Ленин и Путин: кто России ближе

21 января 1924 года в подмосковных Горках ушел из жизни Владимир Ленин. Потомственный дворянин, до 16 лет не интересовавшейся политикой, оказался человеком, который перевернул монархическую Россию и создал на ее месте первое в мире социалистическое государство. В 1990-е Ленина было модно представлять безжалостным тираном, готовым ради идеи растоптать половину населения империи. Сегодня, когда из-за экономического кризиса мир снова разворачивается в сторону левых идей, Владимир Ленин опять занял место среди фигур первой величины в мировой истории. И до сих пор хранит в себе загадку: как получилось, что большинство населения патриархальной империи пошло за ним, выбрало сторону красных?

Владимир Путин — тоже символ революции, правда, либеральной и буржуазной. Если верить социологическим опросам и результатам выборов, его поддерживают более половины россиян. Мы решили выяснить, кто — Ленин или Путин — все-таки ближе России?

«Владимир Путин и Владимир Ленин работают с разными типами сознания и с разными типами людей в России», — считает писатель Захар Прилепин.

— Ленин работает с мятущимся пассионарным сознанием, с людьми, которые нацелены на видоизменение существующего порядка вещей — причем не только в социально-экономическом смысле, но и в метафизическом, — говорит Прилепин. — Путин, что бы он ни говорил, обращен всем своим существом к самым косным, самым медленным, самым равнодушным людям в России. По крайней мере, большинство его сторонников — это люди, не заинтересованные ни в чем, кроме сохранения своего нынешнего состояния. Поэтому эти два персонажа не сопоставимы ни по каким параметрам. Ленин — человек большой истории, а Путин — человек исторического промежутка, который может кончиться прекращением существования России как государства. В этом их разница…

«Сравнивать Ленина и Путина вполне возможно, через сходство и различия многое становится понятно», — возражает историк и публицист Андрей Паршев.

— Оба — Ленин и Путин — руководители одного и того же гигантского государства, они стоят в длинной цепи правителей России, в которой около ста князей, царей, императоров и генсеков, — говорит Паршев. — Это фигуры вполне равноуровневые.

Оба пришли к власти одинаково неожиданно. За год до Октября 1917 года в Российской империи мало кто знал о Ленине — кроме разве что царской охранки и отдельных продвинутых представителей революционной интеллигенции, которых было не так много. Они что-то знали о некоем Николае Ленине, который много лет жил за границей и писал довольно хлесткие и глубокие политические статьи.

И вдруг, в обстановке развала и ощущения надвигающейся катастрофы, все чудесным образом изменилось. Замечу, с тем, что такое ощущение действительно было, никто не спорит. Начиная с 1916 года, кандидаты на пост премьер-министра слезно умоляли Николая II не назначать их на этот пост, поскольку чувствовали неспособность удержать обстановку.

А потом катастрофа случилась — крушение монархии, свержение ее тогдашними либералами. И затем, после нескольких странных промежуточных этапов, власть, по сути, была подобрана большевиками. Силы, потраченные Советами на захват власти в октябре 1917 года, были мизерными, правительство Ленина взяло власть, которую никто особенно не хотел брать.

Здесь как раз возможно провести параллель с Путиным. Кто знал Владимира Владимировича за год до того, как он стал президентом? Да, Путин какое-то время поработал премьером — но всех ли премьеров России за последние 20 лет вы вспомните?! В 1999 году тоже было ощущение надвигавшейся катастрофы. Дефолт 1998 года, проигранная война в Чечне, при не вполне адекватном правителе… Сейчас о том времени стали забывать, но ведь тогда можно было увидеть и труп на улице… Хотя точного сходства нет, и приход Путина не был революцией — в 2000-м Россия получила правителя, которого она выбрала. Выбрала, потому что, я считаю, на всех выборах, где Путин побеждал, народ за него голосовал.

«СП»: — Голосовал за что?

— Это как раз самое интересное. Когда говорят, что большевики узурпировали власть — это не совсем верно. Народ, можно сказать, за большевиков проголосовал. В обстановке Гражданской войны многим приходилось выбирать, на какой он стороне. И реально получилось, что большинство оказалось на стороне красных. Такой «референдум» — хотя в нем нет избирательных участков и бюллетеней — очень весомый аргумент.

Мало того, победой большевиков в Гражданской войне дело не кончилось. Наша страна вошла в тяжелый период, включающий коллективизацию и индустриализацию. Он растянулся на годы, в течение которых людям жилось очень нелегко. Тем не менее, было что-то, что заставляло население относиться к большевистской власти с доверием.

Дело в том, что эта власть продекларировала цель, которая оказалась близка основной массе населения России — крестьянам. По сути, большевистское руководство пообещало построить Царство Божие на земле — ни больше, ни меньше. Об этом напрямую не говорилось, но действия ленинского правительства воспринимались именно так. Большевики пообещали, что построят такое общество, и ничего для этого не пожалеют.

В это люди искренне верили, хотя по-разному относились и к Ленину, и к Троцкому. В народе, к примеру, частушек про Ленина было не меньше, чем анекдотов про Брежнева в позднее советское время.

«СП»: — Чем отличается нынешняя ситуация, с Путиным?

—  За Путина голосовали «чтобы не было хуже». Сегодня не тот исторический период, когда государство и народ решают какую-то сверхзадачу. Сейчас лишь готовятся условия, чтобы мы все оказались перед необходимостью такую задачу решить, чтобы захотели этого. Скорее всего, необходимость и желание придут через страдания, — возможно, через катастрофу.

Мы уже не можем ожидать, что вот сейчас что-то кардинально изменится в нашей системе организации общества и государства. Нынешняя система не может не только создать что-то хорошее, но даже пообещать народу хорошее.

