Медицина в подарочном исполнении

Так и не дав внятный ответ на сакраментальный вопрос «где посадки?», российские власти, похоже, спешат окончательно избавить общество от иллюзий относительно своей готовности переломить «становой хребет» коррупции. Судя по итогам пленума Верховного Суда РФ «каста неприкасаемых» (наличие которой продемонстрировал скандальный «сердюковгейт») не ограничивается высокопоставленными персонами. Борьбой с так называемой «бытовой коррупцией» власти, похоже, также заниматься на собираются.

В канун Дня медицинского работника, который в этом году выпадает на 16 июня, государство сделало поистине царский подарок отечественным эскулапам, по сути узаконив практику поборов, которые лукаво именуются «благодарностью» пациентов. Верховный суд РФ рассмотрел проект постановления о коррупционных преступлениях и постановил не считать взяткой плату за реализацию профессиональных навыков, например, за лечение пациента или оказание образовательных услуг. Отныне под определение взятки будут подпадать только деньги, полученные в обмен на осуществление властных и административно-хозяйственных полномочий. Таким образом, выписывается индульгенция и предоставляется уголовный иммунитет сотням тысяч, если не миллионам медработников и учителей, которые имеют обыкновение принимать «подарки в конвертах».

О том, чем отличаются добровольные подарки от вынужденных подношений, а административная деятельность от профессиональной, в постановлении умалчивается. Это довольно странно, учитывая, что право врача-«профессионала» выписать рецепт на дорогостоящее лекарство по программе ДЛО (дополнительного лекарственного обеспечения), дать направление на госпитализацию в профильное медучреждение более высокого уровня или выдать талончик на УЗИ по большому счету является все тем же самым административным ресурсом. Со всеми вытекающими последствиями в виде процветающих (пускай закамуфлированных под понятие «благодарность») коррупционных практик.

По большому счету, новая трактовка понятия мздоимства возрождает и узаконивает феодальную традицию «кормлений». Хроническое недофинансирование сферы медицины и образования решается посредством повторного (после выплат всех полагающихся страховых взносов) «нырка» в кошельки налогоплательщиков. Еще одним проявлением трогательной заботы о душевном спокойствии потенциальных взяткополучателей становится отказ считать взятку преступлением, если она была спровоцирована сотрудниками правоохранительных органов. Видимо, есть веские подозрения считать, что многие мздоимцы не выдержат соблазна взять меченные купюры в качестве «благодарности» от переодетых агентов правоохранительных органов.

Справедливости ради стоит заметить, что в постановлении Верховного Суда указано, что следует отличать передачу взятки под контролем оперативников (в случае, если потерпевший сам обратился в правоохранительные органы) от самодеятельных проверок. Последние объявляются вне закона. К тому же, ВС согласился признать, что «ответственность за получение, дачу взятки, посредничество во взяточничестве наступает независимо от времени получения должностным лицом взятки — до или после совершения им действий (бездействия) по службе в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, а также независимо от того, были ли указанные действия заранее обусловлены взяткой или договоренностью с должностным лицом о передаче за их совершение взятки». Впрочем, повторим, эти прогрессивные нововведения касаются только должностных лиц (главврач, завотделения, глава департамента здравоохранения и так далее).

Адвокат Лиги защиты прав пациентов Дмитрий Айвазян согласился с тем, что действия рядовых врачей, не наделенных властными полномочиями, не подпадают под определение взятки, поскольку они не являются должностными лицами. Если же специалист обещает оказать медицинскую помощь, при том, что у медучреждения отсутствует такая возможность, или если по факту это совершенно другая процедура, а денежные средства уже получены, то следует говорить не о взятке, а о мошенничестве. Впрочем, бывают случаи, когда врач пытается повлиять на лечебный процесс в том духе — отблагодарите, тогда получите хорошее лечение. Или вы заплатите, и тогда вообще будет хотя бы какое-то лечение. В такой ситуации уместнее говорить о неоказании медицинской помощи (124 статья УК) или оставление в опасности (125 статья УК). Точнее говоря, речь идет о покушении на преступление. Проблема в том, что эти статьи не предполагают столь жестких санкций, как получение взятки, поэтому следствие не любит их применять. Так что уголовные дела по этим составам практически не возбуждаются.

«СП»: — Получается, чтобы эти статьи заработали, нужно ужесточать наказание?

—  Другого выхода я не вижу. И наши законодатели, если им задать такой вопрос отреагируют однозначно «ну, конечно же, надо». А что они еще могут ответить? Если же задать этот вопрос тому бедняге, который попал в ДТП или его родственнику, а его доставили в «травму» в субботу вечером или в выходной день и один доктор на приеме, то он начнет вытаскивать все, что у него есть в карманах.

«СП»: — Почему многие пациенты предпочитают «благодарить» врачей? «Порыв души» или скорее пресловутое «не подмажешь, не поедешь…»?

—  Как правило, это происходит, когда речь идет об угрожающем для жизни больного состоянии. Порой приходится слышать «заплатил бы тогда деньги, сын бы остался жив». Но либо не было средств, либо человек находился без сознания и некому было уведомить родственников. Когда речь идет о жизни и здоровье, никто не думает о том, чтобы начать «качать права». Это называется «игра в одни ворота» — «отблагодаришь», человек останется жить, не дашь…

«СП»: — Как объяснить нежелание бороться с бытовой коррупцией?

