Тина Канкия: «Суды саботируют поправки президента»

47-летний Станислав Канкия — неизвестный широкой общественности персонаж. Его фото не носят на митингах и не публикуют в интернете. Его судьбой не озабочены президенты других стран и известные правозашитники. У него никогда не было нефтяных скважин, личного самолёта и дачи на Рублёвке. Всё имущество, которое нажил бизнесмен — однокомнатная квартира в Москве на Бабушкинской, где он ютился с женой и детьми.

Но Канкия уже два года сидит в следственном изоляторе по обвинению в мошенничестве. Фигурирует сумма в миллион рублей. Понятно, что журналист — не судья, не прокурор и даже не адвокат и всех нюансов уголовного дела не знает. Да, собственно, в данной ситуации это и не важно. Речь о другом: в тюремных условиях содержится больной человек, практически инвалид, который до заключения, по словам его жены Тины, был спортсменом и совершенно здоровым. И второй момент: в целях гуманизации российского уголовного законодательства недавний президент России Дмитрий Медведев внёс поправки, согласно которым обвиняемых по экономическим статьям следует арестовывать в исключительных случаях. Но жена подсудимого Тина убеждена, что суды сознательно игнорируют эти поправки:

— Я считаю, что это специально. Когда человек в неволе, на него легче давить, получить нужные показания. Если бы муж был на свободе, его дело вообще бы развалилось. Там одни нестыковки. Мужа арестовали 8 июня 2010 года, когда поправки президента Медведева уже действовали. И именно за эти два года Станислав стал инвалидом. Документальные подтверждения врачей оглашены в суде, но судья не принял их во внимание. Сейчас у мужа цереброваскулярная болезнь, ишемическая болезнь сердца, гипертоническая болезнь третьей степени с недостатком кровообращения, органическое поражение головного мозга… Я уже все термины не помню. Но суду они были озвучены и врачи разъяснили, что существует очень большой риск летального исхода. Но судья Мартыненко Антон Анатольевич непреклонен.

Мой муж никого не убивал, не педофил и всё равно находится под стражей. Когда убили футбольного фаната — задержанного отпустили по подписку… А здесь? Какой смысл держать его в тюрьме? Как он может повлиять на следствие, если собранные материалы хранятся за тремя замками? Убежать тоже никуда не может, у него даже загранпаспорта нет.

Если ему станет плохо, то врачи в изоляторе просто физически не смогут помочь- нет нужной аппаратуры. А буквально на позапрошлом заседании судья удалил мужа из зала. У него после обширного инсульта органическое поражение мозга. Он нервно воспринял ситуацию судебного разбирательства. И теперь мужа в суд привозят, но он весь день сидит в конвойной комнате. Я прошу не привозить, т.к. ему вредят эти поездки в автозаке. У него скачет давление, но его всё равно возят. Врач говорит: «Нужна госпитализация». Отвечают: «Дайте таблетку»…

Они хотят довести до ситуации как с Магнитским? Когда человек умрёт, сразу начнётся резонанс, пресса, телепередачи, выступления правозащитников… От Лукина приезжал его представитель по правам человека. Говорит, что нарушаются конституционные права на лечение и на защиту. Правозащитница Светлана Ганушкина на последнем президентском совете передала президенту Медведеву бумаги об этой ситуации. Но это было 28 апреля. Сейчас Медведев ушёл с президентского поста. Что теперь?

СП: — В чём конкретно обвиняют Станислава?

— Муж — президент благотворительного фонда «Отчизна». Ещё у него был бизнес в Краснодарском крае, который после ареста мы полностью потеряли… Говорю: оставьте нам на адвокатов хоть что-то. Нет… Обвиняют, что якобы он открыл пластиковые зарплатные карточки «Сбербанка» на безработную молодёжь. Потом на эти карточки стали поступать дотационные выплаты из центров занятости и трудоустройства. Примерно по 800−1000 рублей в месяц. И муж якобы распоряжался этим. То есть, создал организованную преступную группу. Но тут возникает большой вопрос: карточки «Сбербанк» выдаёт человеку, сверив его личность с паспортом. Значит муж должен был впутать в это как минимум «Сбербанк». Но оттуда никого не привлекли. Обвинение в создании ОПГ из дела убрали. Один сидит в застенках.

