Как на огурцах сделать миллионы

Когда стало понятно, что на государственных харчах хорошую сельскую жизнь не построить, колхозники самой большой белорусской деревни Ольшаны, что в Брестской области (население более 8 тысяч человек) дружно уволились из колхоза и стали зарабатывать на огурцах.

Здесь все противоположно обычной постсоветской деревне: жители не пьют, не живут в покосившихся избушках, половина семей — многодетные, в каждой — небольшой автопарк, включающий легковую и грузовую технику. В Беларуси это называют «ольшанский феномен», но, если приглядеться, никакого волшебства нет, первая и главная причина благосостояния ольшанцев — отказ от сотрудничества с государством. Официально тут все — безработные, налогов не платят, свой огуречный бизнес до нынешнего года вели без всякого присмотра, пользуясь географическим положением — далеко от больших городов, вот никто и не лезет с проверками. Местные фермеры не особо желают светиться в прессе, дабы не привлекать внимания, поэтому просят фамилии не называть. «Огуречный бизнесмен» Андрей рассказывает о процветании родного села:

— В Москве очень любят наши огурцы, потому что они без нитратов, вкусные, земля плодородная. В день 40−50 фур уходит в Россию. За сезон с одной теплицы я зарабатываю тысяч триста российских рублей. А теплиц у меня 7. Вот и считайте сами.

Считать легко, а в это время средняя зарплата в обычном белорусском колхозе едва дотягивает до трех тысяч рублей, а некоторые работники и вовсе получают по 50 -300 рублей в месяц. Кстати, ольшанские огуречные короли еще и создают рабочие места — те, у кого теплиц много, нанимают людей со стороны для помощи в выращивании своего «зеленого золота». И народ из соседних деревень с радостью едет на заработки сюда. А вот делить крупные части бизнеса с посторонними ольшанцы не любят, поэтому стараются, при возможности, логистикой и продажей заниматься внутри своего клана — например, тесть выращивает огурцы, зять владеет парой фур и отвечает за перевозку, а жены продают огурцы и ведут бухгалтерию. Андрей делится подробностями семейного уклада в Ольшанах:

— У нас принято, чтобы детей было много. У меня самого четверо, но это еще не предел, есть семьи, где семь детей, десять. А чего — прокормим. У меня растут две дочки, и в приданное, как заведено, построю каждой из них дом. Надеюсь, что выйдут замуж за своих, ольшанских, ну, или за кого-то из соседних сел. Потому что всякие восточные белорусы мне не нравятся, эти люди не хотят работать, только ноют, что все плохо. Не хочу, чтобы такого дочка в семью привела.

Дома в Ольшанах добротные, европейские, а на заборах у местного рынка висит непривычная, да и не нужная в обычной деревне реклама — натяжные потолки, оконные стеклопакеты, стальные двери. Все это пользуется спросом у денежных селян. В домах у них огромные плазменные телевизоры, много мебели из московской «ИКЕИ» — фуры из России не возвращаются пустыми.

На машинах тут ездят лет с 15, благо, гаишников на местных дорогах нет. Хорошим тоном считается подарить ребенку на выпускной в школе ключи от автомобиля. Пока другие белорусские деревни стареют и вымирают, в Ольшанах полторы тысячи детей школьного возраста. Правда, учиться в школе ольшанские дети не хотят, и не любят — учителя жалуются на полное безразличие к образовательному процессу и постоянные отписки от родителей. Директор средней школы № 1 Анна Мозоль рассказывает:

— Как только начинается посевная огурцов, это март месяц, старших детей как корова языком слизывает — могут неделями не ходить на уроки, потом только приносят записки от родителей: «По семейным обстоятельствам». Обстоятельства эти у всех одни — огуречный бизнес. У нас очень низкая поступаемость в высшие и средне-специальные учебные заведения, за это постоянно получаем выговоры в районном отделе образования, из полутора тысяч учеников в город уезжают 18−20 человек в год. Недавно я попыталась провести воспитательную беседу о пользе вузов с одним из довольно хорошо успевающих учеников, а он мне в ответ: «Мне 16, и я уже себе на машину заработал, помогая папе растить огурцы. А у вас, с вашим образованием, машины нет и не будет. Зачем мне ехать в город учиться, если я там за всю жизнь не заработаю столько, сколько дома за пять лет!».

