Смесь нижегородского с английским

Владимир Жириновский заявил о том, что ЛДПР готовит законопроект о запрете использования в СМИ заимствованных слов. Такую инициативу он объяснил журналистам таким образом: «Завалили, замучили этими американизмами. Будем вносить проект закона и давать список слов, которые нельзя употреблять, когда есть нормальные русские слова… Постоянно звучат иностранные слова. Дилер — посредник, бутик — лавка, мутон — овчина, от французского „овца“. Трейдер, сейл, ну что это такое? Вот менеджер — это приказчик! Презерватив — предохранитель».

Тех же, кто все-таки захочет щегольнуть в эфире или в тексте статьи модным чужестранным словом, «Либерал-демократы» предлагают карать рублем либо увольнять с работы.

Жириновский вспомнил опыт Турции, где «освободили турецкий язык от арабизмов, от персидских слов, от французских».

Кстати, в самой Франции с 1994 года действует так называемый закон Ж. Тубона, основной целью которого является поддержка французского языка, как в самой Франции, так и в странах так называемой франкофонии. В этом законе существует норма об ограничении использования иностранных слов в СМИ. Будучи мэром Парижа, Жак Ширак, опираясь на этот закон, снял с парижских улиц все вывески на английском и перевел на французский даже название английских фирм.

В России также с 2005 года существует закон, который должен поддержать «великий и могучий». Он называется «О государственном языке». В СМИ по этому закону запрещается использование иностранных слов, «не вошедших в состав литературной русской лексики, при наличии общеупотребительных аналогов в русском языке».

Однако за 7 лет, прошедших после принятия, эта норма так и не начала работать.

Действительно ли в русском языке сложилась угрожающая ситуация с заимствованиями, и можно ли с помощью закона ограничить их употребление?

— Нынешняя ситуация с массовыми заимствованиями не уникальна. — Говорит заведующий отделом современного русского языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН Леонид Крысин. — В эпоху Петра Первого, например, в наш язык вошло много слов из немецкой горной, военной терминологии. При строительстве флота было сделано много заимствований из голландского и английского языков. В первой половине XIX века «великий и могучий» захлестнули неологизмы французского происхождения. Некоторые из них сегодня прижились в русском языке и звучат вполне естественно: «сюжет», «котлета» и т. д. Сейчас, как известно, наплыв англоязычных заимствований.

И многих это раздражает. Люди не понимают, зачем говорить слово «контент», если есть слово «содержание», слово «гаджет» вместо «техническая новинка».

Какие-то иностранные слова, не так давно вошедшие в язык, мы уже не замечаем. Например, слово «хиты». Но вот когда говорят «вау» вместо «ах», это раздражает в том числе и лингвистов. Потому что когда человек непосредственно, от души чему-то удивляется и даже тут прибегает к заимствованному междометию, это, на мой взгляд, противоестественно.

В предложении Жириновского удивляет уверенность, что запретительными методами можно бороться с заимствованиями. Законом ничего не сделаешь, язык не подчиняется воле людей, он живет и развивается по своим законам и обладает свойством самоочищения. Ненужные иностранные слова из языка со временем уходят, отмирают, но кое-что остается. И с этим ничего не поделаешь.

«СП»: — Волны заимствований порой приводят к тому, что коренные слова забываются, переходят в разряд устаревших. Не получится ли, что язык потеряет свою самобытность?

— Нет, несмотря на многовековые влияния самых разных языков от тюркских и до английского, заимствованных слов в русском языке около 10 процентов. Не так уж много. Да, в повседневной речи порой кажется, что язык переполнен иностранными заимствованиями. Но это обманчивое впечатление возникает обычно от устной речи. Причем речи в тех сферах, где чужие слова чаще всего употребляются — техника, компьютеры, финансово-экономическая терминология. Кстати, это именно те сферы, где есть тенденция к интернационализации языка. Специалистам разных стран легче таким образом понимать друг друга…

«СП»: — Однако законы, ограничивающие использование иностранных слов, принимаются и в других странах. Насколько они там действенны?

— Да, во Франции есть подобный закон. Он содержит пункты, указывающие на то, что использование иностранных заимствований, в первую очередь англицизмов, нежелательно. И кое-какой эффект это принесло, в отличие от нашего закона «О государственном языке». Наш закон не работает потому, что он плохо сделан. Там не прописан механизм защиты языка. Есть пункт о том, чтобы не употреблять иностранные слова, когда есть соответствующие русские. И вот как определить, какое слово имеет точный русский эквивалент, а какое — не имеет. Представьте себе ведущего, который перед эфиром будет изучать свой текст на этот предмет. Тут нужно целое исследование проводить.