— Это системная проблема. У нас за что ни возьмись, все сферы сверхкоррумпированные. Допустим, начнем мы выжигать коррупцию «каленым железом» в отдельно взятом сегменте медицины. Это ни к чему не приведет в условиях, когда человеческая жизнь в нашей стране, к сожалению, почти ничего не стоит. Формально компенсация за смерть по уголовным делам в некоторых регионах составляет не более 60 тысяч рублей. Компенсация за тяжкий вред здоровью от государственных и муниципальных учреждений — это вообще копейки. Да, страховые компании в рамках системы ОМС нещадно штрафуют поликлиники и больницы за перерасход лекарственных средств. Они же осуществляют экспертизу качества оказания медицинской помощи. В общем, система действует, но она больше работает не на пациента, а на кошелек страховой компании. Критерии качества оказания медицинских услуг, по меркам страховой компании, не связаны напрямую с выздоровлением больного.

«СП»: — Как с этим бороться?

— Должен заработать механизм страхования ответственности. Причем не учреждения в целом, но и конкретных врачей. Тогда специалист сто раз подумает, стоит ли связываться и вымогать деньги. Поскольку он рискует в таком случае не только своей зарплатой, но и профессией. Это был бы самый действенный метод. Однако, такие инициативы даже не выдвигаются. Потому что медики и учителя получают нищенскую зарплату. Государство им как бы говорит — «мы делаем вид, что платим, а вы делаете вид, что лечите». Не может быть хорошей качественной медицины при хроническом недофинансировании. В свою очередь, в условиях коррупции, сколько ни вливай в медицину, деньги исчезают в «черной дыре». Ситуация осложняется усугубляющимся процессом коммерциализации медицины. У нас уже ничего нельзя вылечить без денег. Я считаю, что пока население в основной своей массе неплатежеспособно, коммерческая модель в здравоохранении не имеет права на существование.

Член Экспертного совета при правительстве РФ, член рабочей группы по противодействию коррупции Сергей Стрельников обращает внимание, что в решении Верховного Суда есть еще один важный момент. Отныне пойманные с поличным мздоимцы в белых халатах будут освобождаться от преследования, если будет доказано, что на получение взятки их «спровоцировали» правоохранительные органы.

«СП»: — К чему это может привести?

— Правоохранительные органы научились пользоваться этим инструментом для выявления коррупционеров. Многих «посадок» просто не было бы, если бы сотрудникам органов правопорядка не удалось поймать с поличным человека при получении взятки. Сегодня, когда у жертвы шантажа вымогают взятку, он может обратиться в соответствующие структуры и попросить документально зафиксировать этот факт. Если такой возможности не будет, то люди просто перестанут обращаться в правоохранительные органы для того, чтобы изобличить вымогателя. Формулировка «спровоцировали» звучит достаточно неопределенно.

«СП»: — Еще один спорный момент в постановлении — плохо различимая грань между «административной» деятельностью и сугубо «профессиональной».

—  На мой взгляд, тем самым государство признает, что готово бороться с коррупцией чиновников, но не знает, что делать с бытовой коррупцией. Профессионал тоже принимает решения, которые влияют на качестве медицинской помощи. Порой трудно обозначить грань между профессиональным долгом и дополнительной профессиональной деятельностью. В отношении тех же врачей профессиональный долг является всеобъемлющим. Невозможно быть более профессиональным или менее профессиональным врачом. Ты либо врач, либо не врач.

«СП»: — В таком контексте пресловутые «благодарности» — это взятка или нет?

— Конечно, это взятка. Люди оказываются в неравных условиях: у кого нет денег, те не могут рассчитывать на качественную бесплатную медицинскую помощь и образовательные услуги. Отказ бороться с бытовой коррупцией означает углубление общественного неравенства. Все это не добавляет социальной стабильности. Такой подход развязывает руки тем людям, которые раньше принимали «подношения» с некоторой опаской. И чувствовали свою вину, когда брали «подарки». Теперь они будут наживаться без зазрения совести. Лучше, если бы в судебной практике это шло по статье «взятка». На многих людей это слово действует предостерегающе. Это была бы действенная профилактика коррупции. А сейчас все возомнят себя великими профессионалами, которым недоплачивает государство. И у которых, соответственно, есть моральное право претендовать на благодарности от пациентов.

Руководитель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов считает, что основным недостатком нового толкования понятия коррупционного преступления является недостаточно четко прописанное понятие посредничества при получении взятки. «Не понятно, как устанавливать, давал ли человек деньги в качестве взятки» — отметил эксперт. По его словам, установить факт вымогательства можно оперативным путем (на основании материала прослушивания телефонных переговоров, например). Но в подробно описанной процедуре нуждаются и те, кого обвиняют в получении взятки, чтобы избежать нарушений со стороны правоприменителей.

«СП»: — В чем плюсы предложенной трактовки?

— В том, что Верховный Суд запретил практику провокаций к получению взятки. А также исключил категорию врачей и учителей из категории взяткополучателей. Я считаю, что бытовую коррупцию следует искоренять другими методами. Она провоцируется государством, которое не выполняет свои социальные обязательства. Когда врачи или учителя жалуются, что они мало получают и поэтому не возражают против подарков, то так оно и есть. Если врач вымогает деньги, то это другая статья и другой состав. Раньше же этот состав подводился под статью о взяточничестве. Нужно платить людям нормальные деньги. Сегодня фельдшеры, как мы узнали из прямой линии с президентом, порой получают меньше 4000 рублей. И обсуждается, добавить ли им еще 300 рублей. От бытовой коррупции легко избавиться нерепрессивными методами, а просто путем повышения размера денежного довольствия. Другое дело, что наши правоохранители раньше отчитывались о борьбе с коррупцией, подверстывая к рапортам дела о «подарках» врачам и медсестрам. А теперь этого не будет. Теперь нужно будет бороться с реальной коррупцией.

Фото: ИТАР-ТАСС