Карнавал смерти

Лидер оппозиционных интернет-медиа, «Украинская правда» опубликовала шокирующую статью канадского историка Джона-Пола Химки, посвященную националистическим погромам июня-июля 1941 года во Львове.

Профессор Университета Альберты (Эдмонтон), г-н Химки работал с архивами и каждое утверждение подкрепляет ссылкой на источник. «Некоторые вещи могут быть неприятными для тех, кто верит в непогрешимость ОУН, — говорится в редакционной аннотации. — Но не спешите обвинять редакцию и автора в сотрудничестве с Кремлем, Моссадом и т. д. Это же не КГБ и не Моссад убивал людей 1 июля 1941 года. Если мы прячем голову в песок, неприятные факты никуда не исчезнут»

Однако зачем ведущий портал самостийной державы публикует исследование о кровавых подвигах украинских наци? Ради исторической правды — или слишком явным даже для соратников-оппозиционеров становится кровавый оскал современных последователей Бандеры?

Англоязычный оригинал статьи был опубликован в Canadian Slavonic Papers 53.2−4 (June-December 2011). Прошло полтора года, и тема стала актуальной для сегодняшней Украины. Итак, Джон-Пол Химки, «Львовский погром 1941-го: Немцы, украинские националисты и карнавальная толпа».

"…Один украинец особенно врезался в память Левина. Элегантно одетый в красивую вышиванку, он бил евреев железной палкой. С каждым ударом в воздух взлетали куски кожи, иногда — ухо или глаз…

Накануне Второй мировой войны Львов был многонациональным городом. В 1939 году поляки составляли незначительное большинство его населения (157,490 тыс., то есть чуть больше 50% всего населения), за ними следовали евреи (32%) и украинцы (16%). В начале войны Львов был в составе Польши, но с сентября 1939 и до конца июня 1941 года управлялся советской властью и вошел в состав УССР.

Погром во Львове проходил на фоне провозглашения в городе украинского государства, которое произошло в первый день немецкой оккупации. Другой важной контекстуальной особенностью Львовского погрома была находка тысяч полуразложившихся трупов политических заключенных, убитых НКВД в предыдущие дни, когда советы осознали, что стремительное немецкое наступление не дает возможности эвакуировать тюрьмы.

Когда в понедельник, 30 июня немцы входили в город, из горящих тюрем доносился запах захороненных трупов. Среди жертв было много украинских националистов. Немцы заставляли евреев извлекать трупы и выставляли тела для общественного осмотра. Родственники заключенных искали между трупов своих родных.

Представители немецкой армии уже во второй половине 30 июня сообщали, что население Львова обратило свой гнев против «евреев, живущих в городе, всегда сотрудничавших с большевиками».

Во вторник 1 июля Львов стал свидетелем полномасштабного погрома. В тот день насилие приобрело формы ритуала: евреев — мужчин и женщин — выгоняли убирать улицы, заставляя выполнять действия, которые связывали их с коммунизмом. Как заметил один из выживших: «Это было очень унизительное ощущение — доктора и профессора чистили улицы с лопатами в руках …»

По воспоминаниям одной девочки, ее соседку заставили взять свою зубную щетку и чистить ею улицу. Также заставили евреев убирать конский навоз шляпами. Судя по фотографиям, украинцев во Львове развлекало, как евреи чистят улицы. В определенной степени погром стал карнавалом!

Вот еврейские мужчины и женщины чистят улицу возле Оперы. Двое мужчин управляют процессом, пока зрители в толпе наслаждаются зрелищем, особенно женщина в центре фото (фотография предоставлена Дэвидом Ли Престоном)

Одной из характерных особенностей погрома было унижение еврейских женщин. Подобные прецеденты уже случались во время погромов в оккупированной нацистами Польше. В декабре 1939-го в Кракове насильно раздевали евреек — и многие члены ОУН (особенно те, которые вскоре стали костяком бандеровского движения) были в Кракове в то время, пережидая советскую оккупацию Западной Украины.

