Нас атакуют супербактерии и микробы-монстры

Лечение банальной ангины, не говоря уже о более серьезных инфекционных заболеваниях, в скором времени обещает превратиться в большую проблему. Даже обычная царапина на коленке ребенка может снова стать смертельно опасной. Столь нерадостную перспективу человечеству предрекают эксперты Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которые обращают внимание на то, что в мире с каждый годом растет число заболеваний, не поддающихся лечению антибиотиками. Вроде бы еще совсем недавно эти препараты легко справлялись с той же самой инфекцией, но теперь стали абсолютно бесполезными. А все потому, что вызывающие болезнь микробы и бактерии, научились распознавать опасность и защищаться.

На сегодняшний день у некоторых патогенов выработалась устойчивость практически ко всем лекарственным средствам. Смертность пациентов, инфицированных такими антибиотикоустойчивыми возбудителями, по статистике, увеличивается в некоторых случаях на 50%.

Профессор Питер Хоуки, (суждение известного микробиолога приводит британская газета Independent), уверен, что проблема устойчивости, или как ее называют в научных кругах — резистентности к антибиотикам в медицине имеет ту же значимость, что в других сферах проблема глобального потепления.

По словам ученого, «медленный, но верный рост» числа устойчивых к лекарствам штаммов чреват превращением распространенных инфекционных заболеваний в неизлечимые болезни. Уже сейчас только в странах Евросоюза от бактериальных инфекций, устойчивых к антибиотикам, ежегодно умирают 25 тысяч человек.

Бьет тревогу и глава ВОЗ Маргарет Чен: человечество, по ее словам, имеет дело с таким уровнем антибиотикоустойчивости, что эта ситуация может означать «конец медицины как мы ее знаем». Каждый разработанный когда-либо антибиотик в любой момент может стать бесполезным.

Чем это чревато? Да просто все мы будем отброшены на многие десятилетия назад, в допенициллиновую эпоху, когда миллионы людей умирали от болезней, которые для современного человека, казалось бы, уже не представляют опасности. Мы окажемся безоружны перед любой инфекцией, потому как лечить ее будет нечем.

«Если бы во времена Пушкина были антибиотики, он был бы жив, — рассказывает старший научный сотрудник Государственного научно-исследовательского центра профилактической медицины, эксперт „Лиги здоровья нации“ Галина Холмогорова. —  Если бы антибиотики существовали в начале прошлого века, то не скончался бы гениальный русский композитор Скрябин, который погиб от очень маленького пореза на верхней губе. В его рану через кровь попали стафилококки, они размножились, возник стафилококковый сепсис, музыкант, не дожив до 47 летнего возраста, погиб».

Антибиотики, открытые в 1928 году английским бактериологом Александром Флемингом, произвели настоящую революцию в лечении инфекционных болезней, став величайшим благом для человечества, спасением миллионов людей. Однако их широкое и не всегда правильное применение привело к тому, что патогенный микромир стал сопротивляться и по-своему приспосабливаться к новым вызовам.

Начали возникать такие мутации, такие гены, которые разлагали антибиотики, говорит Холмогорова:

«Например, в начале эры антибиотиков стрептококки лечили пенициллином, а сейчас они имеют такой фермент как пеницилаза, которая разлагает пенициллин. И есть даже виды стрептококков, которые не могут жить без пенициллина. Микробы наркоманы».

У некоторых возбудителей инфекций со временем выработалась устойчивая нечувствительность ко многим антибиотикам. И стремительное распространение этих супербактерий и супермикробов по всему миру рассматривается сегодня специалистами как глобальная проблема современной медицины.

На данный момент из 115 разработанных антибиотиков 68 уже практически не действуют.

«Мы теряем наши антибиотики первой линии, — признает Маргарет Чен. —  Для их замены используются более дорогие и более токсичные препараты, курсы лечения такими препаратами значительно удлиняются, а для их проведения могут требоваться отделения интенсивной терапии».

По экспертным оценкам, если устойчивость к антимикробным препаратам возрастает всего на 15−17%, то стоимость лечения больного увеличивается в два раза. И только в странах Евросоюза экономический урон от антимикробной устойчивости оценивается в 1,5 млрд евро.

А насколько все мы уязвимы, показала вспышка кишечной инфекции нового типа, поразившая в прошлом году Германию и еще около полутора десятков европейских стран. Стремительно распространившаяся зараза поразила несколько тысяч человек, примерно сорок их них погибли.

Микробиологам удалось выявить возбудителя эпидемии — энтерогеморрагическую кишечную палочку штамма О104: H4. Источник инфекции обнаружили в пророщенных злаках и бобовых на одной из ферм в Нижней Саксонии, а чуть позже этот же штамм нашли и в ближайших водоемах. Но самое интересное выяснилось, когда ученые провели анализ бактерии: оказалось, что она не только устойчива к длиннющей линейке антибиотиков, более того, многие из них лишь усиливали выброс токсинов, то есть обычная антимикробная терапия против этой болезни не работает.

