«Мне не стыдно»

Новости о гонениях в России на прессу — как сводки с фронтов. Редкий месяц обходится без того, чтобы в очередной раз не отстранили от работы опытного редактора за то, что кто-то из его подчиненных сказал что-то «не то». Или популярного ведущего — от эфира, как это случилось недавно с Ксенией Собчак, немедленно зачисленной в оппозицию сразу после ее участия в митинге на Болотной площади. Не говоря уже об изданиях провинциальных, целиком зависящих от настроений местных чинуш. На журналистов заводят уголовные и административные дела, уничтожают тиражи изданий. Госдума тем временем готовит по указке Кремля очередные поправки в Закон о СМИ, ужесточающие требования к СМИ, мол, слишком, много себе позволяют.

Как результат, в рейтинге неправительственной организации Freedom House, оценивающей страны по степени свободы слова в прессе, Россия занимает сейчас 172-е место (из 197), разделяя его с Зимбабве и Азербайджаном…

Трудно уже поверить, что каких-нибудь 20 лет назад российская пресса показывала пример миру, обходясь без цензуры в освещении важнейших политических событий, в комментариях к делам кремлевских сидельцев.

И надо же, как раз в то время в администрации Петербурга появился новый сотрудник — никому в городе тогда не известный В. В. Путин. По служебной лестнице Смольного продвинулся он неожиданно быстро, начав скромным советником главы питерской администрации, чтобы через несколько месяцев быть уже вице-мэром.

Мои журналистские дороги не однажды пересекались с ним. Но одну из первых встреч не забуду никогда. В ней — весь сегодняшний Владимир Владимирович, со всеми его фобиями, явными и не очень, скрытым тоталитаризмом, мертвой хваткой и ограниченным пониманием демократии.

Служила тогда ваш корреспондент редактором отдела «Вечернего Петербурга». От политики мой отдел был далек, но по случаю первых демократических выборов главы города пришлось, так сказать, поучаствовать. Выпало рассказать читателям о некоем профессоре СПбГУ Анатолии Собчаке. После знакомства мы часто созванивались, общались. Анатолий Александрович, надо отдать ему должное, относился к прессе с уважением.

Прекратилось общение как-то вдруг. Помню, осенью начала 1990-х набрала номер его домашнего телефона. Ответила Людмила Нарусова, жена: «Прессой у Анатолия Александровича занимается теперь Владимир Владимирович Путин. Звоните ему, в Смольный».

Звонить не пришлось. Он вскоре сам появился у нас в редакции.

Питерская «Вечерка» переживала тогда тяжелые времена. Небольшая группа сотрудников выступила против главного редактора Валентина Майорова. Закрутилась интрига вскоре после того, как он не утвердил редактором отдела культуры одного, подвинул за непрофессионализм со стула редактора отдела иллюстраций другого члена, в общем, крепкого коллектива. Не найдя сочувствующих среди большей части коллег, обиженные пошли ва-банк — в Смольный, к мэру Собчаку. Городская администрация имела небольшой процент акций АНО «Вечерний Петербург», финансово не помогала, но поддерживала разными пустяковыми льготами. Интриганы решили использовать в своей грязной игре грядущие выборы главы города. Добивались встречи с Собчаком, а попали прямиком к Путину. Что они напевали ему, можно только догадываться. Но уже в скором времени по городу поползли слухи о кознях «ВП» (ни больше, ни меньше!) против действующей администрации.

А наша редакция не была оппозиционной мэру. Хотя часто критиковала его работу. Как справедливо замечал наш главный, о хорошем скажут все, и не по одному разу, о недостатках же предпочитают обычно умалчивать. Критику мы считали конструктивной, по делу. И надо было, конечно, очень постараться, чтобы повернуть все это против газеты.

Редакцию начало трясти. Работать некогда. Только оправдываемся, опровергаем, разбираемся. Собрания и выяснение отношений с зачинщиками только подливали масла в огонь. Осенью 94-го мы обратились к Собчаку с просьбой приехать в редакцию. Хотели донести до него истину, как говорят в таких случаях, из первых уст.

В оговоренный день и час «высочайшего визита» актовый зал 2-го этажа Дома прессы на Фонтанке, 59, который занимала тогда редакция «ВП», был переполнен. Ждали долго. Никто не расходился. Наконец, спустя часа два, — характерное оживление в коридоре, шум шагов, явление охраны. Но вместо Собчака вошел его зам Путин.

— Анатолий Александрович поручил мне объяснить ситуацию, — слышу тоненький голос невысокого, худощавого, как-то не очень уверенно, бочком, прошедшего к столу президиума мужчины средних лет в сером костюме. - Садитесь, пожалуйста.

