Ненависть online

Глава ФСБ Александр Бортников предупредил о масштабных угрозах со стороны экстремистски настроенных групп, продвигающих свои идеи через Всемирную сеть. На заседании Национального антитеррористического комитета (НАК) в минувший вторник, он заявил, что интернет стал настоящим инкубатором идей приверженцев радикальных направлений, а социальные сети местом вербовки их новых сторонников.

«Современная практика борьбы с терроризмом свидетельствует о том, что важное место в процессе распространения террористических угроз принадлежит идеологии религиозно-политического экстремизма. Своеобразным источником идей экстремизма стала часть Интернета. В социальных сетях создаются закрытые группы, активизируется деятельность сайтов, на которых ведется целенаправленная идеологическая обработка пользователей, развернута широкомасштабная работа по привлечению новых сторонников», — цитирует Бортникова ИТАР-ТАСС.

Под ударом, в первую очередь, оказываются представители молодого поколения, как наиболее активные пользователи социальных сетей. При этом противодействие этой угрозе со стороны государственных органов, директор ФСБ считает недостаточным. Он призвал спецслужбы мира занять в сети не оборонительную, а наступательную позицию.

Обращает на себя внимание, что за последнюю неделю Бортников стал вторым представителем силового блока, который публично затронул тему опасности интернета. Ранее социальные сети раскритиковал вице-премьер Дмитрий Рогозин: по его мнению, эти сервисы являются «элементом кибервойны», которая ведется в том числе и против России.

Что может значить такое единодушие? И ждет ли в скором времени пользователей Интернета тотальный контроль и цензура?

«Безусловно, проблема присутствия в интернете и распространение посредством интернета экстремистских воззрений и материалов, существует, и существует во всем мире, — признает исполнительный директор Фонда „Разумный Интернет“, политолог Илья Переседов. — Не будем забывать, например, что братья Царнаевы устроили в Бостоне теракт, изготовив бомбу по схеме, которая присутствовала в интернете. Поэтому здесь я все же разделял бы опасения Бортникова и Рагозина. Потому что Бортников, по сути, перечислил голые факты. Да, действительно, в интернете существуют закрытые группы самой разной тематической направленности, в том числе и экстремистской. Да, посредством интернета идет распространение всех таких опасных материалов».

«СП»: — Мнение Рогозина вы разделяете?

— Это несколько иное. Рогозин представил обилие присутствующих в интернете публичных критических замечаний в адрес российской власти, ситуации, существующей в России, как некую планомерную, целенаправленную информационную войну. Вот с этим, скорее, сложно согласиться. Но я тоже считаю, что в современных условиях государство обязано заниматься обеспечением своей информационной безопасности (а это не только мониторинг и противодействие экстремистским материалам, но и вопрос отражения хакерских атак). Эти проблемы остро стоят перед всеми государствами, и Россия — не исключение. Другое дело, что у нас очень часто рассуждения об опасности, присутствующей в интернете, подменяются рассуждениями о том, что интернет — это зло. Что интернет опасен сам по себе, по своей сути. Вот это, конечно, категорически неверно.

«СП»: — Поясните…

— Потому что если даже говорить о профилактике правонарушений, об отслеживании тех или иных экстремистских групп, то интернет предоставляет для этого прекрасные возможности. Поэтому здесь, по всей видимости, государству все-таки стоит стремиться развиваться в новых информационно-технологических условиях. Развиваться внутри интернета и развивать, собственно, сам интернет. Да, интернет напоминает нам периодически, что экстремизм существует и он как бы не за горами. И дистанция между Ингушетией и Бостоном отнюдь не такая огромная, как мы могли думать раньше. Но при этом же интернет показывает нам, насколько огромному количеству людей небезразлична судьба страны, сколько у нас патриотов, сколько у нас просто небезразличных людей, в конце концов. То есть, угрозы какие-то, безусловно, есть. Но они ни в коем случае не должны наводить нас на мысль об ограничении или о закрытии интернета. Или о превращении интернета в какую-то русскую резервацию. Они должны, скорее, поставить перед нами вопрос об интеграции со всеми легальными силами добра, существующего в мире.

«СП»: — Как тогда следует понимать месседж Бортникова? У спецслужб не хватает сил навести порядок? Или он просто решил еще раз обозначить проблему декларативно?

— Во-первых, давайте не будем забывать, что интернет — это средство трансляции. Это, скорее, зеркало, некий информационный канал. Он может усиливать некие процессы. Но он не может создавать их с нуля: то есть, что в России и в мире сегодня наблюдается некая эскалация экстремизма (хотя об объемах и форматах ее здесь надо говорить и договариваться — далеко не все очевидно, как может показаться на первый взгляд). Все-таки корни этого экстремизма лежат не в интернете, а в событиях, которые происходят в офлайновой жизни. Что далеко ходить… мы недавно узнали, что мэр Махачкалы, который до этого годами воспринимался как оплот государственности и такой чуть ли не опорный столб федерального центра на Кавказе, обвиняется по многим тяжким статьям. Говорят, он не только участвовал в убийствах людей, но и каким-то образом был связан с наркотрафиком (а мы знаем, там, где наркотрафик, там и экстремизм). То есть очевидно, что этот человек (если обвинения подтвердятся) сделал для развития экстремизма в России куда больше, чем все сайты и группы в социальных сетях вместе взятые.