«СП»: — То есть существует опасность, что и новый закон, предлагаемый Жириновским, постигнет та же участь, что и предыдущий?

— Если его авторы пропишут механизмы регулирования иностранных слов, может быть, какой-то толк от него и будет. Я согласен, что публичные сферы, те же СМИ — их можно и нужно регулировать, обращать внимание на то, как там говорят и пишут. И не делать упор на одни только штрафы. У нас в последнее время и так много законов, где пытаются запугать денежными санкциями. Но в области языка надо действовать тоньше. Закон, принятый в 2005 году, составлялся без участия лингвистов. Нам дважды присылали его текст на экспертизу. Мы его самым яростным образом критиковали, но последствий этой критики в законе не отразилось. Сейчас может все повториться.

По мнению националиста, популярного блогера, главного редактора Агентства политических новостей Константина Крылова, главная опасность для русского языка кроется вовсе не в чужеродных словах.

— У русского языка есть одно большое достоинство — он легко усваивает заимствования. Есть языки, которые в принципе не принимают иностранные слова. Наш — не из таких.

Но при этом иностранные слова в русском языке никогда не приживаются совсем уж на полных правах. То есть иностранное слово быстро входит в оборот, широко используется, но при этом, как правило, не врастает в язык. Многие заимствования функционируют в языке 100−200 лет, а потом уходят. Сегодня уже мало кто знает, что такое брандмауэр (противопожарная стена).

Или, например, в армейском русском языке было несколько искаженное заимствованное из немецкого слово «ферштюкать» — завтракать. Все военные так говорили, сейчас попробуйте так сказать, вряд ли кто вас поймет.

Есть другая опасность — русский язык сейчас практически не развивается. Это происходит по той причине, что еще в советское время его стали делать закрытым, рафинированным. В словари крайне неохотно вносили новые слова. В отличие от американцев, которые, например, в Оксфордский словарь вносят практически все слова, обозначающие какую-то новую реалию. Например, слово блог на Западе уже в словарях… У нас вряд ли в ближайшее время его признают филологи. Связано это с принципиальной установкой на косность языка, что русский язык не развивается и развиваться не должен. На практике это приводит к тому, что русский язык действительно замусоривается. Не только иностранными словами, но и жаргонизмами. Более открытая языковая политика привела бы к тому, что в лексикон вернулись многие забытые слова. Например, сейчас абсолютно вся лексика, связанная со сферой бизнеса, у нас англоязычная. Мы говорим «менеджер» вместо того, чтобы сказать «управляющий». Вся существовавшая до революции деловая лексика в язык не вернулась. Это плохо, потому что может косвенным образом свидетельствовать о том, что мы до сих пор рассматриваем всех этих брокеров и менеджеров как явление временное. Мол, есть такая напасть, будет называть их такими неприятными на слух словами, авось само пройдет.

Но если мы рассчитываем, что капитализм в России всерьез и надолго, следовало бы предпринять усилия для того, чтобы вернуть старую управленческую, купеческую лексику. Это могло бы быть предметом языковой политики. Увы, сейчас об этом вообще никто не думает.

«СП»: — Что же можно сделать вместо запрета иноязычных слов?

— Без укорененных в языке аналогов иностранных слов, без сознательного конструирования новых русских слов и понятий ни о какой борьбе с заимствованиями говорить не приходится. Так и будем называть уборщиц менеджерами по клинингу, замусоривать разговорный язык.

— Я не думаю, что проблема стоит острее, чем 5 или 10 лет назад, — говорит писатель, профессор МГУ Алексей Варламов. — Ключевой момент в высказывании Жириновского — это не озабоченность положением русского языка, а слово «американизмы»… Это очередной неуклюжий выпад в сторону США.

Лучше бы приняли закон об ограничении числа показов американских фильмов на нашем ТВ. Их очень много и большинство из них — низкого качества.

Защищать русский язык надо. Он беднеет, замусоривается. Оскудевает лексика, упрощаются грамматические формы в разговорной речи. Но запретительные меры тут мало помогут.

Если наши уважаемые депутаты действительно хотят бороться за чистоту и богатство русского языка, они должны принимать нормальные законы об образовании, а не голосовать за то, что им спускается из Кремля.

Идет дегуманизация нашего общества, уменьшается роль литературы в обществе. Именно это главным образом влияет на то, как думают и говорят люди. Если не будет остановлена дегуманизация общества, никакие штрафы в поддержку русского языка не помогут.

Фото: Алексей Куденко/Коммерсантъ