Никто не забыт? Но что-то забыто

В пятницу в городе на Неве торжественно отметили 70-летие прорыва блокады Ленинграда. Весь день проходили церемонии возложения венков к памятным знакам, мемориалам. Говорили красивые слова, посвященные подвигу горожан в 1941—1944-х годах. На самом большом в Европе братском захоронении — Пискаревском мемориальном кладбище — состоялась акция «Свеча Памяти». Зрелище получилось впечатляющим: утренние сумерки, поблескивающий на морозе снег и — несколько сот зажженных свечей, негаснущих на ветру…

К юбилейному дню было приурочено открытие в одной из школ Невского района музея Ольги Берггольц. Прекрасной поэтессы, успевшей перед войной побывать в тюремных застенках, но не озлобившейся на страну. Она стала в блокаду «голосом Ленинграда», символом его мужества. День за днем приходила в студию на нынешней Итальянской улице (в то время — ул. Ракова), чтобы поддержать земляков: «Я буду сегодня с тобой говорить,/ товарищ и друг ленинградец,/ о свете, который над нами горит,/ о нашей последней отраде./ Товарищ, нам горькие выпали дни,/ грозят небывалые беды,/но мы не забыты с тобой, не одни,/ и это уже победа».

Нынешний, пусть хотя бы школьный, музей — первый, посвященный Берггольц в ЕЕ городе. Там практически нет подлинных вещей поэта. Но максимально точно воссоздана жилая обстановка блокадных лет, кабинет Ольги Федоровны и радиостудия.

А в отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Публичка) открылась выставка новых поступлений «Память вечная, немая слава».

— Материалы для этой экспозиции мы собирали долгих пятнадцать лет, — рассказала «СП» куратор выставки Мария Константиновна Свиченская. — Основу составили личные дневники, письма людей, переживших в Ленинграде 900-дневную осаду. К нам ведь многие приносят домашние архивы, есть среди них совершенно уникальные свидетельства эпохи. Из тех, что представлены в данной экспозиции, к примеру, письмо жене радиожурналиста Алексея Мартынова. Он отправил супругу в эвакуацию, а сам уезжать из города отказался. Алексей Алексеевич упоминает в письме, в частности, о том, что страшной холодной зимой 1941/42 гг. появилась опасность людоедства. На эту тему запрещалось говорить все долгие послевоенные десятилетия. Тема сейчас только-только приоткрывается. Мартынов умер в начале зимы 1942 года, став первым блокадным журналистом, сложившем голову, можно сказать, на посту.

Выставки, музеи, акции, приемы и концерты — все это, безусловно, важно и нужно. Нужно, в первую очередь, молодым, ради которых, собственно, и жертвовали собою ленинградцы. Но еще важнее, чтобы те, кого мы называем жителями блокадного города, были окутаны вниманием и заботой. Их немного-то и осталось. В Петербурге — менее трех тысяч человек, включая тех, кто был в те жуткие годы младенцем, едва родился. Самым молодым из них уже к семидесяти.

Как вот Нине Серафимовне Дуровой. Она родилась в феврале 1943 года в семье рабочих. Отец сутками пропадал на заводе, время от времени посылая им свой продуктовый паек. А Нина с матерью как-то пытались выжить. К 5 годам, уже в послевоенные годы, у девочки обнаружился целый букет «взрослых» болезней. В 16-ть её признали инвалидом первой группы.

— Так в инвалидности жизнь и прошла, — рассказывает Нина Серафимовна. — Пенсия у меня скромная, так как работала я в основном на дому, по договорам. Живу в коммунальной квартире. Соседи не обижают, хоть в этом повезло. Я пыталась получить статус жителя блокадного Ленинграда. Однако власти мне отказали, сославшись на то, что я родилась уже после того, как блокаду прорвали. Попробовала было оспорить это решение чиновников, да куда там, такую оборону приняли, наняв высокооплачиваемых адвокатов…

— Это одна из главных наших проблем на сегодня — непризнание блокадниками тех, кто родился в Ленинграде в сорок третьем, — говорит Ирина Скрипачева, председатель городского Общества жителей блокадного Ленинграда. — Есть люди, которым «не хватило» для получения статуса одного-двух дней. И все, «не положено». Но ведь матери вынашивали их в жутких условиях, перебиваясь с хлебной лепешки на воду, терпели крайнюю нужду. У многих после родов не было молока. Несмотря ни на что вырастили деток! Нет, говорят, нам, вот есть нормативный документ, в нем черным по белому, кого и за что считать блокадниками. Я готовлю сейчас запрос на имя президента РФ Владимира Путина, чтобы в документ внесли соответствующие поправки.

«СП»: — Как с материальной точки зрения вы оцениваете сегодняшнюю жизнь тех, кто выжил в блокадном городе, Ирина Борисовна?

