Юлия против Таисии

Предыстория такова.

29 декабря 2011 года Заднепровским районным судом города Смоленска была приговорена к 10 годам лишения свободы Таисия Осипова, жена одного из ближайших сторонников Эдуарда Лимонова, члена исполкома партии «Другая Россия» — Сергея Фомченкова.

15 февраля 2012 года Смоленский областной суд отправил дело Осиповой на новое рассмотрение в Заднепровский районный суд Смоленска.

28 августа 2012 года Смоленский областной суд приговорил Осипову Таисию к 8 годам лишения свободы в колонии общего режима, признав ее виновной в сбыте наркотиков. Причем суд оказался вдвое строже прокурора, который просил дать Осиповой всего 4 года.

Приговор возмутил всех вменяемых людей из числа хоть сколько-нибудь интересующихся политикой.

Обстоятельства этого, вызывающего просто оглушительное количество вопросов, дела, буквально подтолкнули общественность к очевидным выводам.

А именно: есть признаки того, что дело сфальсифицировано.

Цель фальсификации: давление на ее мужа.

Дошло до того, что 25 января 2012 на встрече студентов с Дмитрием Медведевым был задан вопрос о деле Осиповой.

«Я не знаю, конечно, этого дела и не могу сказать, — ответил Медведев, — законно она осуждена или нет. Шум вокруг этого довольно большой. Реально хранила она наркотики или нет, нужно разобраться. То, что 10 лет получает мать, у которой дочь, на мой взгляд, это мое субъективное мнение… это очень много, даже если она виновата».

В общем, обещал разобраться.

Ну, мы знаем, как они разбираются.

Медведев все еще, второй год, видимо, вникает в суть дела, а Таисия сидит.

Зато во всем разобралась журналистка Юлия Латынина.

В своей программе «Код доступа» на «Эхе Москвы» она, что называется, не оставила камня на камне от всего этого дела.

Только разгромила она не позицию обвинения, а позицию защиты.

По пунктам, позиция, высказанная Латыниной, со ссылками на приговор, следующая.

Во-первых, цитируем.

«У Осиповой опийная наркомания 2-й стадии».

Во-вторых, цитируем.

«Дома у нее живет наркоман Андрей Мандрик, вовсе не ее муж Фомченков, который живет в Москве. Не очень красивая картина для защиты».

В-третьих, цитируем.

«В обвинительном заключении сказано, что Таисия Осипова приобретала героин для сбыта Четыре фрагмента прослушки представлены суду: „Помочь сегодня им за денежку что-то в количестве 4-х, 2 пузыречка желательно, они по 0,5“. Значит, как защита объясняет эти разговоры? Никак!» — сокрушается Латынина.

Наконец, в-четвертых, Латынина сетует, что ей долго не предоставляли документов по делу, цитируем.

«Первое, что я услышала, когда поднялся такой шум вокруг дела Осиповой, это ознакомиться, ну, хотя бы с обвинительным заключением и приговором. К сожалению, оказалось, что сделать это исключительно трудно Это очень скверный признак, к сожалению, потому что каждый раз, когда я прошу у адвоката дело, он мне отвечает: „Знаете, ребят, мы сейчас сами вам все расскажем“, это означает, что дело нечисто я вот написала ребятам с просьбой прислать приговор, была довольно настырна, у меня почти 2 недели заняли переговоры».

Позиция Юлии Латыниной понятна? Понятна. Кому надо подробнее — вперед, на сайт ее программы, там вся распечатка выступления.

Теперь — ответ.

По существу дела поясняем.

Во-первых.

Документ, в котором было указано, что у Таисии опийная наркомания второй степени и гепатит «С», появился в деле только на стадии судебного следствия. Справку выдало медицинское учреждение СИЗО, где содержалась Таисия Осипова без какого-либо медицинского, в том числе наркологического, освидетельствования.

Сторона защиты очень долго добивалась, чтобы в отношении Осиповой было проведено медицинское освидетельствование. Когда его, наконец, провели, диагнозы «опийная наркомания» и гепатит «С» не нашли подтверждения. Однако в приговоре результаты медицинского освидетельствования — не отражены!

Но факт остается фактом: никакой опийной наркомании у Осиповой нет. Слышите, Юлия? Нет!

Во-вторых.

Поясняет адвокат Таисии Осиповой Светлана Сидоркина: «Ни в обвинительном заключении, ни в приговоре, на которые ссылается Латынина, ни о каких взаимоотношениях между Мандриком и Осиповой ничего не говорится».

Как было дело, рассказываем. При обыске в доме Таисии Осиповой оперативниками велась видеосъемка. При просмотре видео во время суда в доме увидели человека, который, — внимание! — не был включен в протокол обыска. О нем не говорил никто из, судя по всему, подсадных свидетелей стороны обвинения.

Им оказался знакомый Осиповой Антон (а не Андрей, как Латынина говорит) Мандрик.

