Тринадцать лет спустя

Сегодня, когда в стране в очередной раз развернулась решительная и бескомпромиссная борьба с коррупцией, нелишне напомнить те очевидные истины, которые я разъяснял экспертному сообществу еще тринадцать лет назад в своей статье «Путинизм как высшая и заключительная стадия бандитского капитализма в России»:

«Характер социально-экономической реальности, сложившейся в России за последние 10 лет, не является предметом дискуссии. Все наблюдатели от Анпилова до Чубайса в России и от Сороса до Саммерса за рубежом описывают ее приблизительно в одинаковых терминах — приятельский капитализм, семейный капитализм, олигархический капитализм, бандитский капитализм. Выбор того или иного эпитета является вопросом лингвистического вкуса.

Сути это не меняет. Суть системы заключается в полном слиянии денег и власти на персональном уровне, когда слово «коррупция» становится уже неадекватным для описания происходящих явлений. Классическая коррупция требует наличия двух контрагентов — бизнесмена и правительственного чиновника, которому бизнесмен дает взятки. Но российским олигархам (потаниным, березовским, абрамовичам) не надо было тратить время и деньги на государственных чиновников. Они сами стали либо высшими государственными деятелями, либо теневыми фигурами в президентском окружении, обладающими распорядительными государственными функциями, о чем откровенно и громоглаcно объявили городу и миру в знаменитом интервью Б. Березовского «Financial Times» в октябре 1996 года.

Так бесстыдное соитие власти и денег достигло своего логического завершения.

Даже самые ярые сторонники продолжения кровавой бойни в Чечне признают, что эта война за Кремль, а не за Кавказ, что решает она прежде всего проблему наследования власти назначенным ельцинским кланом преемником.

Наивно ожидать от Путина попыток демонтировать систему бандитского капитализма, основанного на полном слиянии власти и собственности, когда знаковые символические фигуры этой системы являются ключевыми теневыми игроками путинского проекта.

Экономические взгляды Путина весьма смутны, но зато он беспрерывно и с большим эмоциональным подъемом говорит о необходимости усиления роли государства. Как человек, всю жизнь проработавший в полицейских структурах, он, видимо, искренне верит в это как в панацею для решения всех экономических проблем. Такой подход неверен в принципе. А в условиях, когда государство приватизировано властесобственниками, усиление роли такого государства просто катастрофично.

Но довольно о Путине. В конце концов, это достаточно случайная фигура. Не было бы Путина, нашелся бы Пупкин. Важен путинизм, то есть тот набор средств, который использует власть для своего воспроизводства.

Путинизм — это высшая и заключительная стадия бандитского капитализма в России.

Путинизм — это война, это — наступление на свободу слова, информационное зомбирование, это изоляция от внешнего мира и дальнейшая экономическая деградация.

Путинизм — это (воспользуемся излюбленной лексикой г-на и.о. президента) контрольный выстрел в голову России. Такое вот наследство оставил нам Борис Николаевич Гинденбург".

Прошедшие годы все подтвердили — и анализ ельцинской эпохи, и прогноз путинского правления. Как признают уже околоправительственные эксперты, курс, которым ведет страну сегодняшняя власть, - это национальная смерть русского народа.

Одним из тех, кто кровавой осенью 1999-го вел Путина к власти через поход Басаева в Дагестан, взрывы домов в Москве и Волгодонске, «учения» в Рязани, был преуспевающий и модный политтехнолог Павловский. Чувствуя кожей неприятный холодок неминуемой расплаты, он переквалифицировался в наши дни в «конструктивного критика власти» и косноязычно пересказывает мои статьи тринадцатилетней давности:

«Да, все новые и новые подробности выясняются, заметьте, во все более сужающемся, на самом деле, секторе… И, собственно говоря, там не взятки и не откаты, а там просто манипуляция бюджетными статьями. Это, ведь, не взятки, в основном…

Самый обычный дележ. Это самое интересное, можно сказать, в нашей высшей политике — это именно необычный дележ. Если бы у нас был обычный дележ денежных потоков, то мы бы просто были бы богатой страной сейчас. А он у нас очень необычный дележ, и, к сожалению, он вмонтирован в самое ядро нашей экономики. Если вынуть это ядро, то она в нынешнем виде перестанет работать, исчезнет всякая мотивация. Наша экономика — это раковая опухоль не на чем-либо, а на глобализации, на всей глобальной экономике… 30% национальных богатств принадлежит всего лишь группе в 100 миллиардеров".

Все слова всеми уже сказаны и тягучая тошнота (la nausee) овладела обществом. Путинский миф, рожденный в телевизионной пробирке 13 лет назад, мертв. И его смерть намного важнее, чем слухи или факты о здоровье его физического носителя.

Путинизм — жалкий симулякр большого идеологического стиля — тринадцать долгих лет прикрывал безудержный разврат клептократии победоносным блеянием о борьбе с международным терроризмом, о встающей с колен России, о великой энергетической державе и ее суверенной демократии. И в этом своем прикладном качестве он был чрезвычайно успешен и эффективен. Он продлил сладкую жизнь ста миллиардеров и приблизил национальную смерть русского народа. Но у любого пропагандистского мифа, как у каждого товара, есть свой срок годности.

Находящееся сегодня на посту президента России физическое лицо не способно более выполнять свою сакральную миссию - обеспечение безопасности авуаров российской клептократии в стране и за рубежом. Как и в 1999-ом году, режим остро нуждается в идеологическом и кадровом ребрендинге. Судорожное барахтанье бульдогов под кремлевским ковром означает одно — начался кастинг проекта «Наследник 2».

Кремлевская спецоперация повторяется дважды — первый раз как трагедия, второй - как фарс. На этой их переправе мы просто обязаны избавиться от них. Родина или ее смерть.