Перерасти своих отцов

Захар, отвечу и я тебе про Сталина. Точнее, про сталинизм: сам по себе тиран-самоучка интересен, на мой взгляд, разве что психиатрам. Уж больно примитивен и жесток. А вот опыт созданной (скорее, возглавленной и усовершенствованной) им системы для нынешней России действительно ужасно актуален. И любое возвращение к мучительной теме полезно. Даром что правильное время для дискуссий о Сталине и его версии коммунизма, как и множество других блестящих возможностей, упущено в ельцинском бедламе. И пенять за это одному только Борису Николаевичу не стоит, конечно: в какой-то момент тогдашняя интеллектуальная элита — «элита» в смысле степени влияния на медийную картинку — решила, что сойдёт и так. Что в этой стране не нужно взваливать на этот народ такие опасные дискурсы. И так всё непросто, давайте уж как-нибудь так…

Вот и ходим по кругу: тоскующие по европейской жизни интеллектуалы полагают, что давным-давно заклеймили сталинизм от имени поруганного им народа — а поруганный народ всё голосует и голосует за Сталина.

Сталинизм не только наше прошлое. Он — до сих пор — и наше возможное будущее.

Разумеется, сталинизм невозможен в исконном виде. Эпоха не та, не переварит столько человечины. Не нужно оплачивать индустриализацию миллионами жизней, не нужно готовить лапотников к танковым сражениям. А всё же сталинская матрица — в которой все нервы страны сошлись в одном кулаке, и справедливый мир строится репрессиями и пропагандой — сталинская матрица цела и невредима, и желанна верхами и низами одинаково.

Тут вот какая загогулина, Захар. Национал-большевизм, идеологию которого ты столь эффектно отстаиваешь, и который столько лет покусывает загривок суверенной демократии, в меру сил своих приближает не её конец, но её спасительную метаморфозу в суверенную диктатуру: Лимонов никогда не станет президентом, а Путин, с его внятной заявкой на диктаторство, вполне сойдёт за сталинский эрзац, сменивший ВКП (б) на РПЦ и классовую борьбу — на защиту от бандерлогов.

Но договорим всё-таки про отцов.

Захар, для тебя, как для любого сталинского апологета, всегда очень важно, чтобы «империю не мазали одной краской». Чтобы не замалчивались достижения. Аргумент о цене этих достижений для тебя недостаточен: «Да, были жертвы, но иначе было нельзя».

Что ж, соглашусь с этим утверждением, рискуя быть записанным в латентные сталинисты.

Иначе было нельзя. Сталин был неизбежен.

В разговорах о сталинизме царская Россия чаще всего проходит контрастным фоном: для одних «тюрьма народов» и «соха с лаптями», для других — «какую державу сгубили!». Вот уж где замазано одной краской — да так, что невозможно разглядеть смысл произошедшего.

А смысл, полагаю, сводится к тому, что загнанная в угол страна спасалась так, как умела.

Недееспособность царской элиты и лично Николая Второго — монаршего аутиста, упустившего, быть может, последний русский шанс, предавшего Столыпина и похоронившего его реформы — породили Иосифа Сталина. Из николаевской России, мертвецки отсталой, выдавливающей интеллектуальный цвет нации, всех инакомыслящих и несогласных, на обочину жизни — выкристаллизовался сталинизм.

История в лице Петра однажды дарила Романовым шанс очнуться и осмыслить. Страна, вынужденная догонять историю, уже платила кровавую цену — и всё оказалось впустую.

Канонизация последнего в цепочке бездарных монархов — несправедливость, на мой взгляд, не меньшая, чем обожествление вождя народов.

Ответственность за сталинизм — и на тех образованных и порядочных, которые довольствовались ролью сторонних наблюдателей, почитывающих газетки. И на юных мечтателях, рукоплескавших очистительному террору. И на господах депутатах, увязших в бесконечных прениях. Их много, виновников жестокой расплаты по имени «Сталин».

Увы, только за Сталина мог ухватиться полуграмотный нищий народ, подведённый к исторической пропасти и опасности гибели под сапогами продвинутых соседей.