В связи с этим свидетелей пришлось допрашивать дважды, и оба раза они давали противоречивые по содержанию показания. При первом допросе они говорили, что в протоколах обыска все написано правильно, а на втором вспомнили про Мандрика, находившегося в доме.

Адвокат Светлана Сидоркина резюмирует: «В компетенцию суда в рамках уголовного дела не входит выяснение того, кто с кем в каких отношениях находится. Это не относится к предмету уголовного расследования, поэтому этого и не могло быть в процессуальных документах. Когда журналистка строит на эту тему свои предположения и оглашает их, это не свидетельствует о ее объективности и позволяет думать, что она преследует какие-то посторонние цели».

В-третьих.

Вы удивитесь, но в деле Таисии Осиповой вообще нет никаких однозначно убедительных доказательств стороны обвинения.

Прослушка, о которой вспоминает Латынина, представлена лишь за один день — за 6 сентября, хотя слушали ее целый год! Мало того, эксперты Брянской лаборатории Минюста признали, что в прослушке нет голоса Таисии Осиповой.

Анекдотично, но в уголовном деле указан даже не ее номер телефона!

В-четвертых.

Еще раз слово адвокату Светлане Сидоркиной: «Латынина жалуется, что долго не могла получить обвинительное заключение и приговор. Хочу пояснить, почему я как адвокат стараюсь не давать никаких судебных документов из дела, тем более когда идет судебное следствие.

Адвокат несет уголовную ответственность за разглашение материалов из уголовного дела в ходе предварительного следствия в порядке ст. 310 УК. В ходе судебного следствия адвокат использует доказательства по уголовному делу для выстраивания линии защиты с подзащитным, поэтому представление любых доказательств из материалов дела на публичное обозрение является разглашением адвокатской тайны и адвокат несет за это ответственность, вплоть до лишения статуса. Считаю неэтичным размещение в СМИ и предоставление их представителям процессуальных документов обвинительного характера в то время, когда подзащитный вину не признает, поскольку в силу некомпетентности восприятие данных документов может быть необоснованно неоднозначным. Наглядный пример — интерпретация Юлии Латыниной".

На ту же самую тему, прямо отвечая на обвинения журналистки, говорит муж осужденной Сергей Фомченков: «6 января 2012 мне по электронной почте написала Юлия Латынина с просьбой ознакомить ее с обвинительным заключением и приговором, а также сообщить ей телефоны адвокатов. В ночь с 8 на 9 января (ранее не смог, так как у меня гостила на новогодних праздниках наша дочь Катрина) выслал Юлии эти тексты и телефоны, предложил прислать ей также необходимые протоколы судебных заседаний и посоветовал ей самой связаться с адвокатами для объективного понимания общей картины. Таким образом, от первого моего контакта с Юлией до высылки ей документов прошло двое с половиной суток.

Сама Юлия, к сожалению, не позвонила даже адвокатам и не связалась со мной после того, как я выслал ей приговор, что в принципе логично было сделать, если действительно есть желание объективно разобраться в деле".

В итоге Фомченков делает очень корректный вывод: «Вообще, меня смущает, когда в столь сложном и серьезном деле известный и авторитетный журналист начинает с наезда и передергивания фактов».

А вас не смущает, читатель?

Ну и напоследок, приведем один патетический абзац из финала выступления Юлии Латыниной.

«Нету других способов у гэбни сорвать регистрацию партии, как подбросить смоленские наркотики женщине, которая там то ли является, то ли уже не совсем является женой, в общем, малоизвестного активиста. То есть Навальному не подбрасывают, Немцову не подбрасывают. Разговоры, правда, слушают. Удальцову даже не подбрасывают. Нашелся один человек, который, оказывается, является главным ключевым борцом с режимом. Вот эта страдающая наркоманией, ожирением и гепатитом Таисия Осипова, на нее бросили все силы».

Оставляем всю низкопробную иронию и стилистику на совести Юлии Латыниной: «Нашелся один человек, который, оказывается…», «эта страдающая наркоманией, ожирением… на нее бросили все силы…»

Она не знает ни Фомченкова, ни Осиповой, а журналистской этике мы учить никого не обязаны. Однако возникает ощущение, что Юлия как бы заводит себя, разгоняет, злит. Так, между прочим, поступают люди, которые знают, что совершают нехорошее дело, и от этого становятся еще более, скажем прямо, агрессивными.

А если по сути, то вот.

Оппозиционные активисты, действительно, бывают очень известные — зачастую ложной и дутой известностью, а бывают — реальные.

Историю «большевистского переворота» 1917-го года Латынина наверняка помнит и отлично осведомлена, что в 10-е годы прошлого века имелись одновременно и либеральные звезды, во всю мощь своих легких боровшиеся с кровавым, на тот момент — царским — режимом, а были — реальные большевики, которых никто не знал, кроме охранки.

Фомченков — реально значимый человек и профессиональный революционер. В отличие от названных Латыниной вождей, Фомченков сидел в тюрьме по политическим статьям, и, рискну предположить, наши спецслужбы времени и сил ему уделяют уж точно не меньше, чем те, о ком Латынина говорит.

