Массовка в главной роли

Пожалуй, с декабря 2010 года, когда, возмущенные убийством болельщика Егора Свиридова, фанаты вышли протестовать на Манежную площадь, стало ясно, что наше общество исподволь выработало механизмы, которые будут реагировать на бездействие или произвол государства. И не считаться с этим структурами уже не получится. Тем более что интернет-коммуникации в значительной степени увеличили мобильность и облегчили мобилизацию единомышленников.

Так получилось, что в последнее время наиболее ярко проявляли себя байкеры. 15 сентября в Сергиевом Посаде собралось около 400 мотоциклистов, протестующих против того, что местная полиция пытается замять дело об убийстве их товарища Леонида Фролова. В результате дело все-таки пришлось завести и подозреваемого в убийстве торговца с рынка задержать. А после инцидента в московском метро 2 октября, когда тремя чеченцами был избит журналист интернет-издания «Фонтанка.ру» Кирилл Панченко, десятки байкеров оперативно подъехали к месту происшествия и сопровождали пострадавшего в отделение, чтобы у полицейских не возникло соблазна «спустить дело на тормозах». А потом ждали Панченко, чтобы спустя 16 часов проводить на вокзал.

Но это только самые громкие истории, в которых «засветились» участники неформальных, стихийно созданных обществом организаций. Практически во всех сферах общественной жизни возникают объединения из активных людей, которые пытаются решать проблемы там, где бездействует власть. Можно вспомнить и о недавно прошедшем митинге в защиту Измайловского парка, о котором писала СП, и о движении волонтеров в защиту Детской инфекционной клинической больницы № 12, которую собираются закрыть столичные власти.

Практически в каждом случае объединяться людям помогает интернет. Что стоит за стихийной самоорганизацией россиян? Можно ли сказать, что наше общество стоит на пороге качественных изменений?

— Мы наблюдаем процесс формирования гражданского общества, — считает профессор МГИМО, лидер партии «Новая сила» Валерий Соловей. — Гражданские ассоциации возникают на основе хобби, отстаивания ущемленных интересов. Общества защиты прав автомобилистов, потребителей, группы защитников лесов и парков. Эти объединения могут носить как временный характер, так и долговременный, и даже постоянно действующий. Все это нормальный процесс. Именно так формируется гражданское общество. Люди объединяются снизу, и при этом им не требуются никакие руководящие указания. Этот процесс шел бы быстрее и интенсивнее, если бы он не сдерживался властью, которая катастрофически боится таких свободных ассоциаций. Ведь у многих из этих объединений возникает естественная потребность так или иначе вмешиваться в политику. Если вы автомобилист, рано или поздно вы приходите к мысли, что надо менять всю систему дорожного строительства, бороться с коррупцией в ГИБДД. Любой вопрос, где задействована государственная власть, является вопросом политическим — в России практически нет сферы, куда бы власть не вмешивалась. Куда ни кинь, любая общественная ассоциация неизбежно начинает втягиваться в политику, иногда сама не желая того.

Власть этого боится. Она старается помешать таким объединениям людей, заменить их некими официозными институтами. Что такое Общественная палата России? Это некая пародия на гражданское общество. Власть как бы говорит: давайте мы вас назначим активистами гражданского общества, вы для нас будете безопасными, а мы вам будем выделять гранты за это.

Но политизация общества неизбежно будет происходить и даже усиливаться, это связано с общей ситуацией в стране. Та заморозка, в которую Путин и его режим ввергли Россию, проходит. Народ «оттаивает». Это в целом позитивный и важный процесс.

«СП»: — А почему так получается, что в политике больше шума делают, скажем так, «несерьезные» объединения, которые, вроде бы, создаются для совместного отдыха, развлечений?

— Если бы государственная власть, что наверху, что внизу, действовала эффективно и компетентно, ни спортивные фанаты, ни автомобилисты не связывались бы с политикой. Пример выступления байкеров в Сергиевом Посаде — как раз тот случай, когда объединение, далекое от политики и государства, втягивается в политику силою обстоятельств.

Или, к примеру, проблемы обманутых дольщиков. Они имеют отношение к политике? Да. Изначально проблема заключалась в несовершенстве законодательства, отсутствии гарантий тем, кто вложил деньги. Но поскольку проблема не решается теми, кто ее должен решать, то есть чиновниками, то пострадавшие начинают политизироваться. Они не хотят этого — у них простая цель, получить квартиры или хотя бы вернуть деньги. Но оказывается, что без политического давления этих целей добиться нельзя.