А всё же народ — субстанция неоднородная. И сталинский прогресс «от сохи до спутника» не устраивает меня, потомка, тех, кто его оплачивал, не только арифметикой смертей. Торговаться за загубленные жизни: больше миллионов сгинуло или меньше, — как минимум неловко.

Я о качественных переменах, постигших нацию, вывернутую наизнанку в ходе построения государства тех, кто был ничем.

В результате нехитрых карьерных трюков Сталин получил в целом готовую к использованию систему, ставка в которой сделана на самое дно, на самых бедных и обиженных, часто маргинализированных и ожесточённых. Да, эти низы со временем получили грамотность и электричество. Но тех, кто сгинул в мясорубке, запущенной ими под руководством Иосифа Виссарионовича — так и не заменили.

Повторюсь, ибо считаю важным. Ставка сталинизма — вовсе не на пассионариев, которые хапнули когда-то земли от края до края (о которых ты так любишь вспоминать, говоря о русском народе). Ставка не на инициативных и самодостаточных. Ставка — на серую голытьбу и дисциплинированных недоучек. На тех, кто иначе как строем и в страхе не умеет строить государств.

Мой казачий прадед Андрей Вакула из станицы Крымской отправился в лагерь только за то, что жил богато, в большом красивом доме, а в страду нанимал батраков. «Работали наравне с батраком, а то и больше, — рассказывал дед, уцелевший по счастливой случайности: был отправлен на учёбу в Тифлис. — А нанимались в основном кто? Местные пьяницы. Подшабашат и тут же пропьют». С приходом советской власти бывшие батраки сделались судьями: кому жить, кому умереть.

Дед моей жены, Алексей Корчагин, зажиточный крестьянин Брянской губернии, оказался сметливей. Как только запахло жареным, посадил семью на телегу и двинул на восток, за Урал. От хищного светлого будущего убегали долго, в дороге родили и схоронили двоих детей. Добежав до Сибири, обустроились в лесной глуши, в землянке. Когда чума раскулачивания закончилась, вернулись на Брянщину. Не молодой уже мужик, скрюченный ревматизмом, с нуля поднял хозяйство. И жил богаче соседей. Порода — куда от неё?

Вот какая картинка складывается, Захар. Причём, не только из семейных преданий. Насколько я могу судить по свидетельствам современников — такая же картинка наблюдалась во всех стратах сталинского общества. Не будем даже поминать доносчиков и лизоблюдов. Не будем замалчивать и того, что в сталинской гвардии хватало чистых идеалистов с горящим глазом. А всё же — такова механика системы — послушный и предсказуемый, нередко посредственный и слабый, получал огромные, в буквальном смысле жизненно важные преференции перед витальным и пассионарным, который всегда норовит отлучиться из строя.

Сожрать сильнейших, чтобы спасти слабых. Если это было исторической неизбежностью для России в 20-м веке, хотелось бы избежать такого исхода в 21-м. Потому что хочется всё-таки жить в полный рост, рассчитывая на собственные силы. И не становиться в строй.

Путинский аттракцион копирует сталинскую машину: закатать в асфальт пассионариев, чтобы поруководить анемичной массовкой во имя лучшего будущего. Да, пока это лишь пародия. Те строили, эти воруют. Те делали, а эти болтают. Пока это коренное отличие, слава богу, непреодолимо. Но каждый ностальгический вздох о сталинизме, попытки выдать кошмарную неизбежность за спасительный дар — увеличивает шансы на то, что нынешние полурослики попробуют примерить на себя тот самый френч.

Оценки, которые мы выставляем сталинизму — это не только попытка осознать прошлое. Это ещё и заявка на будущее. Да, важно понять своих отцов. Понять, почему у них не получилось иначе. И сделать собственный выбор: на кого поставить современной России — на сереньких и пассивных, склонных ко всему тоталитарному, или на инициативных и пассионарных, с тоталитарным несовместимых биологически.

Пока силы новой, отрицающей сталинизм, страны уступают объединённым киловаттам всех тех, кому сталинизм удобен, привычен или близок по идейным соображениям. Так ведь и большевики начинали с малого.

Нужно перерасти своих отцов, Захар. Понять причины — и избежать ошибок. Перерасти — не значит стыдиться.