«СП»: — Получается, Ленин был ближе России, потому что большевики несли сверхидею почти религиозного масштаба, а у Путина сверхидеи нет?

— На мой взгляд, большевизм в России — это ересь православия. Расхожее выражение «Россия — Третий Рим» еще не так давно вовсе не было фигурой речи. У российской монархии была реальная идея воссоздать некое священное государство — под Москвой, например, строилась точная копия Иерусалимского храма. Примерно такое же государство строили большевики, но делали это куда более искренне, потому и народ относился к ним благожелательно и не отказывал в помощи.

«СП»: — Что мешает Путину повторить нечто подобное?

— Главное препятствие — желание строить Царство Божие у Путина не будет искренним. Никто не поверит, что нынешняя власть способна на самоотвержение в духе Феликса Дзержинского, который питался пайком, а из верхней одежды имел одну шинель. Раз так — то и действия Путина в народе не воспримут всерьез. И вообще нет представления, какую сверхзадачу надо решить, и они не часто решались даже в нашей богатой истории. И причиной тут не всегда политическая слепота, у всех подобных решений есть очень дорогая цена.

Напомню один исторический эпизод — обстановку в России XVII века, когда начался церковный раскол. Тогдашний царь Алексей Михайлович и его единомышленники поставили перед собой великую задачу — объединить русские православные земли. Для этого были объективные препятствия. Дело в том, что за время раздельного существования западнорусских и южнорусских земель в них установились различные церковные правила. Чтобы преодолеть различия, было принято радикальное решение: не пытаться менять правила на вновь присоединенных территориях, которые еще предстояло отвоевать, а изменить их в самой России, и лишь после этого начинать «Великую войну» с Польшей. В результате идеологические препятствия для объединения с западнорусскими и южнорусскими землями отпали, но это далось дорогой ценой: церковный раскол не преодолен по сей день.

Почему я говорю о расколе? Руководитель государства, который поставит сверхзадачу для России, всегда будет понимать, что великие свершения достигаются великой ценой. Очень немногие правители готовы заплатить такую цену.

«СП»: — Ленин был готов?

— Да. Владимир Ленин был не только чрезвычайно трезвомыслящим человеком, но и руководителем, способным мыслить революционно и платить за сверхидею. Интеллектуальная мощь Ленина в том, что хотя практически вся его дореволюционная деятельность сводилась к доктрине о едином историческом процессе (лидирующие позиции в социалистическом переустройстве должны занимать развитые страны типа Германии и Франции), на определенном этапе он решил, что дело обстоит ровно наоборот — что именно в России возможна социалистическая революция раньше, чем в Западной Европе. Эта идея была воспринята далеко не всеми социалистами того времени. Словом, Ленин — несмотря на страсти и даже ненависть, которые он иногда вызывает — фигура первой величины для XX века.

Владимир Путин правит — прямо или опосредованно — Россией гораздо дольше Владимира Ленина, и, похоже, идет на рекорд. Это не такая яркая интеллектуальная и волевая личность (Ленин был, пожалуй, самым читающим из правителей России), но какое время, такие и правители.

«СП»: — Какой будет новая сверхзадача для России?

— Проблема в том, что мы сами не знаем, какое общество хотим получить: как в Великобритании, во Франции, в Америке? Или мы хотим построить что-то свое, и если да, почему мы об этом не говорим? Наоборот, с жаром отрицаем, что у нас есть какие-то идеи. Наша страна сейчас не является великой державой почти ни по одному параметру, мы больше не лидеры и в области социально-политических идей. Тем не менее, уйти от необходимости сформулировать эти идеи мы, наверное, не сможем. Рано или поздно они будут сформулированы — но уже не при путинском руководстве.

«Ответить, кто России ближе — Путин или Ленин — нельзя с помощью точных аргументов, говорить можно об общих ощущениях», — убежден политолог, профессор Сергей Кара-Мурза.

— Ленин был близок к России своего времени, он стал символом нелиберальной революции и ее организатором, — говорит Кара-Мурза. — В России, напомню, было две революции. Первая — либеральная Февральская, вторая — альтернативная и враждебная ей революция советская. Мировоззренческой основой советской революции был общинный крестьянский коммунизм, лишь потом на нее натянули пленку марксизма. Ленин был выразителем советской революции, и именно за ним пошло большинство в России.

Путин же, в отличие от Ленина, близок к России, которая совершила антисоветскую революцию в конце 1980-х — начале 1990-х. Путинскую Россию составляет очевидное меньшинство наших сограждан, в то время как большинство ее не приемлет. 84% среди нынешних 50-летних — тех, кто хорошо помнит советские времена и еще востребован в нынешние — отрицательно относятся к антисоветкой революции и горбачевской перестройке.

Советские люди, я считаю, стали жертвами идеологического давления, у них не оказалось организации, способной противостоять антисоветской революции, они не умели проявлять политическую волю. Во главе этой революции стояли известные фигуры — Горбачев, потом Ельцин и Путин.

Правда, Путин смягчил удар, нанесенный в 1990-е годы, и подморозил процесс деградации и разворовывания России. Подморозил — но не остановил. Думаю, в его душе борются разные силы, в нем есть и советская жилка, память о той части народа, к которой он принадлежал в молодости. Но он был поднят антисоветской революцией на самый верх власти, и теперь движется по жизни в либеральной лодке.

Для народа, в глазах большинства россиян Путин выглядит лучше, чем другие либералы. Потому что другие — команды Горбачева и Ельцина — были откровенными и легальными русофобами. Путин же никогда не высказывался с ненавистью о власти советского простонародья.

Россия сегодня расколота, и нужно всегда уточнять: к какой России близок тот или иной политик? Ленин был близок к другой России, чем та, к которой близок сегодня Путин. И ленинская Россия была неизмеримо больше…