Подождал, когда стихнут «голоса с места» — «Обещали Собчака!», «Где Анатолий Александрович?», «Не согласны!», с дежурной улыбкой на ничего не выражающем лице оглядел зал, кашлянул:

— До нас дошли слухи о том, что…

Монолог Владимира Владимировича занял минут сорок. Коротко о слухах, которым лично он, конечно, не верит, но «нет ведь дыма без огня, да, товарищи?». Затем о роли Смольного в жизни города. Потом о его, Смольного, достижениях за время работы Собчака. Еще что-то о «происках империализма». Говорил он ровным голосом, не меняя интонации. Никак не реагируя на шепот в рядах, ощутимую нервность зала. К концу его «пламенной речи» коллектив сотрудников совсем разволновался: когда же о сути дела-то?

Но вот, наконец, дал и нам слово. Выходим «на арену» один за другим - редакторы отделов и рядовые сотрудники, многоопытные и начинающие. Приводим аргументы, убеждаем: «Вечерка» за истину, наш редактор — лучший в городе!" (И, правда, тираж газеты достигал в те годы 300 тысяч экз., больше чем у любой другой городской газеты). В. В. П. сохранял полное спокойствие. Послушал несколько человек и опять дал себе слово. Вещал все о том же — о достижениях Смольного за время работы Собчака, еще что-то о каких-то происках, которые явно «имеют место в вашей редакции»…

Так продолжалось довольно долго. Что бы кто из нас ни говорил, все впустую, не слышит. Гнет свое.

В какой-то момент вскакиваю со своего места:

— Владимир Владимирович, все, о чем вы говорите, не имеет отношения к проблеме. А кадровые решения, которые вы комментируете, — внутреннее дело редакции. Как и темы, на которые мы пишем.

— А я разве вмешиваюсь? — Он пожал плечами, не принимаю, мол, замечания. — Просто считаю своим долгом сказать, что каждый журналист должен быть ответственным перед своим читателем, перед городом.

Он начинает развивать свою мысль о месте журналиста в современном мире, повторяясь, сбиваясь с мысли.

— Да, черт возьми, — не выдерживаю, — мы собрались здесь, чтобы разобраться и раз и навсегда прекратить нападки на «Вечерку». А вы нам лекции читаете. Для чего вы пришли? Успокоить нас? Подразнить?

— Людмила! — Валентин Майоров бьет ладонью по столу. - Успокойся.

— А я спокойна!.. Так вот, Владимир Владимирович, пообещайте сейчас, что в наши редакционные и особенно творческие дела городская администрация вмешиваться больше не будет.

— Я уже говорил и еще раз повторю, — он выдерживает паузу, характерно причмокивая. — Задача современной журналистики состоит в том…

— О, Господи! Ребята, он же над нами издевается, вы разве не видите?

Зал, к этому времени уже изрядно «подогретый» болтовней визитера, загалдел, задвигал стульями. Все потянулись к выходу. Слышны были нелицеприятные реплики в адрес «ВИП-гостя». Самая безобидная из них: «И чего приходил? За дураков нас держит?».

Меня же, что называется, понесло — в сторону президиума, где Путин что-то тихо говорит нашему главному.

— Извините, Валентин Викторович, можно я задам вопрос Владимиру Владимировичу?

— Ну, задай, — Майоров явно напрягся. Он, наивный талантливый газетчик, еще на что-то надеялся!

— Вам совсем не стыдно, Владимир Владимирович?

В ответ тоненько (у меня и сейчас в ушах тот его очень высокий голос), с некоторой растяжкой:

— А поч-е-ему мне должно быть стыдно?

— То, что вы сейчас тут устроили, что творите в отношении нашей газеты…

Он не удивился и не возмутился:

— Мы желаем только добра питерской «Вечерке». Вы, наверное, не поняли…

Причмокнул, намереваясь развить очередную «умную мысль».

— Ну и св…, вы, Владимир Владимирович!..

Всегда считала, что грубые слова не для женщин. Независимо от их профессии, статуса. Не то, что не красят прекрасную половину, это само собой. А лишают ее главной сущности — женственности. Когда вспоминаю ту историю с «Вечеркой», встречу с Путиным, чувствую за свою резкость неловкость. Одно оправдание: в той экстремальной для газеты ситуации приличней слова не нашла. Что же Владимир Владимирович? Возмутился? Высказал свое «фи»? Хотя бы пожурил по-отечески с высоты своей должности? Он лишь снисходительно улыбнулся.

Дерзкую, боевую питерскую «Вечерку» Путин с Собчаком все-таки уничтожили. Спустя примерно полгода после вышеописанной «знаменательной встречи», было проведено внеочередное собрание Совета директоров (кажется, так он назывался) редакции. Главного редактора из его состава большинством голосов при тайном голосовании вывели. Вскоре стало известно, что число акций городской администрации в АНО «Редакция газеты…» выросло до контрольных 51-го процента. Поменять после этого руководителя газеты стало делом техники. Пришедший на место Майорова ставленник Смольного за полгода сумел «спустить» тираж газеты до смешных 70 тысяч, а потом и до 10 000.

Лучшая часть редакции к тому времени работала, правда, уже в других изданиях — в «Комсомольской правде», «Коммерсанте», «Известиях», «Московских новостях». До выборов главы Северной столицы оставалось чуть более года.

Фото ИТАР-ТАСС/Интерпресс/Александр Николаев