Второй вопрос: нужна коррупционная сеть, которая на эти карточки будет переводить деньги из центров занятости. А этих центров по всей Москве… И что, муж везде такие схемы отстроил? И с таким размахом похитил всего один миллион рублей? Так из этих центров тоже никого не привлекли. В общем, всё разваливается…

СП: — Как думаете, почему мишенью стал ваш муж?

— Он мне как-то сказал, что у него произошёл какой-то конфликт со «Сбербанком». Когда на суде был представитель банка, адвокат спросил: почему с заявлением на мужа тот обратился не в прокуратуру и милицию, а в управление по налоговым преступлениям? На что был ответ: «А кто бы меня там слушать стал? В УНП я раньше работал, всех там знаю».

Т.е. вы понимаете, у нас возбудить против кого-то уголовное дело очень непросто. Если нет заказа, найдут 100 способов отказать. Зачем им это? Что-то расследовать, вдруг очередной «висяк» будет. А если есть заказ, то запросто. И потом, муж же сам пришёл в это управление. Не скрывался, не прятался. А сейчас больного держат в тюрьме. Он сидел в Бутырке, камера восемь «квадратов» на четверых, трое курят, муж нет. Ему там даже говорили: «Да сознайся, быстрее хоть на зону уедешь на свежий воздух»! Но муж не может сознаться в том, чего не совершал.

Сейчас Тина Канкия хочет собрать деньги, чтобы внести залог:

— Я понимаю, что просить деньги, когда муж обвиняется в мошенничестве… Но может хотя бы миллион рублей, чтобы предложить в качестве залога… Ведь ему, чтобы не стать окончательно инвалидом, хотя бы до приговора нужно пройти лечение.

Комментарий Марины Русаковой, адвоката Станислава Канкия:

— Такое впечатление, что суд намеренно демонстрирует правовой произвол, абсолютно не желая исполнять законы Российской Федерации. Был подан ряд ходатайств, которые в соответствии с законом суд должен разрешать после заявления. В частности, подано ходатайство о возвращении дела Канкия в прокурору. Такая необходимость существует, потому что обвинение сформулировано таким образом, что совершить это преступление невозможно. Т.е., даже способ совершения преступления нереален. И вот, хотя ходатайство должно быть разрешено непосредственно после заявления, суд этого не делает. Т.е., не только не удовлетворяет ходатайство, но даже в совещательную комнату не удаляется.

Специалисты — доктор медицинских наук Леонов и кандидат медицинских наук, психиатр Каверин — представили в суд экспертное заключение, в котором сказано, что Канкия погибает, но ему не оказывается необходимая помощь, которую можно получить только в специальном стационаре. Если эту медицинскую помощь не оказать, неминуем летальный исход. Суд это не принимает во внимание. На все наши ходатайства отвечает отказом.

Есть правила: суд отказывает, но мотивирует своё решение. Защита говорит суду: «Дайте письменный отказ». На что судья отвечает: «Я вам ничего не должен». А любое обследование возможно только по решению суда.

Комментарий Светланы Ганнушкиной, председателя Комитета «Гражданское содействие»:

— Преступление, в котором обвиняют Канкия, экономического характера. И непонятно, почему до вынесения приговора его держат под стражей. Он же не бомж, с него можно взять подписку о невыезде. И потом — это действительно больной человек. Я очень надеюсь, что его выпустят из-под стражи, ведь он обвиняется по ненасильственному преступлению, он никого не ограбил, не убил. Держать в тюремных условиях такого человека бесчеловечно.

Фото: Денис Вышинский/Коммерсантъ