То, что я называю Фомченкова «профессиональным революционером» ему, думаю, не навредит. Охранка наша про это знает лучше меня, вот теперь и Юлия будет знать.

Таисии в ходе следствия один из оперативников на ее вопрос: «Когда кончится весь этот беспредел?» прямо ответил: «А когда ваш муж явится в Смоленск».

Далее.

Ни Навальному, ни Немцову, ни Удальцову действительно (пока) ничего не подбрасывали, а вот в отношении запрещенных законом нацболов, на моей памяти, такие вещи производились с завидным постоянством.

Схема эта была отработана уже в начале «нулевых».

В 1999 году я стал активистом запрещенной ныне Национал-большевистской партии и отлично помню, как в 2000-м году руководителя нижегородской ячейки взяли на улице, привели в отдел, поставили лицом к стене, обыскали, и тут же «нашли» наркотики.

— Это не мое, — сказал он, — Вы только что подбросили мне это.

— Либо ты закрываешь отделение в нашем городе, либо сядешь за хранение, — был ответ.

Так делали во многих городах, и нескольких активистов действительно посадили.

Впрочем, Юлия Латынина может сказать, что все мы ширялись, и если нас ловили — то, быть может, за дело. И кто-то ей поверит, конечно. Идиотов много на белом свете.

Но для людей мыслящих мы приведем несколько вопросов от правозащитника Льва Левинсона по поводу делу Осиповой. Левинсон, в отличие от Латыниной, делом занимался всерьез, а не просто прочитал обвинительный приговор, как сделала Юлия.

Итак, вопросы.

«- Почему делом по наркотикам занимался Центр по противодействию экстремизму (ЦПЭ) Смоленской области? Для этого существуют специализированные службы и в функции ЦПЭ это не входит.

— Почему понятыми во всех случаях числятся одни и те же люди, являющиеся активистками прокремлевских молодежных движений «Молодая Гвардия Единой России» и «Наши», политические противники партии «Другая Россия»?

— Почему были засекречены свидетели, если на это не было никаких оснований, как того требует УПК? Засекречивание свидетелей крайне осложнило возможности аргументированно опровергать их показания, и тем самым было нарушено право Таисии на защиту.

— Кто подкинул наркотики в дом Таисии? Согласно выводам суда для этого были созданы все условия, но суд не стал устанавливать виновных в этом, просто исключив этот эпизод из дела.

— Почему не дана оценка ложным показаниям оперативных сотрудников, понятых и следователя, которые утверждали, что свидетеля Мандрика не было в доме при обыске? В ходе судебных заседаний было установлено, что он там присутствовал, и все его видели.

— Почему понятые, засекреченные свидетели и оперативники неоднократно меняли свои показания на протяжении всего судебного следствия и отказались от своих первоначальных показаний или спустя два года «вспоминали» вдруг, что все было не так, как они говорили изначально?

— Все обвинение основано ТОЛЬКО на показаниях оперативников и понятых. Видео- и аудиозаписей «контрольных закупок» не существует. Если установлено, что свидетели дают ложные показания и путаются в показаниях, то как на их СЛОВАХ можно строить обвинение?

— Почему не дана оценка подложной характеристике на Таисию, приобщенной следователем к делу? Участковый, якобы подписавший эту характеристику, пояснил в суде, что никогда ее не подписывал, с Таисией не знаком, в районе ее проживания никогда не работал участковым, а на дату «подписания» характеристики уже уволился из МВД. Кто подделал этот документ? Почему он был приобщен к делу?

— Почему суд проигнорировал результаты медобследования Таисии, проведенного 8 июля 2011 года, в результате которого у Таисии не установлено признаков наркозависимости и гепатита «С»?

—  Почему эксперты, исследовавшие «изъятые» наркотики, проводили свои экспертизы без понятых и не расписываясь о том, что они предупреждены о даче заведомо ложных показаний? И то, и то является грубейшим нарушением УПК, и суд был обязан исключить экспертизы из доказательств.

— Почему суд не дал оценку политической подоплеке дела, проигнорировав документы и показания, свидетельствующие об этом?"

Латынина эти вопросы не учла. Ни один из них.

Зачем это нужно Юлии Латыниной — спросите у Юлии Латыниной.

У нас варианта два.

Первый вариант. Ее кто-то попросил сделать публичное выступление с определенным посылом («посадили не оппозиционера, и не жену оппозиционера — а наркомана»), и она это сделала.

Второй вариант. Она так любит правду, что решила разобраться в этом сложном и шумном деле. Но! В силу некоторой торопливости использовала по большей части позицию обвинения. И в силу некоторой наивности доверилась позиции обвинения по всем основным пунктам. А заодно Юлия Латынина, совершенно случайно, создала нужный общественный фон, чтоб Таисия Осипова осталась сидеть свои восемь лет.

Мне оба варианта ужасно не нравятся.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Митя Алешковский