Или вспомним ситуацию с президентскими и парламентскими выборами в России. Я не думаю, что большинство из тех, кто выходил на улицы прошлой зимой и весной, сильно интересовались политикой. Их просто возмутила крайняя несправедливость и цинизм власти. Людьми двигало моральное чувство.

«СП»: — Действительно ли велика роль интернета при возникновении таких стихийных групп по интересам? И сможет ли власть в таком случае зарегулировать эту сферу?

— Роль интернет-коммуникаций велика. Значительно легче найти людей, которых волнуют те же вопросы, что и вас, легче с ними договориться. Зарегулировать сеть власть не сможет. Это исключено. Если она попытается это сделать, то ответом будет колоссальное возмущение общества. Интернет для многих людей в той ситуации, которая сейчас происходит в стране, — это хоть какая-то отдушина. Недовольство как пар может уходить туда, в виртуальные пространства. Если людей лишить и этого, тогда они выйдут на улицы.

«СП»: — При этом можно спорить, насколько положительную роль сыграл интернет в судьбе некоторых ближневосточных стран…

— Думаю, что в этом случае нельзя говорить, положительную или отрицательную роль сыграл интернет. Он сыграл важную роль. Притом что число пользователей сети в арабских странах гораздо меньше, чем в любой европейской стране. Интернет — это просто средство коммуникации, все более заменяющее газеты, радио, телевидение. Возник новый коммуникационный канал, и люди его осваивают, приспосабливают под свои потребности. Само по себе это новшество не является, с точки зрения социальной или политической стабильности, ни угрожающим, ни стабилизирующим. Вопрос в том, кто и для чего использует его. На Ближнем Востоке давно копились проблемы, назревали конфликты. Они, скорее всего, произошли бы в любом случае, хоть с интернетом, хоть без него.

— Сегодня на глазах меняется структура общества, — соглашается политолог, старший научный сотрудник Института социологии РАН, руководитель аналитического отдела Всероссийского центра изучения общественного мнения Леонтий Бызов. — Во все периоды, когда имеет место политический застой, на нижних этажах общества начинается определенная самоорганизация. То, что происходит сегодня, напоминает мне ситуацию позднесоветских лет. Официальные институты, отвечающие за развитие общества, пробуксовывали, наблюдалось снижение вертикальной мобильности, то есть перед людьми «снизу» постепенно закрывались доступы к вершине социальной лестницы. Поэтому в 70-х и 80-х годах общество ответило на государственный застой тем, что стало создавать структуры на основе профессиональных, культурных, спортивных и других интересов. К сожалению, очередная революция в начале 90-х годов чрезвычайно негативно сказалась на этой микросреде. Стали распадаться профессиональные сообщества, творческие союзы. Коррозии подверглись традиции и нормы. Общество атомизировалось, у многих пресеклись связи даже с так называемой большой семьей — дальними родственниками.

Вред от этого значительно превысил введение, так скажем, верхушечной демократии, которая в условиях распавшегося общества оказалась лишь парадным фасадом. Сегодня ситуация такова, что реакционный режим старается не пускать активных людей в политику. Но как раз оборотной позитивной стороной этого является организация общества по интересам снизу.

Сейчас, когда власть допустила некоторые изменения в политической системе страны, мы видим, что активность людей слабо направлена в область создания тех же политических партий. Интерес к выборам очень низкий. 14 октября мы в очередной раз в этом убедились. В большей части регионов люди просто не пришли на выборы. Это значит, что политика не аккумулирует интересы людей.

Вместе с тем чрезвычайно активно используются интернет-коммуникации, где люди собираются вокруг СМИ, в группы в социальных сетях, активно обсуждают волнующие их проблемы. Все это внушает надежду, что, таким образом структурируясь, люди будут демократизировать наше общество, заставлять власть реагировать на их требования.

«СП»: — То есть футбольные фанаты должны стать главными двигателями демократизации России?

— Потребность самовыражения особенно сильна в молодых людях, которые еще не до конца социализировались. Поэтому байкеры, спортивные фанаты часто оказываются на пике общественных проблемы. Внешне их движения не имеют отношения к политике. Но только внешне. Те же футбольные фанаты являются социальной группой, в огромной степени аккумулирующей стихийный национализм. Политические партии националистической ориентации, как мы видим, пока не могут похвастаться многочисленностью активных сторонников. А фанаты — массовое явление. У них свои представления о жизни, которые можно осуждать или нет, но дело не в этом. Объединение в фан-клубы дает возможность молодым людям почувствовать свои силы, попробовать стать лидером. А лидерами там становятся по праву сильного.