Поэтому, если мы начинаем рассуждать о каком-то явлении, необходимо его рассматривать комплексно, а ни в коем случае не перекладывать ответственность за него целиком на интернет. Иначе мы будем повторять одну из главных ошибок медицины — лечить не болезнь, а ее проявления. Ведь если у вас на теле есть язвы, а вы их каким-то образом маскируете, это не значит, что болезнь ушла. Нельзя забывать, что каждая проблема, которая проявляет себя в интернете, она, прежде всего, имеет корни в реальной жизни: будь это экстремизм, коррупция или социальная какая-то неустойчивость. Это все относится к офлайн-жизни.

Президент Ассоциация интернет-издателей, заведующий кафедрой новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Иван Засурский считает, что заявление директора ФСБ указывает на профессиональную несостоятельность силовиков:

— По логике вещей, после сказанного должна последовать модернизация силовых структур и правоохранительных органов. Потому что все эти заявления свидетельствуют просто о пугающей их некомпетентности и показывают, что никаких шансов справиться с этим у ребят нет. Единственное, что они могут сделать, это просто выключить электричество по всей стране — других идей, похоже, у них нет.

«СП»: — То есть интернет все-таки возьмут под контроль?

— Это нереально. Просто будут бороться. И в принципе последние законы показывают, так сказать, в каком направлении движется мысль. Закрывают какие-то куски, сегменты, и рапортуют о решении проблемы. В действительности уровень понимания, который в этих заявлениях присутствует, конечно, не позволяет не только проблему решать, но даже задачи поставить не позволяет. То есть мы имеем конницу, которая пытается подготовиться к танковому сражению.

«СП»: — Когда же это сражение может развернуться, и чем оно закончится?

— В принципе, спецслужбы, так или иначе, контролируют и наркотрафик, и террористов: у них как бы свой такой тесный мир есть — все друг друга знают, знают кто, за что отвечает. А в данном случае у них, конечно, невроз, потому что с помощью интернета огромное количество людей может действовать совершенно самостоятельно, по своим каким-то мотивам и интересам. А готовности к тому, что вот эти пространства окажутся открытыми, что кто угодно может иметь столько же информации, сколько у спецслужб — этого нет. По большому счету, я думаю, нет и понимания того, где, скажем так, нормальные процессы развития общества, которые даже могут давать спецслужбам какие-то новые возможности, а где, собственно, чьи-то происки.

Для человека, который, условно говоря, не очень хорошо понимает эту среду, это может выглядеть как настоящий кошмар. Но для людей, у которых есть какие-то представления, это все вполне опознаваемая реальность, где можно действовать достаточно разумно и эффективно. Заявление директора ФСБ — это, на мой взгляд, неудачная реакция на происходящее в том смысле, что… единственная надежда на то, чтобы справиться с преступностью, это выключить свет. Ну и, соответственно, единственный шанс как-то решить проблему — это напасть на интернет. Мне кажется, что это свидетельствует об абсолютной беспомощности в агентурной работе, об абсолютном непонимании, кто какими ресурсами распоряжается, об отсутствии информации о том, какую тактику условный противник может выбрать и т. д. Это тотальная беспомощность, и это не очень хорошо в наше время. Потому что новая Россия — это Россия, которая работает на интернете, на новой инфраструктуре информационной. И если эти люди не способны просто в ней жить, не готовы ее принять, не способны в ней разобраться, они, я думаю, как динозавры просто постепенно выйдут из оборота.

Из досье «СП»

Года три назад Комитет защиты журналистов решил провести анализ свободы слова в разных странах. Как выяснилось, во многих странах интернет вообще запрещен, а если разрешен, то только в интернет-кафе, которые контролируются специальными государственными службами. Журналисты составили список из 10 стран, где с интернетом дела совсем плохи.

В Китае, например, все провайдеры обязаны устанавливать фильтры, блокировать сайты, которые не угодны правительству, уничтожать аналогичный контент и вести контроль за почтовым трафиком. Китай блокирует интернет-контент, который относится к неугодной правительству тематике, включая отношения с Тибетом, Тайванем и т. д.

А на Кубе один из самых низких показателей распространения ПК среди местного населения. Граждане пользуются интернетом через правительственные точки доступа, где ведется мониторинг за каждым IP. Фильтруется контент, проверяется история работы в сети. Только блогерам и чиновникам, которые поддерживают режим, разрешается загружать контент в сеть.

В Северной Корее простым смертным интернет вообще недоступен. Доступ к сети там имеет 4% населения, это всего несколько сотен тысяч граждан, среди которых в основном военные и чиновники. Правительство контролирует все и вся в интернете — например, граждане просто не могут завести сайт, как это делается в любой другой стране. А весь загружаемый контент проверяется соответствующими службами безопасности.