Во Львове 1941-го женщин пинали, били в лицо и другие части тела палками и подручными вещами, таскали за волосы, перекидывая от одного погромщика к другому. Многих прилюдно раздевали догола.

Школьная подруга Розы Московиц стала коммунистической активисткой. Толпа схватила ее, отрезала волосы и голую гнала по улицам. Девушка вернулась домой и покончила с собой.

Поляк, который спасал евреев, вспоминает о 12-летней еврейской девочке, которую бил цепью «хлоп, здоровый как Геркулес». Беременных били в живот. Участники погромов раздели двадцатилетнюю еврейскую девушку, вонзили в ее влагалище палку и заставили маршировать мимо почты в тюрьму на Лонцкого.

Погром первого июля сопровождался антикоммунистическими ритуалами. Лариса Крушельницкая, известная украинская интеллектуалка и мемуаристка, запомнила огромный портрет Сталина у главпочтамта. Вместе с матерью наблюдала, как портрет снимают. Тогда ей было почти тринадцать и она хорошо помнит, как люди радовались, что советские ужасы наконец закончились.

Немецкая кинохроника освобождения Лемберга-Львова изображает эту самую сцену: видна огромная толпа — люди действительно веселятся и аплодируют. Десятилетняя еврейская девочка в тот день тоже была у почтамта, но запомнила совсем другое: «Перед почтой стояли люди с лопатами, а украинцы били их и кричали «Юде! Юде!»

Во Львове — как и по всей Галичине — в первые дни немецкого вторжения еврейских мужчин заставляли эксгумировать трупы жертв НКВД. Во время работ их унижали, избивали и даже убивали. Молодые ребята гнали евреев в тюрьму на Бригидки. Бежали впереди и били их палками по голове. Кроме того, толпа выламывала камни мостовой, чтобы иметь возможность бросить чем-то в своих жертв.

«Никто не пытался помочь, — вспоминает Тамара Браницкая. — Наоборот, толпа словно получала несказанное удовольствие от всего этого». Лешек Аллерганд рассказывал, как сотни людей проползли на коленях три километра в тюрьму на Бригидках, и все это время их топтали и били.

Многих еврейских мужчин и женщин, которых набирали на работу в тюрьмах, убивали сразу после того, как они выполняли свою задачу. Многочисленные фотографии изображают жертв тюремных работ, хотя их временами ошибочно интерпретируют как снимки жертв НКВД.

Пример — убитые евреи во дворе тюрьмы «Бригидки». На обороте фото есть надпись «Bluthof Lemberg», т.е. «Кровавый двор Львов» В отличие от трупов убийств НКВД, которые раскладывали аккуратными рядами, на этой фотографии тела просто хаотично набросаны в кучу. На фотографии Престона особенно поражают белые рубашки, в то время как одежда на фотографиях жертв НКВД грязная и серая .На переднем плане на одном из убитых есть подтяжки — если бы это был узник НКВД, их бы не позволили носить.

Один украинец особенно врезался в память Курта Левина. Элегантно одетый в красивую вышиванку, он забивал евреев железной палкой. С каждым ударом в воздух взлетали куски кожи, иногда — ухо или глаз. Когда палка сломалась, взял огромную обугленную доску и проломил ей череп первому еврею, который попал под руку — мозги разлетелись во все стороны и попали на лицо Левина и его одежду.

Согласно еврейским источником, немецкий офицер остановил насилие толпы на Лонцкого. Немецкий сержант пытался защитить еврейских рабочих, когда толпа на крышах требовал их смерти. Толпа успокоилась только после вмешательства офицера, прокричавшего с упреком в голосе: «Мы же не большевики в конце концов!»

По свидетельствам одного еврея, которого заставляли работать в Замарстыновской тюрьме, украинцы принесли пулемет и еврейских мужчин несколько раз заставляли выстраиваться у стены. Однако каждый раз высокопоставленные функционеры гестапо предотвращали казни.

