Новые красные

Симптомы

Простейший способ заметить возникающее политическое явление — присмотреться к альтернативной культуре. Именно там вначале заявляет о себе то, что не может быть сразу выражено политически. Для меня главными кинособытиями последнего года стали «Шапито-шоу» и «За Маркса». Но если «Шапито» Лобана — это анархистская издевка над местной версией «общества спектакля», гротескно-идиотской стороной капитализма, то «За Маркса» Баскова сняла «не без Годара» и про конкретную забастовку на заводе. И вот уже наш самый скандальный и актуальный режиссер Кирилл Серебренников снимает свой новый фильм о Троцком. И что-то подсказывает мне, что его Троцкий не будет тем карикатурным «жидобольшевиком», каковым он был на экране все последние 20 лет.

Современное искусство стало для левых партизанской базой еще раньше. Самой приглашаемой и вывозимой сделалась арт-группа «Что делать?», активист которой, Коля Олейников — постоянный оформитель левых митингов, листовок и протестных газет. Третьяковка устраивает персональную выставку Арсения Жиляева («Индустриализация богемы»), на открытии которой поет пролетарские зонги Брехта по-левацки стильное «Кабаре безумного Пьеро». Похожая ситуация и в литературе: у «новых красных» появился высоколобо-авангардный журнал молодых поэтов «Транслит». Самым интересным издательским проектом последних лет признается «Свободное Марксистское Издательство» Кирилла Медведева. Есть и популярные версии, вроде «Капитализма» Лукошина. Длить этот ряд можно долго, симптомов достаточно. Один другого заметнее. Никакого отношения к консервативной советской ностальгии это не имеет. В десятых годах происходит переизобретение левой художественной оптики.

Точки роста

В разговоре о возможных «новых красных», первое, что вспоминают, это «Левый Фронт» Удальцова и Сахнина, максимально засвеченный на митингах. Но ЛФ при всей его пассионарности все же сохраняет много черт прежних, «советских» левых, недаром Удальцов начинал как «молодежь при Анпилове».

Чуть менее известна, но обладает гораздо большими связями с европейскими активистами и изрядным числом молодых интеллектуалов Российское Социалистическое Движение — РСД (намек в сокращенном названии всем понятен?). Им удается не только быть высоколобой субкультурой, но и устраивать вполне успешные забастовки на российских заводах, как это было недавно в Калуге. У них все больше ярких образованных харизматиков, вроде Изабель Магкоевой или Ильи Будрайтскиса.

И у ЛФ, и у РСД имеется по нескольку сателлитов поменьше, копирующих тот же тип, но с чуть меньшим успехом. Кроме них есть немало антифа и анархистских групп или просто активистских сетей молодых левых, отлично проявивших себя, например, во время «оккупайских» акций в столицах или во время столкновений жителей с вырубщиками и застройщиками по всей стране.

И все же «новым красным», как только их станет достаточно, потребуется новый по форме и названию политический проект, не имеющий своего прошлого в нулевых годах.

Социальный адрес

Конечно, почувствовать этот драйв может кто угодно. И пока существуют классы, лидеры любых, даже самых эгалитарных движений будут рекрутироваться историей чаще из «хороших семей». И все же у каждого долговременного, выросшего снизу, а не созданного технологами под выборы, политического явления есть преимущественный социальный адрес, основной источник надежных людей, которые знают, за что и против кого борются. Для «новых красных» в России это тот слой, который был парадоксально назван социологами «бедным средним классом». Бедный он, потому что его уровень и тип потребления не дотягивает до средней линии, а «средний» он в том смысле, что его уровень образования и культурных запросов, наоборот, заметно превышает социальный экватор.

Именно молодежь из этого динамитного слоя стала детонатором «арабской весны» в Тунисе, Египте, а потом и по всему Магрибу. Они разбудили общество, потому что были молоды, амбициозны, начитаны, и им почти нечего было терять.

Почему этого не случилось у нас раньше? Потому что только теперь у целого поколения молодых и активно думающих людей больше нет личных причин для аллергии на марксистскую лексику и оптику. Воспоминания родителей — не аргумент.

Почему не «новые левые»?

У западных «новых левых» было свое начало (60-е) и свой конец (90-е).

