Фальшивое единение

Много пишут по поводу Крымска. Естественно. Довольные собой волонтеры. Заслуженно — сразу скажу — довольные. Недовольные официальными данными паникеры. Недовольные паникерами оптимисты. Обиженные оптимизмом пессимисты. И входит, кажется, постепенно в моду некоторый набор тезисов.

Волонтерское движение помощи Крымску — с разных сторон пытаются нас убедить — по-новому структурирует политический ландшафт в стране. Потому что, смотрите, плечом плечу в едином порыве «ребята из движения «Наши» и ребята с Болотной площади. Дико, кстати, режет слух это самое словцо «ребята», но цитата как песня, слова не выкинешь. Потому что депутат Шлегель, славный единоросс, рдея от стеснительности, срывает партийные наклейки с гуманитарной помощи, а потом до потери сознания помогает пострадавшим. И наметился какой-то консенсус, какой-то шанс на очередное единение, и общественный раскол, которым все друг друга с прошлого еще года, если не века, пугают, вот-вот уже будет преодолен, и возляжет лев рядом с агнцем.

И надо обняться и от умиления плакать. А слухов распространять не надо. И очки политические на трагедии зарабатывать не надо. И не до выяснения теперь отношений, когда депутат-единоросс рядом с простыми смертными грязь разгребает. Не такое, знаете ли, время.

В общем-то причина восторгов понятна. Оппозиция живет мифами, причем довольно плохо скроенными. Очевидные факты игнорируются, краски сгущаются, политическая борьба описывается языком героической саги, где благородным рыцарям противостоят иномирные монстры.

И нельзя заикнуться, что Путин не ест на завтрак младенцев, и уж тем более — что он популярный политик, например. Иначе ведь с этим придется считаться, а так не хочется. Куда интереснее звать народ к шестиграннику, если вы понимаете, о чем я.

Поскольку мифы, повторюсь, довольно плохо скроены, они о реальность ломаются. Это можно было видеть, когда наблюдатели на президентских выборах, пришедшие отлавливать вбросы, разочарованно писали в микроблогах: «Как же так? Они на самом деле за Путина проголосовали». Это видно сейчас, когда вдруг выясняется, что депутат-единоросс способен испытывать сострадание, и даже иногда стыд. Что «ребята из движения» могут не только плясать, нарядившись баклажанами, и топтать портреты пожилых заслуженных людей, но еще и честно отрабатывать на руинах Крымска, причем по доброй воле, а не по начальственной разнарядке.

И вот это, потрясающее умы некрепкие, открытие, что с той стороны тоже люди, что у них ни рогов, ни чешуи, — порождает, в качестве ответной реакции описанный выше восторг и тягу к единению. Подменяет один плохо скроенный миф другим.

И ведь при этом политический ландшафт отечества на самом деле меняется, но не в Крымске, а в Государственной думе. Непонятно, конечно, продуманный это план или стихийная находка, но с каждым новым законом вырисовывается новый метод выстраивания взаимоотношений государства с обществом. Государственный беспредел оправдывают законодательно, вводят, как принято писать в газетах, в рамки правового поля. Как будто биту влажной тряпкой обертывают — бьет все равно больно, а шуму поменьше. И теперь абсолютно законно можно душить организованную гражданскую активность (романтические волонтеры это еще на себе почувствуют, конечно), затыкать СМИ, вырубать сайты, просто отлавливать людей на улицах.

И оправданное восхищение заслугами «ребят из движения» не отменяет простых вопросов. Не эти ли ребята участвовали в декабрьских каруселях, обеспечивая партии депутата Шлегеля (крымские заслуги которого точно так же никто под сомнение не ставит) фиктивное большинство, благодаря которому партия Шлегеля и штампует эти законы с первой космической скоростью? И знает ли депутат Шлегель, как голосовали его карточкой, пока он помогал пострадавшим? И что думает про возвращение в УК статьи о клевете, например?

Это ведь не мелочь. Статьи о клевете в ее нынешнем виде уже достаточно, чтобы, если, не приведи Господь, случится новое стихийное бедствие, вообще исключить дискуссию о его причинах и, тем более, любые разговоры о чиновниках, действия или бездействие которых может вызывать обоснованные вопросы.

Ну, если, как на этот раз в Крымске, людей «просто немного недооповестят». Этот изысканный глагол — «недооповестили», кстати, изобрела одна бывшая девочка из движения «Наши» для статьи в прикормленной газете.

А в Совете Федерации уже обсуждают всерьез — не ввести ли уголовное наказание за паникерство? И уверяю вас, если введут, то паникерство это самое трудно очень будет отличить от попытки, извините, «дооповестить». От естественного, оправданного желания обсудить причины происшедшего, понять, кто виноват и что делать, чтобы впредь не повторять ошибок.

Вот это и есть новый ландшафт. Среди этих возвышенностей — где возвышенности, там же ведь и ямы, — нам теперь тонуть в разных смыслах, включая буквальный. Это ведь губернаторы не тонут. Люди-то тонут.