Вермахт подавил погром вечером первого июля, хотя в последующие дни систематические убийства осуществляла немецкая айнзетцгруппа «С» при содействии украинской милиции правительства Ярослава Стецько. Украинские милиционеры дом за домом прочесывали еврейские кварталы. Аресты на улице Коперника, которая протянулась от центра города и почтамта в тюрьму на Лонцкого, хорошо задокументированы на фотографиях.

2 июля 1941 украинская милиция во Львове была оперативно подчинена немецкому СС. По словам профессора Ганса Иоахима Бейер, который занимал высокий пост в службе безопасности (СД), милиции поручили «наводить порядок внутри города».

— Не следует недооценивать практические проблемы, с которыми столкнулись эсэсовцы, когда вошли в западноукраинские города, — отметил Дитер Поль. — Немцы не знали населения, топографии, и, конечно же, не понимали языка. Потому они были полностью зависимы от переводчиков, местной администрации и отрядов украинской милиции, возникших в июне 1941 .

Создавался «некий неофициальный разделение труда» (фраза Юргена Маттеуса), когда местные агенты помогали разоблачать и преследовать евреев. Во Львове 1941-го естественным кандидатом на эту роль была Организация Украинских Националистов (ОУН), которая тесно сотрудничала с немцами в предыдущие годы.

Еще 2 мая 1939 проводник ОУН Андрей Мельник заверил министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, что его организация «мировоззренчески родственна с подобными движениями по всей Европе, прежде всего национал-социализмом в Германии»

Именно бандеровская фракция ОУН провозгласила создание Украинского государства 30 июня 1941 главой украинского правительства был Ярослав Стецько, лейтенант Бандеры и ярый антисемит. Весной 1939-го он опубликовал статью в газете «Новый путь», высказав свою позицию относительно евреев.

Стецько настаивал, что евреи — «шкурники, материалисты, эгоисты», «народ без героики жизни, без величественной идеи». Евреев интересовала лишь «личная нажива», они получали «наслаждение в успокоения низких инстинктов», и хотели «разложить героическую культуру народов-борцов».

Зато украинцы, по словам Стецько, «первыми в Европе поняли разложенческую работу еврейства», и в результате отмежевались от евреев века назад, таким образом сохраняя «чистоту своей духовости и культуры».

— Москва и жидовство — самые большие враги Украины, — утверждал Стецко в своей автобиографии, написанной для немцев. — Настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перенести на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию

Именно он 30 июня 1941 г. зачитал акт провозглашения государственности, который украинские националисты называют Актом восстановления Украинского Государства: «…Восстановленное Соборное Украинское Государство будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создает новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации. Да здравствует Организация Украинских националистов, пусть живет Проводник ОУН Степан Бандера !..»

Перед началом войны глава оуновского подполья Иван Клымив (Легенда) подготовил листовки, которые, развешивали в публичных местах Львова в день погрома. Листовки содержали следующий призыв: «Знай! Москва, Польша, мадьяры, жиды — это враги твои! Убивай их!»

Немцы докладывали, что их украинские переводчики были большими антисемитами и верили, что всех евреев следует убить. Сегодня исследователи склоняются к мысли, что милиция, созданная правительством ОУН 30 июня 1941, стала передовым отрядом погрома, который произошел на следующий день. Роман Шухевич, командир батальона «Нахтигаль», также сыграл определенную роль. Милиция проводила набор рекрутов на холме Святого Георгия, там же, где стоял лагерь «Нахтигаля».

Украинский активист Дмитрий Гонта писал, что большинство милиционеров-добровольцев составляли студенты. Им выдавали нарукавную повязку национальных цветов для ношения на левой руке. Гонта, который двадцатый лет отслужил в армии, пытался вступить в милицейские ряды, считая, что его военный опыт окажется полезным. Однако его не взяли — молодой человек из села сказал, что «мы здесь хозяйничаем», — мол, милиционер должен быть моложе.