Недавно, 24 марта отмечался Всемирный день борьбы с туберкулезом. Победить это заболевание до сих пор не удается и во многом из-за того, что туберкулез тоже становится лекарственно-устойчивым. По данным ВОЗ, в мире ежегодно регистрируется 440 тысяч заболеваний туберкулезом. Из них 150 тысяч больных резистентны ко всем имеющимся антибиотикам. К 2015 году специалисты организации предсказали два миллиона новых случаев лекарственно-устойчивого туберкулеза.

Все это напрямую затрагивает и нашу страну. По данным главного фтизиатра РФ Петра Яблонского, в России уровень заболеваемости туберкулезом составляет 82 случая на 100 тысяч жителей, при этом каждый четвертый больной страдает устойчивой к лекарствам формой болезни. Понятно, что стоимость лечения таких пациентов значительно возрастает, а вот вероятность полного излечения — снижается.

И, тем не менее, человек продолжает сам усиливать проблему резистентности, не осознавая, все еще что повсеместное применение антибиотиков, по сути, меняет окружающий нас мир.

Например, недавнее крупномасштабное исследование в США, показало, что даже водопроводная вода в микродозах содержит антибиотики. То есть сначала лекарства естественным путем оказались в канализации, затем в грунтовых водах и водохранилищах, а оттуда поступили в водопровод. В России подобных исследований не проводилось, но есть основания полагать, что ситуация аналогичная. Антибиотики есть даже в воздухе, особенно недалеко от крупных фармацевтических заводов.

Антибактериальные препараты активно используются в сельском хозяйстве — это и выращивание скота, и ветеринария, и рыбное хозяйство.

Мы пьем, дышим, едим, лечимся, а наш организм и населяющие его бактерии тем временем постепенно приучаются к антибиотикам. Поэтому когда мы заражаемся чем-то действительно опасным и прием антибактериальных препаратов жизненно необходим, они, увы, оказываются уже совершенно бесполезными.

Занимаясь самолечением, люди часто даже не знают, что антибиотики действуют только на бактерии — например, на стрептококк, вызывающий пневмонию. Грипп и ОРВИ — вирусные заболевания, и лечить их подобными средствами абсолютно бессмысленно.

Впрочем, специалисты тоже лечат пациентов, что называется, «на глазок». Прежде чем выписать тот или иной антибиотик, они, оказывается, должны назначать анализ, дабы выявить чувствительность микрофлоры больного к антибактериальным средствам.

«Только после этого врач должен подобрать препарат, тот, который чувствителен к этому микроорганизму, — пояснила „СП“ врач Галина Изотова. — А чаще всего, что у нас происходит? Пришел пациент, ему назначают эмпирическое лечение, примерно предполагая, что этот препарат должен сработать. То есть начинают широко использовать препараты, не зная заведомо, что все-таки преобладает в биологической среде у пациента. Отсюда вырабатывается резистентность».

"СП": — Так это ошибка врачей?

— Я не назвала бы это ошибкой. Это, скорее, связано с загруженностью врача и плохой, скажем так, работой микробиологической службы поликлиники. Потом тот же бактериологический анализ нужно ждать, ну, как минимум, пять-шесть дней. А врач, он же не может оставить пациента без лечения.

Руководитель Научного информационного центра по профилактике и лечению вирусных инфекций Георгий Викулов признает: неправильное использование лекарств происходит как вследствие недостаточной квалификации врачей, так и из-за привычки населения к самолечению:

— Помимо того, что антибиотики часто применяются без определения чувствительности микрофлоры больного к этим препаратам. Их, бывает, употребляют вообще без назначения врача. К тому же не существует практики контроля излеченности: т.е. человек прошел курс терапии антибиотиками, а ведь никто не смотрит после этого у него состав микрофлоры, не определяет — ликвидирован возбудитель или нет. А продолжительность лечения очень разнится: лечение ангины может занять неделю, а лечение, например, инфекционного эндокардита требует иногда сорок дней применения антибиотиков. Понимаете, неспециалист просто не знает таких моментов. А это существенно, потому как неправильное применение как раз и приводит к развитию полирезистентности. То есть когда уже изначально к новым лекарствам возникает устойчивость. К чему приводит? А это приводит к тому, что фармкомпании начинают снова задумываться над созданием еще более современных классов препаратов. А ведь технологии усложняются и, соответственно, препараты становятся более дорогими. Как следствие, это ведет к удорожанию лечения и к усложнению ситуации в целом, потому как появление новых препаратов, это не такой уж быстрый процесс.

