Алексей Яблоков: «Добывать никель в Черноземье — безумие»

Очередным центром протестной активности становится Воронежская область. На этот раз камнем преткновения оказалась экология. На землях Новохопёрского района Уральская горно-металлургическая компания (УГМК) собирается разрабатывать никелевое месторождение. Перед местными жителями замаячили призраки «выжженной» серной кислотой земли. Именно это вещество выделяется при плавке никеля. Кто бывал в таких городах, как Никель или Норильск надолго запомнят пейзажи, вызывающие в памяти страшилки о последствиях ядерной войны.

Пострадать от разработки могут тысячи и тысячи гектаров ценнейшего воронежского чернозёма, который хранится в парижской Палате мер и весов как эталон почвы для земледелия. Кроме того, непосредственно вблизи никелевого месторождения находится Хопёрский заповедник, сохраняющий очень ценные для степных районов леса.

Неудивительно, что сразу после того, как стало известно о планах УГМК на воронежской земле, в регионе начались протесты. Причём не только в Новохопёрске и Воронеже. «Антиникелевые митинги» прошли в Ростовской и Волгоградской областях. В Урюпинском районе, по словам начальника штаба Хоперского казачьего округа Владимира Карпова, более 40 тысяч человек поставили подписи под петицией против строительства. Это половина населения района.

18 июля в Воронеже прошёл самый массовый пока митинг против разработки никеля, собравший по разным данным от 600 до 1,5 тысяч человек. По словам выступившего на нем члена президиума общественного совета по комплексному освоению медно-никелевых месторождений в Воронежской области Сергея Панарина, будущая деятельность УГМК чревата резко отрицательными последствиями для экологии. «В случае аварийной утечки хвостов и их распыления почва будет загрязнена мышьяком и сурьмой, что приведет к гибели чернозема. При распылении пострадают жители не только Воронежской, но и Саратовской и Волгоградской областей. Также могут быть нарушены водоносные горизонты, что приведет к загрязнению питьевой воды» — приводят слова Панарина РИА «Новости».

Представители компании все это опровергают. Они утверждают, что отрицательных последствий практически не будет. Так ли это?

— Разработка никелевого месторождения в Новохопёрском районе вред природе принесёт обязательно, — утверждает советник РАН, председатель фракции «Зелёная Россия» в партии «Яблоко» Алексей Яблоков. — Из тех документов, какие я видел, можно сделать вывод: этот проект будет прибыльным для его организаторов. Но суммарная прибыль окажется намного меньше, чем ущерб, который будет нанесён природным экосистемам и местным жителям. Это типичная ситуация для нашей страны в последние 20 лет: горстка людей обогащается за счёт того, что большинство нищает, а экология портится.

«СП»: — Какого рода ущерб может быть нанесён?

— В далёкой перспективе — увеличится заболеваемость и смертность людей, проживающих вокруг месторождения. А ближайшие последствия — дополнительное загрязнение атмосферы и гидросферы. Это приведёт к уменьшению интенсивности фотосинтеза, уменьшению биологической продуктивности на больших территориях. В окрестностях месторождения будет деградировать животный и растительный мир. Плюс — упущенные выгоды. Ведь территории, где собираются добывать никель — это чернозёмная зона. Там любой гектар может давать очень большие урожаи. Но значительная территория будет на десятилетия выведена из сельхозоборота.

«СП»: — В других местах, где добывают никель, с экологией очень плохо?

— Да, город с говорящим названием Никель в Мурманской области долгое время был самым загрязнённым на территории России. Средняя продолжительность жизни там была 44 года, в то время как в среднем по СССР — 60 лет.

В Новохопёрском районе, конечно, предполагается менее грязная технология. Обещают, что плавить никель будут в другом месте. Но сколько раз уже было так: экологам представляют документы и расписывают, как всё будет красиво. Мол, выбросы столь незначительны, что никакой санитарной зоны не надо. Но живём-то мы в России. И знаем, что никто и никогда здесь не соблюдает норм выбросов. Потому что наше законодательство устроено так, что выгоднее заплатить штраф 500 тысяч рублей при реально нанесённом природе ущербе в 100 раз больше. Ещё проще — дать взятку чиновнику и сэкономить на современных очистных сооружениях. И нет никакой уверенности, что завтра по каким-то соображениям не решат строить на месте разработки никеля плавильный завод. Поэтому я поддерживаю те протесты, которые происходят в Воронежской области и соседних регионах. Их участники исходят из реальной ситуации. При нынешнем государственном устройстве добывать никель в чернозёмной зоне — безумие. Это угроза не только Воронежской области, но и всей Центральной России.

Подразумевается, что добывать никель в Новохопёрском районе будут шахтным способом. При этом тонны породы извлекут на поверхность. Та часть породы, которая содержит никель, пойдет в обработку. Остальное — в «хвосты». Это называется первичное обогащение. В Хибинах, например, в результате многолетней добычи апатита, «хвосты» превратились в рукотворные горы из нефелина. Когда поднимается сильный ветер, над горами поднимается пыль. В соседнем городе Апатиты даже существует такое понятие, как нефелиновые бури. Будет ли и здесь что-то подобное, и как это скажется на экологии?