Они сделали свою работу по амортизации капитализма, приложив руку к созданию политкорректности и постмодернизма. Их судьбой оказался постоянный дрейф в сторону богемных экспериментов с сознанием, языком, поведением, созданием микрогрупп, закрывающихся от общества и презирающих окружающих за конформизм. Их подвело не основанное на анализе поэтическое ожидание революции, приобретавшей в их сознании черты не то карнавала, не то апокалипсиса. Зачем и кому у нас и сейчас захочется копировать этот опыт? Это пройденный Европой урок.

Уже нет той системы, которая порождала именно такой тип радикализма. В однополярном и безвариантном глобальном капитализме все конфликты становятся жестче и драматичнее. В нынешней Европе беспрецедентный уровень безработицы и происходит политический возврат людей к базовым противостояниям столетней давности. За последние тридцать лет западный мир стал во многих отношениях проще и грубее. «Новые левые» могли расти и нравиться только там, где сохраняли политическое влияние принципиальные и более ответственные «старые левые».

Ориентация

«Новые красные» готовятся покончить с опасным и популярным мифом о «естественности» капитализма и его безвариантности. «Социализм» это возможно и это многих бы избавило, кого-то от нищеты, кого-то от бесправия, а кого-то от невыносимой свинцовой пошлости обычной жизни — вот их общее ощущение.

Мы сожжем нефть, газ и уголь в ближайшие полвека. На смену сырьевому капитализму должно прийти общество высоких технологий и новая экологическая этика. И то, и другое возможно только в обществе с очень высоким уровнем всеобщего образования, в обществе, где вопрос физического выживания перед человеком вообще не стоит, т.е. в новом постиндустриальном социалистическом обществе — вот их общий прогноз.

Социальная политика — это вовсе не «забота о слабых», а климат, необходимый для развития всех — вот их пафос.

Для либералов рынок — это место свободного образования истины, аналогично свободно возникающей цене товара, но для левых истина — это результат общего дела, организованного по плану.

Ситуация и задача

Многие из них уверены, что точка возможной реформы пройдена. Система сделала ситуацию невыносимой и неизменяемой одновременно. Власть и общество редко настолько поляризуются. Законы о штрафах за выход на улицу, квартиры жандармам, избивавшим студенток, последовательное введение платного образования — абсолютная власть олигархических групп опирается на силу полицейских сапог и осенена церковным крестом. Расчет на то, что общество — это стадо, а кто не стадо, те уедут из страны, нефти от этого меньше не станет. Умное меньшинство внутри правящего класса не против того, чтобы «включить насилие» и потом еще много лет спрашивать всех: вы хотите этого опять?

Задача возникающих «новых красных» - собрать «умную силу», изменить общество, изобрести новое политическое поведение, а не просто «сбросить власть». Для этого им потребуется долгое дыхание и комбинация самых разных средств — опыт коллективных действий, другие формы организации сопротивления и новая революционная культура.

Коды, по которым «новые красные» опознают друг друга:

Политика:

Антиглобализм и «Оккупай» как молодежный стиль жизни

Независимые профсоюзы

Международное левое движение от самых красных до розовых, включая феминисток и зеленых

Партизаны третьего мира от сапатистов до непальских маоистов

Антифашизм

Оставшиеся на карте «социалистические» режимы (при всей их дружеской критике)

Новые страны, ориентированные на «социализм 21 века», вроде Венесуэлы Чавеса и Боливии Моралеса (так называемая «боливарианская революция»)

Идеология:

Классический марксизм, включая наследие Мао и Троцкого

Гуманитарный университетский неомарксизм, включая его новейшие версии — Жижек, Негри, Джеймисон, Бадью

Классический анархизм Кропоткина

Новый контркультурный анархизм автономов и «Блэк блока»

Экосоциализм Андре Горца и Мюррея Букчина, уходящий корнями в утопии Уильяма Морриса

Кейнсианство как предел возможности амортизации государством издержек рынка

Пиратский проект постепенной отмены копирайта и бесплатного общего доступа к любой информации - демонетизация знаний и культуры

Культура:

Левый авангард ранней советской республики

Социалистический реализм

Протестная культура народов третьего мира

Эстетика культурной революции в Китае

Западная антибуржуазная контркультура от хиппи до киберпанка

Современное искусство в его критической, интеллектуальной и акционистской версиях

Экономика:

Передел собственности от частных и корпоративных к коллективным и государственным формам

Коллективное владение и управление производством по принципу свободной артели, синдиката, общины, кооператива

Государственная собственность при условии эффективного менеджмента и ее полезности для общества

Высокие налоги на богатых

Социальные гарантии для всех остальных (прежде всего — образование, медицина и трудовые права)

Сокращение рабочего дня

Национализация банков