«СП»: — Будут ли эти объединения вытеснять государство из различных сфер общественных сфер жизни, и до какой степени?

— Они уже вытесняют государство. Опять же напрашивается параллель с советскими временами, когда существовала официальная жесткая идеология. Но она носила характер своего рода ритуала напоказ. Об идеалах коммунизма вспоминали только на партсобраниях. В повседневной жизни это почти никого не интересовало. Трудно было себе представить молодых людей в начале 80-х годов, обсуждающих перспективы всемирной победы коммунизма.

Сейчас в интернете молодежь чрезвычайно раскрепощена. Это форма самовыражения, где государства как бы не существует. Попытки власти как-то влиять, ограничивать, цензурировать всю эту сферу ни к чему не приведут. Ведь за всем этим стоит сила, которая в любом случае пробьет себе дорогу. Не в той, так в другой форме.

Но и хорошо работающее государство в данной ситуации ничем не рискует. От него требуются лишь стабильные государственные институты, выполняющие свои функции. Та же судебная система, выборная система — чрезвычайно важны. Но когда они работают хорошо, они незаметны для людей. Свобода самовыражения и сильное государство, на мой взгляд, в идеале вещи друг другу не противоречащие, скорее дополняющие.

«СП»: — Насколько велика роль интернета в функционировании сообществ?

— Интернет облегчает общение. Но и раньше люди находили друг друга. Существовали, к примеру, туристское движение, клубы самодеятельной песни, общества охраны памятников. Все это нормально действовало в 70−80-е годы в условиях отсутствия современных коммуникаций. Интернет с одной стороны облегчает общение людей. Правда, есть у него и оборотная сторона. Люди могут, сидя в кресле, переписываться с кем угодно и это порой ослабляет желание общаться в реальности, куда-то ехать, кого-то искать. В любом случае потребность к объединению существовала всегда и так или иначе себя проявляла.

Иной точки зрения придерживается историк и философ, директор Центра русских исследований Московского Гуманитарного Университета, академик International Academy of Sciences (Австрия) Андрей Фурсов

— Дело не в интернете. Активно им пользуется весьма небольшая часть россиян. Суть социальной ситуации в нынешней России можно кратко изложить так. Есть два процесса — первоначальное накопление капитала, которое расчищает дорогу для капитализма. И, собственно, капиталистическое накопление. В Европе в XVI-XVII веках было первоначальное накопление — одни люди у других отнимали собственность, делали их собственниками только своей рабочей силы. Вспомните, например, огораживание в Англии. А потом пошло капиталистическое накопление. Это происходило в центре капиталистической системы — в Европе. На перифериях — в Латинской Америке, Индии, в России образца девяностых и «нулевых» годов — первоначальное и капиталистическое накопление развиваются синхронно. Более того, отъем собственности душит, собственно, капиталистическое. Например, выбирают нового губернатора. С чего он начинает? С того, что отнимает бизнес у родственников и холуев прежнего губернатора. И этот процесс постоянно воспроизводится. Поскольку в России первоначальное накопление капитала господствует над капиталистическим, то у нас нет не только капитализма, но и общества как такового. Имеет место социум-каша. Или болото. Возможно, что реакцией на это болото становятся такие формы как группы байкеров, волонтеров, интернет-сообщества. Люди в них пытаются найти новые коллективные идентичности. Но основная часть общества барахтается в этом болоте, где остаются островки советской организации. Причем все эти «островки» друг с другом не контактируют. Они как бы в разных областях. Единого общества нет.

«СП»: — Вы можете предположить, чем это закончится?

— Поскольку Россия не является полноценным субъектом международных отношений, то все будет зависеть от того, как будет развиваться мировой кризис.

В России мы имеем самовоспроизводящийся процесс разложения позднесоветского общества. У него есть наездник, который его приватизировал и использует. Кризис нашего общества состоит в том, что проедается советское наследие. Оно почти уже проедено. Но российский кризис существует внутри мирового кризиса, который нарастает и который в значительной мере будет воздействовать на нашу ситуацию.

Фото: РИА Новости/Илья Питалев