Ментальная экология

Где-нибудь около бывшего Симбирска, на пустынном сейчас берегу Волги, я устроил бы такую достопримечательность — собрал бы там все, какие только есть в России, от Калининграда до Курил, памятники Ленину и расставил бы их вперемешку, большие и маленькие, красивые и уродливые, в полный рост и бюсты. Это не должно быть как московский «Музеон» или литовский Грутас, это скорее должно быть похоже на терракотовую армию у китайцев. Ни деревьев, ни тропинок, ни скамеек, а просто тысячи Лениных, уходящие за горизонт. Ленины, Ленины, Ленины. Дух захватывает.

Делиться такой идеей с читателем — это что-то вроде публичного патента, чтобы никто потом не сказал, что это он придумал, а не я; кто первый вспомнит про гоголевского Манилова, тот сам дурак. Просто — пускай болтается в мировом разуме такая идея. Пройдет сто лет, какой-нибудь, не родившийся пока, русский чиновник, ответственный в минкульте будущего за памятники, задумается, что делать с Лениными, погуглит — а тут раз, и этот мой текст всплывает. «Уважаемые граждане потомки».

Мне, однако, хочется, чтобы это случилось раньше, чем через сто лет. Ну, хотя бы чтобы я это застал — не обязательно парк с тысячами Лениных, но вообще что-нибудь, чтобы кто-нибудь задумался (чтобы «общество задумалось») о том, куда девать Лениных. Меньше всего хотелось бы срываться в обличительный пафос, это даже не вполне политика, это, ну не знаю, ментальная экология. Купил ты квартиру, а в ней на стене висит портрет чужого человека, и неизвестно, что это был за человек, хороший или плохой, и от чего умер. Висит на стене, смотрит на тебя, ты ходишь мимо, раздражает, а снять со стены почему-то руки не доходят, и так и живешь со смутным ощущением, что что-то не в порядке. Дело уже даже давно не в том, что это именно Ленин, который хотел всех расстрелять и который устроил концлагерь на Соловках; Соловки давно уже просто картинка на пятисотрублевой купюре, а поколение, не понимающее шуток про барышню и Смольный, давно выросло и нарожало детей. Ленин именно что чужой, посторонний, какой-то смутный привет черт знает откуда, и при этом почему-то в какую деревню ни приедешь — обязательно его встретишь. Что он здесь делает? Уберите его, в конце концов.

Только не надо говорить, что это дорого. Если не родители, то хотя бы знаменитая реклама «Мастеркард» должна была бы уже, наверное, воспитать миллионы людей в том духе, что деньгами измеряется не все. Несравнимо более бедная, чем Россия, Украина в свое время, частью избавившись от Ленина, частью его только потеснив, расставила во всех своих райцентрах памятники Тарасу Шевченко. В бывших венгерских или румынских городах, где «брехни Тараса» не знали даже его современники, памятники Шевченко смотрятся, может быть, нелепо, но стоят же, и все понимают, что вот тут живет молодая нация, которая пытается полюбить основателя своей литературы, достойное дело. А кто живет в России? Никто не живет.

Были бы только памятники Ленину, это бы не так удручало. Есть же еще советская топонимика, которую за некоторыми исключениями как будто по приказу всю зачем-то законсервировали. В каждом городе есть улица Кирова, в каждом городе есть улица Куйбышева, есть Свердлов, Калинин, Дзержинский — даже если забыть о стандартной антикоммунистической аргументации, вот просто: кто это вообще такие? Кто такой Сергей Киров, именем которого названо пол-России (не только улицы и площади, но всякие колхозы, заводы и даже город, в котором судят Навального) для русской истории и русской культуры? Нет никакого Кирова. Одна строчка в большой энциклопедии, и еще одна про последовавшую за его убийством волну террора. Или Куйбышев, вот он вообще кто по современным меркам? Министр экономического развития? Вот сейчас у нас таким министром работает Улюкаев. Можно представить, чтобы в каждом городе была улица Улюкаева?

Это, повторю, не политика, а ментальная экология. Купил квартиру, снял со стен и вынес в подвал фотографии чужих мертвецов, развесил своих. Пушкина хотя бы, Есенина. Захар Прилепин писал недавно, что в России нет памятников Башлачеву и Павлу Васильеву, и список можно продолжать, просто брать наугад имена с книжной полки и вписывать — этого нет, того нет. И улиц тоже нет, зато Киров с Куйбышевым везде, и Дзержинский, черт бы его побрал.

И это уже, наверное, все-таки политика. Известную присказку про людей, которые делятся на две категории, можно сформулировать (и много кто уже давно формулирует) и так, что в России люди делятся на советских людей и на русских. Двадцать и десять лет назад этому мешала актуальная политика — советская и антисоветская риторика использовалась тогда в текущей политической борьбе, но сейчас той борьбы и той риторики давно уже нет, и можно спокойно и бесстрастно назвать, допустим, Следственный комитет советским учреждением, Владимира Путина советским политиком, а Максима Соколова — советским журналистом. Посмотрите на них, они же абсолютно советские! Совком у нас сегодня называют все, от чего в идеале не должно быть — от торжественных концертов по телевизору и съездов «народного фронта» до дизайна и архитектуры. Неприятие совка уже заняло в общественном сознании место советской ностальгии конца девяностых, ставшей сначала мейнстримом, а потом и новым совком в нулевые.

Когда в России появится настоящая взрослая идейная оппозиция, для которой убежденность и мечта будут важнее и сильнее любого муниципального фильтра, она обязательно будет опираться на даже не антисоветскую, а на десоветизаторскую риторику и ценности. И когда она придет к власти, пусть она погуглит — что делать с памятниками Ленину.

Читайте также: Герман Садулаев о советском архитектурном наследии

Фото ИТАР-ТАСС/Интерпресс/Александр Тарасенков