Мы мирные люди, но…

Помню, как в семидесятые и восьмидесятые годы мы, тогдашние дети и подростки, жили в ожидании ядерной войны. Учения гражданской обороны в школах проводили. Надо было, чтобы мамы всем сшили марлевые повязки. Мы в них по команде под парты прятались…

Смешно, но право же я не знаю, — если ядерной войны не случилось, значит ли это, что её и не могло быть?

Сегодня (с поправкой на сильно выросший общий фон социального равнодушия, а значит, и легкомыслия) мы живём в некотором ожидании войны гражданской. Понятно, почему. По той же причине, по которой в советские годы бояться гражданской войны причин не было.

Искоренить эти причины нельзя — не за то боролись. Можно лишь «поддерживать баланс сил», для чего и существует президент Путин.

Недавно я вдруг задумался: а как она, эта гражданская война, будет происходить? С одной стороны, вон, целую кучу книг написали об этом. С другой — преимущественно фантастических…

В этих книгах не хватает актуальной натуры, правды характера. Непонятно, как всё это получится из того что есть. В случае с ядерной войной этого вопроса не возникает. Бах — и мир стал другим, тебя не спросили. А тут? Кто с кем? Креативный класс — против Уралвагонзавода?

Чушь какая-то. Единственное, что приходит на ум не из области анекдота, это азиатские гастарбайтеры — уж они что-нибудь придумают. Но это — Deus ex machina, а сами мы? Неужели тоже способны?

Может быть, гражданская война — это всё так — рот, зевая, перекрестить: о-хо-хо, лишь бы её не было, а остальное потерпим?

Прошлая Гражданская война велась силами крестьянства за конкретный ресурс — за землю. Про братство, равенство и Учредительное собрание — это уже потом придумали. А где этот конкретный ресурс в нашем случае? (Кстати, человеческий — тоже.)

«Лучше тебе этого не знать», как говорится. Ну я и не знаю. То есть, пока сижу в интернете, — всё нормально: и тех ненавижу, и этих… А как выхожу на улицу, гляжу на прохожих, так в голову не вмещается: как же это я их буду? Или они меня…

Размяк городской обыватель, отъелся. Из теста с разрыхлителем сделан, «из пирожных всевозможных». А раньше — из чего люди были?

Странное дело, но я не знаю, из чего были сделаны мои предки. Хотя, конечно, догадываюсь. Что-то вроде тех материй, из которых сшит фильм «Мой друг Иван Лапшин». Таких — сереньких…

Я плохо представляю себе ту жизнь, хотя в нашей семье сохранилось много старых фотографий. Фотоаппарат у моего деда появился в конце сороковых. (Даже странно, ведь бедно жили. Уж не было ли там истории вроде шукшинского «Микроскопа»?) Но дед был не фоторепортёром, фиксирующим «жизнь в формах жизни», он снимал торжественные события. Ну, там, Новый год, Седьмое ноября. Собрались друзья, соседи по заводскому посёлку, приоделись как могли, всё, что приберегли, на стол выставили. Улыбаются. Если и пролезла туда «жизнь в формах жизни», то так, фоном.

Или вот, например, купание детей — тоже событие: фотоаппарат заряжен, самодельный свет выставлен, вода нагрета. А потом, когда гаснут пятисотваттные лампы, как оно там всё выглядело? Этого я не знаю.

Довоенные фотографии — тем более. Сплошь парады физкультурников, бронза тел. Фотограф подсознательно копировал фильмы Александрова, может быть. А мы копируем фильмы Германа. И кто прав?

Впрочем, наша нынешняя жизнь — тоже не чай с сахаром. Тонкая скорлупка относительно благоустроенной и благовидной жизни, а под ней… Кембрий и палеозой, толща тьмы. «Замкадье».

Недавно интернет обошла ссылка, может, видели — фотографии из какого-то провинциального ночного клуба. Искать не буду, уж больно там погано. Молодёжь танцует самодеятельный стриптиз. И непонятно, что страшнее — вываленные из штанов и юбок мослы или обезображенные изнутри лица.

Но вот я думаю — а случись мне оказаться с кем-нибудь из них на войне, — кто будет подлец, а кто молодец? Не знаю… Я читал Варлама Шаламова — о том, что человек «со стержнем» в критической ситуации выживает вернее. Но где же это мы на всю войну людьми «со стержнями» напаслись?

Наверное, всё же в людях (даже таких «ужасных» - с «ягой» и стрижеными шишковатыми черепами) есть всё — и грех и святость. С одной стороны вылезает, с другой прячется, смотря где надавишь.

Недавно кто-то из зрителей мультика «Кин-дза-дза» обратил внимание, что если в старом фильме главные герои, дядя Вова и Гедеван Александрович, готовы пожертвовать собой ради пройдох Би и Уэфа, то в нынешнем ремейке земляне самоотверженностью не блещут. Признак времени? Скорее всего. Но что изменилось? Люди или фильмы?

Фильмы стали снимать другие, это точно. Но когда снимали те правильные прежние фильмы, мы разве им соответствовали? Вот так прямо брали и жертвовали собой?

Когда какой-нибудь публицист живописует бездну, в которой оказалась страна после двадцати лет «реформ», я, конечно, загораюсь: ужас, кошмар, до чего докатились, — голые пляшем! А потом беру полистать книжку о Смутном времени, и меня отпускает. Как в той песне: «А ведь не так сильно щас, — отвечаю шёпотом, — в прошлый раз — вы помните? — всё приходит с опытом».

Тогда население страны сократилось на треть, люди убивали друг друга чисто механически, по привычке, уже и не знали, чем это занятие расцветить: женщинам насыпали «внизу» пороху и поджигали, детей заживо жарили в печках, четырёхлетнего сына Марины Мнишек, «ворёнка», официально приговорили к смерти и повесили. Просто представьте на секунду, как это выглядело.

Можно сказать, конечно «люди меняются», «время было такое». Но только и через полтора века лет казаки Пугачёва сдирали с пленников кожу и смазывали свои раны их жиром. И ещё через полтора, уже во время Гражданской войны — сдирали, четвертовали, сажали на кол и заживо распиливали двуручной пилой. А потом, полвека не прошло, — плакали от счастья, обнимались на улице с незнакомцами — потому что Гагарин…

Представить себя сегодня обнимающимся и плачущим — так же трудно, как и убивающим кого-либо. Мы пребываем в этаком равновесии покоя. На наш социальный тюбик вообще не надавливают, ничего от нас не требуют — ни плохого, ни хорошего. Слава Путину, блюдущему «баланс» наших сил…

Вот только — с детства помню (мы жили в сейсмоопасном районе) — если много маленьких землетрясений: люстра покачивается, посуда в шкафу звенит, — это неприятно, но хорошо. Это значит, происходит тектоническая «разгрузка», сразу насмерть не вдарит.

Так, может, для этого и был 2011 год мудрыми «элитами» запланирован?..

Фото ИТАР-ТАСС/ Сергей Фадеичев