Это прогнозировали уже давно, потому что Москве уже надоел беспорядок, который тут творится. Представьте себе: имея ФСБ, МВД, Внутренние войска, регулярную армию, специальные огневые группы, спецназ и прочее, муниципальные власти не могут навести порядок даже в одном районе Дагестана. Кто в это поверит? Это смешно. Поэтому рано или поздно мы ожидали, что что-то такое произойдет. Мы считаем, что это только начало, потому что на фоне полного отсутствия справедливости и перспективы радикальные настроения только растут, и присутствие федерального центра в республике с каждым днем все ощутимее.

Было приложено столько усилий, которые не дали никакого результата. Теперь будут делать то же самое, но только исключительно силами федерального центра.

«СП»: — Это хорошо?

— В долгосрочной перспективе развития республики это, вероятно, хорошо, но на данном этапе с точки зрения возможного количества жертв это плохо, потому что солдаты или даже офицеры особо не будут разбираться, кто прав, кто не прав. Они выполняют приказы и уходят. Специалистов ведь нет. Должного информационного освещения тоже нет. Те службы, которые должны быть в этом задействованы, качественно не работают опять же из-за отсутствия профессионалов, клановости и коррупции.

Рано или поздно Москва должна была заняться республикой всерьез, потому что сколько еще это могло продолжаться? Мы 20 лет топчемся на одном и том же месте — никакого прогресса. Раньше делались ставки на религиозные организации, но этот механизм себя не оправдал и не дал нужного результата. Хуже того, по отдельным позициям он даже ухудшил ситуацию — образовался раскол на религиозной почве. Но расколы есть и по другим линиям — по социальной и даже по этнической.

«СП»: — Что надо делать?

— Нужно правильную молодежную политику сделать базовым элементом в любом правительстве. В Ингушетии и Чечне ставка была сделана именно на это: грамотная молодежная политика решает все, потому что основным бунтующим элементом, который призывает к мятежу, сопротивлению, к подполью, всегда являются молодые люди, а совсем взрослых людей там мало. А у нас этот опыт проходит мимо. Молодежный кризис, разворачивающийся в Дагестане, можно почувствовать хотя бы по тому, что в Армению, Азербайджан и Грузию стало ездить больше молодых людей, чем в Москву. У этих центров стабильная динамика развития и сложные отношения с Россией, и, естественно, многие возвращаются оттуда с далеко не теплыми чувствами к нашей стране.

Нам не удается побороть экстремизм, потому что радикальные настроения молодежи не идут на спад. А не происходит этого из-за того, что плохо решаются социальные проблемы. Все сильнее становится социальное неравенство, имеет место ужасающая коррупция. А тут в довершение ко всему молодых людей прекратили призывать в армию. Это был «последний бастион» их адаптации, их вовлечения в общую государственную жизнь. Многие могли остаться на службе на контрактной основе, создать семью, работать в МВД, МЧС и т. д., но сейчас без солдатского опыта такой возможности у них нет. И все эти проблемы действуют одновременно, усиливая друг друга.

Нам сейчас говорят о развитии туристического сектора в республике. Но большинство населения этого не хочет, потому что с туризмом одновременно будет развиваться и индустрия обслуживания. Люди боятся, что в результате Дагестан превратится в один публичный дом. Туризм, как механизм привлечения капитала, конечно, нужен, но кто сюда будет вкладываться, если мы живем в полувоенном состоянии?

«СП»: — То есть в Дагестане сменится «хозяин»?

— Я не исключаю даже этого. Судя по всему, у федеральных властей кредит доверия к местным иссяк. Требуемого эффекта не достигнуто. Если сравнивать с той же Чечней — разница просто колоссальная. Москва давала властям нашей республики много шансов решить проблемы. Эти шансы годами подкреплялись соответствующей финансовой базой и силовыми ресурсами. Но все это либо было использовано не в том направлении, либо работа была организована не достаточно профессионально. Итог один, и он Москву явно не устраивает. В МВД и в ФСБ сегодня все больше неместных силовиков, а сотрудников из центральной России. В том числе — на высоких постах.

Кроме того, уже совсем скоро пройдет зимняя Олимпиада в Сочи. Федеральный центр не может рисковать в надежде, что к тому моменту властям Дагестана удастся справиться с ситуацией. Москва не может позволить омрачить Олимпиаду террористическими актами или локальными военными действиями, т.к. сильно подорвет авторитет России на международном уровне. Да и люди в Дагестане уже очень устали ото всего этого. Они хотят спокойного труда, спокойной жизни, и на власть надеются все меньше.

Фото: ИТАР-ТАСС