«СП»: — Во что обходится разработка нового класса антибиотика и сколько времени это может занимать?

— Порядка семи лет уходит на доклинические исследования и клинические испытания. Плюс выполнение сертификационных требований, получение сертификатов. А стоимость? Она может доходить до одного миллиарда долларов. И естественно в России таких компаний, которые могут себе это позволить, практически не существует. Возможно, отечественные фармконцерны, которые уже появились, сейчас запустили ряд предприятий по созданию новых препаратов. Но как таковых оригинальных препаратов, высокоэффективных, инновационных в нашей стране нет. У нас есть антибиотики, которые синтезируются в России, но это все старые классы препаратов. Они имеют право на существование, их используют в повседневной практике. Но Минздрав ошибочно не ужесточает требования по их отпуску. А, на мой взгляд, они должны быть доступны только по рецепту. В большинстве европейских стран, входящих в ЕС, в Соединенных Штатах, в Канаде, Австралии, да, во всех высокоразвитых странах на антибиотики однозначно требуется рецепт. Потому что изначально само по себе применение антибиотиков требует врачебного назначения. Это серьезный процесс, когда назначается препарат подобного рода, он должен проходить быть под наблюдением специалиста.

«СП»: — Получается, тот, кто занимается самолечением, лишает себя защиты на будущее?

— Именно. Поскольку нерациональное применение таких лекарственных средств приводит к тому, что у больного развивается устойчивость к какому-то конкретному препарату. А любой препарат, как известно, является представителем целого класса отдельных препаратов, и, в конце концов, получается, что сразу несколько препаратов уже не будут подходить этому человеку. Это очень усложняет лечение, особенно где-нибудь в регионах, где нет такого ассортимента дорогостоящих препаратов, и люди, тем более, если они не могут выехать в крупный город, они становятся обреченными.

«СП»: — А проблема антибиотикорезистентности у нас в стране как-то изучается? Ей вообще значение придается?

— Да, она изучается, несомненно. В России очень сильные школы антимикробной терапии. Имеются и серьезные специалисты, которые сотрудничают с международным сообществом. Но есть вопросы, которые должны решаться не на уровне профессиональных ассоциаций, а на уровне органов законодательной и исполнительной власти. Одно дело разработки и внедрения этих разработок. И совершенно другое - законодательное регулирование оборота и правильного отпуска этих препаратов. Я неоднократно был свидетелем того, как в аптеках у нас фармацевт занимается подбором необходимого антибиотика. Такие вещи недопустимы. При всем уважении к профессиям фармацевта или провизора, каждый должен все-таки заниматься своим делом: фармацевт или провизор может подобрать аналог по действующему веществу, может проконсультировать о побочных эффектах, по стоимости. Но он не должен осуществлять первичное назначение подобного препарата. А это, к сожалению, существует.

«СП»: — Что предлагаете?

— Нужно вести информационно-просветительскую деятельность: пропагандировать, работать с врачами, которые должны правильно мотивировать своих пациентов.

«СП» — Не лучше ли законодательно запретить безрецептурную продажу антибиотиков?

— Это будет самое эффективное. И раньше подобная практика существовала. Может, она была не слишком жесткой, потому что в советское время не было такого бурного развития фармацевтического рынка, и не было такой сильной конкуренции. Большинство дорогостоящих препаратов только на госпитальном уровне закупались, т.е. в аптеках они вообще не были представлены. Сегодня аптека — это супермаркет. Ассортимент некоторых превышает десять тысяч наименований. Соответственно, спектр антибиотиков там очень широкий — с одним действующим веществом может быть десятки препаратов. И, конечно, любой фармацевт заинтересован в их реализации, т.к. для этого он и работает в аптеке — чтобы продавать эти препараты.

«СП»: — А почему медсообщество и фармсообщество не могут здесь между собой договориться?

— Могут, наверное. Но их кто-то должен для этого подвигнуть. Кто-то должен все инициировать. Это же не три человека, правильно? Это огромное число людей, которые задействованы в процессе, на разных уровнях и разных, скажем так, этапах. Есть, допустим, амбулаторно-поликлиническое звено, есть специализированные стационары высокотехнологичной помощи. Только представьте, какие дорогостоящие антибиотики используются при хирургических вмешательствах, особенно в кардиохирургии или нейрохирургии. Там ведь не простые препараты и, конечно, их действие, их чистота и их эффективность клиническая будут играть решающую роль в плане возможных осложнения. Есть необходимость инициировать диалог с чиновниками, тогда, возможно, они поймут: запретив сейчас безрецептурный отпуск антибиотиков, они сэкономят государству очень большие средства.

Фото: Роман Яровицын/Коммерсантъ