— Всякая промышленная деятельность отрицательно влияет на природу, — говорит заместитель директора Хопёрского заповедника по науке Николай Карпов. — Мы живём в лесостепной зоне, где нередко случаются бури, а лесов мало. Поэтому ветер будет разносить вредную пыль от никелевых «хвостов» на большие расстояния. При этом преобладающее направление ветров — в сторону заповедника и города Новохопёрска. Нам обещают, что здесь применят самые передовые технологии. Но пылить «хвосты» буду при любом раскладе. В лучшем случае при помощи дорогих технологий удастся защитить грунтовые воды. Но в воздух вредные вещества так или иначе попадут. Кроме того, технология первичного обогащения такова, что понадобится очень много воды. На одну тонну породы необходимо 9 тонн воды. Где ее брать? Места у нас маловодные. Вот уже пять лет засуха и река Хопёр мелеет. В этом году был неплохой паводок, но вода быстро сошла и снова на реке появляются песчаные острова. Что же будет, если из Хопра начнут брать воду в огромных количествах? Потом возникает вопрос: куда девать эту загрязнённую в ходе первичной переработки никеля воду? Надо создавать водохранилище, где вода будет отстаиваться долгие годы. Если при этом, не дай Бог, прорвёт плотину, вода обязательно попадёт в Хопёр. Такова специфика ландшафта. Слишком много вопросов, на которые представители УГМК пока не дают ответов. Звучат общие слова про жёсткий экологический контроль, про соблюдение технологий. Хотелось бы во всё это верить, но у нас нет никакой уверенности, что мы сможем как-то участвовать в контроле за соблюдением экологических норм. Не уверены и в том, что компания сдержит своё обещание и не будет здесь строить плавильный комбинат. Если он всё-таки будет построен, о заповеднике можно будет забыть.

«СП»: — Как местные жители относятся к «никелевым перспективам»?

— В моём окружении нет практически никого, кто бы ратовал за никель. В окрестных городах Урюпинске, Борисоглебске, Новохопёрске люди активно протестуют против планов по разработке месторождения. Семьи, переехавшие в наши места из Норильска, в один голос убеждают, что нельзя допустить, чтобы у нас начали добывать никель.

Воронежская область очень богата полезными ископаемыми. До сих пор нас держали в резерве. Благодаря этому сохранилась нетронутая природа, в последние годы у нас начал развиваться экологический туризм. Глава администрации Новохопёрского района как-то сказал, что у нас весь район, как заповедник. Я с этим согласен. А теперь получается, что перспективы туризма под большим вопросом.

«СП»: — «Никелевые лоббисты» обещают, что благодаря разработке месторождения улучшится социальная ситуация в районе.

— Да, обещают. Насколько вырастут доходы? На 5 или на 10 процентов? У нас в заповеднике средняя зарплата 5 тысяч рублей. Что, намного лучше заживём, если станем получать 6 или 7 тысяч рублей?! На мой взгляд, лучше уж жить беднее, но среди неиспорченной природы, чтобы не тратиться потом на лекарства. В наш заповедник входит часть Теллермановского лесного массива. Этот уникальный лесной остров в степной зоне площадью около 60 тысяч гектаров. Если он будет уничтожен, наши места станут больше похожи на пустыню.

Координатор Всемирного фонда дикой природы Алексей Книжников считает, что настала пора УГМК раскрыть карты, показать всю документацию, доказывающую экологическую безопасность проекта.

— Наше законодательство в этом смысле размыто. И обязать УГМК мы не можем. Но надеемся, что компания не будет засекречивать вопросы, касающиеся экологической безопасности. Сегодня в нашей стране существуют самые разные примеры, как разработка месторождений воздействует на природу. Есть пример «Норильского никеля», который по-прежнему в огромных количествах выбрасывает углекислый газ в атмосферу. Но есть и такие технологии, при которых воздействие на природу можно свести к минимуму. Поэтому, если УГМК действительно не собирается превращать Новохопёрский район в зону экологического бедствия, в интересах компании предоставить экологам все необходимые документы.

«СП» решила дать слово и представителям УГМК. На наши вопросы отвечает начальник Управления по связям с общественностью Виктор Белимов.

«СП»: — Что ответите людям, протестующих против добычи никеля?

— Они плохо представляют процесс добычи никеля и вообще современную металлургию. Второй момент — есть деятели, которые используют ситуацию в политических целях. Сознательно подпускают дезинформацию, рассказывают про нашу компанию небылицы. Что мы, дескать построим завод и рядом онкологическую больницу. Кому-то очень выгодно, чтобы в Черноземье возник новый очаг нестабильности.

«СП»: — Известно, что вокруг города Никель дела с экологией обстоят весьма печально. Не получится ли и в данном случае то же самое?

— Экология ухудшается только тогда, когда начинают работать плавильные мощности. Во время переплавки руды появляется сернистый ангедрит и серная кислота. Здесь же просто будут, грубо говоря, добывать камни. Отделили пустые камни, пустую породу от более-менее ценной, погрузили в вагон и увезли. Плавка будет происходить на Урале. Нет смысла строить завод в Воронежской области, потому что даже завод на Урале скоро трудно будет загружать. Мы работаем на руде из месторождений в Башкирии и Оренбургской области, либо на ломе цветных металлов. Всё это — иссякающие ресурсы. Кстати, мы на Урале живём рядом с плавильным заводом — и всё нормально. В двух шагах от моего кабинета идёт плавка — ничего не кашляю, не задыхаюсь. После модернизации завода даже плавка металлов не наносит существенного вреда экологии.