Многодетность и отсутствие у местных мужчин пристрастия к выпивке связано с тем, что все сельчане — истово верующие протестанты, которым религия запрещает пользоваться противозачаточными средствами, делать аборты, выпивать и принимать наркотики. Также одним из важнейших постулатов протестантизма является доктрина о добродетельности труда, необходимости работать добросовестно и усердно. Именно поэтому протестантские общины по всему миру живут экономически благополучно. И, несмотря на то, что баптистов в Беларуси встретили неласково в 90-е годы, в Ольшанах парковка перед молитвенным домом каждую субботу заполнена до отказа, тогда как православная церковь пустует и ветшает без прихожан.

Белорусская ментальность, проявляющаяся в безразличном отношении ко всему, что касается общего, а не личного блага, никуда не делась и от зажиточных ольшанцев. Дороги в селе такие же раздолбанные и непроездные, как и в любой нищей деревне. Местные жители выглядят довольно странно, когда возмущаются тем, что государство, которому они даже не платят налогов, не выделяет средства на ремонт дорог, которые они же сами и превращают в болото, разбивая последний асфальт своими фурами и КАМАЗами.

Идея о том, чтобы скинуться и самим привести в порядок свою родину, в головы огуречных воротил не приходит. Так же, как и идея собрать деньги на автобус, который бы довозил детей до школы — из новых районов многим топать в альма матер аж 3 километра, и папы на машинах их подвозить не могут — с утра же всегда много работы на земле.

Директор школы жалуется, что каждый день опаздывает к началу уроков 50−90 человек, а те, кто приходит вовремя, в распутицу минут 15 минут отмывает обувь от дорожной грязи. Ко всему, что находится за забором их собственных домов, ольшанцы относятся с равнодушной утилитарностью — например, местные власти уже устали бороться с тем, что жители сваливают прямо на улицах дрова, которыми отапливают теплицы в холода.

В последнее время в Ольшанах неспокойно. В конце апреля над ольшанскими огурцами нависли государственные тучи — во время визита в Столинский район про этот бизнес высказался сам Александр Лукашенко, упрекая российских оптовиков в том, что они обижают белорусского производителя:

— Приехал из России какой-то человек и говорит: «Вот я тебе даю столько. Хочешь — отдавай, хочешь — не отдавай». А что ему остается делать? Через сутки это уже не огурец. И он дешево отдает эти огурцы.

Чтобы производителям было удобно продавать огурцы государству «по нормальным ценам», президент поручил к осени построить в Ольшанах логистический центр или перерабатывающее предприятие.

Ольшанцы такой новости совершенно не рады, поскольку не все имеют возможности продавать свой товар самостоятельно, многие завязаны на оптовиках из России. Не скрывает своего возмущения фермер Иван Гриб, который владеет площадкой деревенского огуречного рынка:

— Люди потеряют все! Если выгонят постоянных покупателей из России, что нам делать с огурцами? Это будет настоящая катастрофа. Куда девать 40 фур огурцов? Сдавать в «Белкоопсоюз» за копейки? Так лучше выбрасывать! Оборот на рынке — 1 — 1,5 миллиона долларов в день! Одновременно 30 фур загружается! Микроавтобусы и более мелкие машины вообще никто не считает! Огурец — товар очень нежный. Если в 11-часов его снял с грядки — на следующее утро он уже должен быть у покупателя. На то, чтобы отладить систему, которая сможет конкурировать с российскими оптовиками, потребуются огромные затраты. Если это вообще у нас получится.

Фото Глеба Малофеева