Леопольд Иваньер, переживший погром, узнал некоторых милиционеров: «Это были те же украинцы, служившие в советской милиции. Они заменили звезды на своих фуражках трезубцами. Мы знали, потому что они патрулировали в нашем районе».

В воспоминаниях, опубликованных двадцать шесть лет спустя, Стецько категорически отрицал, что милиция, основанная его правительством, участвовала в каких-либо антиеврейских действиях. Однако множество очевидцев называют милиционеров главными участниками погромов. Например, Рышард Ринднер писал, что «украинская милиция хватала евреев на улицах». Когда Абрахама Гольдберга спросили, откуда он знал, что его арестовала именно украинская милиция, он ответил: «Они носили сине-желтые повязки, которые были украинскими символами. Они имели ружья и проклинали евреев на украинском языке»

То, о чем говорится в показаниях, подтверждается фото-доказательствами. Фильм одного из эксгумаций и тюремных акций показывает милиционера с повязкой, который бьет еврея. На стоп-кадре, видно, как милиционер в униформе таскает полураздетую женщину за волосы. Другое фото изображает милиционера в униформе с повязкой на левой руке, который участвует в аресте евреев на львовской улице

Воспоминания и фотографии 1 июля свидетельствуют — над еврейскими женщинами издевались не только зрелые мужчины, но подростки и даже дети: Шестилетние ребята возле тюрьмы в Бригидках вырывали волосы женщинам и бороды старикам. Женщина, раздетая до белья, бежит, преследуемая подростком в форме и с палкой. Действие происходит возле тюрьмы, сейчас эта улица называется Веселая.

Мария Гесиола вспоминает, как она и ее тетя пытались договориться с украинцами, пришедшими в к их квартиры. Мальчик девяти лет вышел вперед и решил дело, сказав дяде: «Пойдем, старый жид».

Конечно, некоторые из детей присоединились к погрому в поисках приключений, а все остальные — это юные солдаты национальной революции. На Западной Украине подростками-обидчиками прежде всего стала молодежь, связанная с бандеровским движением.

Многие жители Львова поддержали насилие. То, что простые украинцы, участвовавшие в погроме, были всего лишь бандитами, маргинальными социальными элементами, — объяснение, к которому привержены защитники репутации ОУН. Их версия проста — вспышка была спонтанной, вызванной жестокостями советского НКВД, подстрекательством со стороны немцев и присутствием криминальных элементов.

Между тем, два хроникальных фильма об арестах евреев во Львове, снятых 30 июня, создают устойчивое представление, что определенные лидеры действовали согласованно и точно знали, что они делают. Толпа издевалась над евреями во время того, как милиционеры вели их улицам и держали их во внутренних дворах тюрем. По описаниям евреев, которым удалось выжить, людьми из толпы руководили жажда крови и примитивные инстинкты.

Погром был похож на оргию. Он также имел важные элементы карнавала. Более того, «карнавальная традиция оправдывает сексуальную вседозволенность» — и проявления сексуального насилия особо характерны.

Организаторы погрома играли с толпой, позволяя ей выполнять свои ритуалы и переживать своего рода мятежный карнавал, в промежутках между систематическими арестами и казнями. Львов взрастил в себе собственную ярость и похоть, расширив территорию и время погрома для удовлетворения своих национальных интересов. Когда издевались над женщинами, Роза Вагнер и другие еврейки просили немецких солдат, которые шли мимо двора тюрьмы на Замарстыновской улице, вмешаться. «Это месть украинцев», — ответили те с очевидным одобрением.

Конъюнктура высокой политики позволила горожанам реализовать неписаный сценарий грабежей, сексуальных атак, избиений и убийств. Львовяне требовали таких действий и наслаждались ими".

Полный текст статьи Джона-Пола Химки, «Львовский погром 1941-го: Немцы, украинские националисты и карнавальная толпа» в переводе на украинский язык.