— С материальной, слава Богу, более-менее хорошо сейчас. На размер пенсии жаловаться грех (она превышает 20 000 рублей — авт.), введены и разные льготы, например, по оплате коммунальных услуг. Но, между нами говоря, это все нужно было сделать давным-давно! Сколько наших товарищей до этого не дожили, оказавшись под старость и больными (следствие войны, блокады), и малообеспеченными.

Куда больше материального беспокоит сегодня нравственная сторона дела. По-моему, никогда еще наше общество не пребывало в таком духовном упадке. Нравственных критериев у молодежи, по-моему, вообще сейчас никаких нет. Да и не только у молодежи, но и у людей среднего возраста. Вот только один пример: строительство элитных коттеджей в Ленинградской области вдоль береговой линии Ладожского озера. Там, где проходила легендарная Дорога жизни, где покоятся непогребенные пока еще останки тысяч бойцов.

«СП»: — «Свободная пресса» сообщала об этом месяц назад. Главы двух регионов — Ленобласти и Петербурга отреагировали тогда оперативно, обещая «к юбилею прорыва блокады» исправить ситуацию. Исправили? Приостановлен захват мемориальной территории? Что изменилось с тех пор?

— Пока, к сожалению, ничего не изменилось. Губернаторы, действительно, обещали «взять дело под личный контроль», но… Там проблема в том, что земля принадлежит сразу трем хозяевам. Помимо региональной власти, еще и Министерству обороны. А когда у дитя семь нянек…

«СП»: К вам в Общество жителей блокадного Ленинграда часто приходят блокадники с жалобами, просьбами?

— Постоянно приходят десятки людей. Жалобы, в основном, на нерешаемый жилищный вопрос, на то, что отказывают в «ленинградском статусе», как мы называем звание жителя блокадного города. Есть и такие люди, у которых это звание вдруг «отзывают». Недавно обратился пожилой мужчина, шестнадцать лет получавший пенсию как блокадник. А пару месяцев назад ему пришло уведомление, что он «никакой не блокадник». Выяснилось, родился на день или два-три, точно не помню, позже даты прорыва блокады. Ну, разве это дело? Буду и по этому вопросу обращаться к президенту Путину.

Своим считает День прорыва блокады родившаяся после Великой Отечественной войны Наталья Евдокимова, питерский правозащитник, экс-депутат городского парламента нескольких созывов.

— Я согласна с теми, кто говорит о сегодняшнем материальном благополучии ветеранов войны и блокадников, — ответила на звонок «СП» Наталья Леонидовна. — Для них продумана система льгот, как федеральных, так и региональных. Могу добавить, что с подачи питерских властей Государственная дума приняла в свое время решение о второй пенсии для блокадников. Другой вопрос, что размеры этой «пенсионной добавки» достаточно дифференцированы и далеко не всегда объективны.

В полной мере относятся это и к понятию «нуждающиеся в улучшении жилищных условий». Президент подписал соответствующий указ накануне 50-летия Победы в Великой Отечественной войне. Вскоре после этой даты Смольный торжественно рапортовал Кремлю, что «все питерские ветераны и блокадники получили отдельное жилье». Чисто формально — да. Те, кто не один десяток лет состоял на учете «по улучшению квадратных метров», его действительно получили. При этом не одной сотне ленинградцев в этом было категорически отказано. У кого метраж «вполне соответствовал» (чиновники высчитывали его буквально до сантиметра — авт.), кто не прожил на берегах Невы десяти лет (пресловутый ценз оседлости — авт.). Причин для отказа находилось много. Немало людей, заслуживающих улучшения, сами не стали обращаться, зная склонность чиновников к бюрократизму, волоките, а то и незаслуженным унижениям. Все это только из-за того, что президентский указ был чисто формальным. Его совершено не продумали, прежде чем подписывать, запускать «в жизнь».

Что значит в нашей стране понятие «улучшение жилищных условий»? То, что человек должен встать на соответствующий учет. А чтобы сделать это, надо пройти таким количеством властных коридоров, столько собрать и подписать всевозможных бумажек — ну, по силам ли это 70−80-летним людям?

Я знаю ветеранов, которые живут в Ленобласти, в ближних пригородах Петербурга в одноэтажных развалюхах с удобствами во дворе. Им отказали в новом жилье на том основании, что «метража у вас достаточно». Это не издевательство?

Есть и другая сторона дела. Не хочу обижать в праздник глубоко уважаемых мною ветеранов и блокадников, но ведь факт — есть среди них те, кто «прикормлен» властью, активно пользуется этим, до своих товарищей им дела нет. Что в свою очередь позволяет власти говорить о «полном благополучии на всех ветеранских фронтах». Есть старики, которые пытались получить несколько квартир, обеспечив всех своих близких и дальних родственников. И ведь получали!

Только потому, повторю, что власть отнеслась и продолжает относиться к ветеранскому делу чисто формально. За указами и распоряжениями нет человека. Только его статус. Вот в чем беда.

Фото: Борис Кудояров/ РИА Новости