Верьте в заговор

Лекция на Постинтеллектуальном форуме имени Кафки и Оруэлла в Калининградской области 8 августа 2013 года.

Форум носит имя двух писателей, Кафки и Оруэлла, но я сошлюсь на третьего, и это будет, извините, Анатолий Вассерман; по дороге сюда я читал его статью, в которой Вассерман, известный всем вам человек-мем, убедительно доказывал очень интересную версию событий начала Великой отечественной войны. Он пишет, — подробно и убедительно, ссылаясь на военные мемуары, статистику и архивы, — что легендарные фатальные провалы и поражения Красной армии в начале войны были следствием сознательной политики Сталина, Сталин нарочно играл в поддавки с Гитлером, нарочно подставлялся, чтобы придать Советскому Союзу образ неоспоримо пострадавшей стороны, чтобы страдания Советского Союза были как можно более настоящими и впечатляющими, чтобы Америка вступила в войну именно на стороне Советского Союза. В этом, по версии Вассермана, состоял гениальный замысел Сталина. Понятно, что автор, на которого я сейчас в присутствии Кафки и Оруэлла ссылаюсь — мурзилка, фрик, маньяк и так далее, и понятно, что в этот глубокий сталинский замысел верить не нужно, но понятно также, что Анатолий Вассерман как ветеран известных телевизионных игр и человек с безумной эрудицией, знающий, кто был чемпионом студенческой лиги по бейсболу в Техасе в 1928 году, хранит в своей большой голове несопоставимо больше фактов, чем любой из нас, и, как я полагаю, здесь мы имеем дело с очень интересной закономерностью, работающей и во всех других аналогичных случаях: чем больше человек знает, чем больше исходных данных у него есть, тем чаще и увереннее он становится конспирологом, человеком, который верит в самые невероятные заговоры. Знание умножает скорбь. В заговоры не верит как раз прежде всего тот, кто, как в психбольнице, принял таблеточку и смотрит телевизор, который говорит ему об успешной посевной в Чечне. И на своем примере, и на примере многих других коллег разной степени осведомленности обо всем на свете я не раз наблюдал за тем, как люди превращаются в приверженцев всевозможных теорий заговора. Существует масса вещей, которые нам удается объяснить только в тех же выражениях, что в протоколе о закрытии дела о гибели группы Дятлова — люди столкнулись с какой-то силой, победить которую человек не в состоянии. Очень часто в нашей жизни, в нашей политике, в наших медиа мы тоже оказываемся лицом к лицу именно с такой силой.

Уже такой хрестоматийный случай — освобождение Навального и его странное внедрение в выборы мэра Москвы, я не раз писал и почти всерьез готов утверждать, что кто-то, кто главнее Путина, делает из Навального преемника Путина, и наше поколение еще состарится при президенте Навальном. Каждый раз, когда мы рассуждаем о каком-то явлении, неподвластном нашему сознанию, и находим ему объяснение в виде заговора, каждый раз делается неловко, потому что мы ведь знаем, что заговора, скорее всего, нет, масонов нет, марсиан нет, никого нет. А кто есть?

Сейчас на конкурирующем форуме, на «Балтийском Артеке», выступает культовый в Москве человек, чиновник местной мэрии Сергей Капков. Сергей Капков — это совсем не Всеволод Мейерхольд и, какие еще бывают великие менеджеры в культуре, не Сергей Эйзенштейн. Обычный порученец Абрамовича, который в разные годы на разных участках фронта был то футбольным менеджером, то предвыборным менеджером на Чукотке, то еще кем-то, и в какой-то момент он стал вот тем Капковым, которого все знают и любят за то, что он принес в Москву какое-то количество проявлений новой, почти европейской жизни. Не бог, не царь и не герой, просто вот такой унылый российский чиновник на наших глазах творит какие-то чудеса. Удивительная же вещь: наша тупорылая российская власть, захотев, приняв такое решение, достаточно безнапряжно и безболезненно, без сверхъестественных усилий, сделала в нашей советской реальности вот такую Европу. Те же люди, у которых годами всегда получался каменный цветок в виде каких-то самых отвратительных образцов дурного вкуса, вдруг сделали действительно красиво, и даже яростные критики власти не могут не признавать, что Капков действительно добился успеха. И если мы сегодня разоблачаем заговоры, я вот о чем вам предлагаю подумать — а что если то, что мы привыкли считать бардаком, привыкли считать разрухой, привыкли считать традиционным российским ужасом, который мы наблюдаем даже здесь, в этом заповедном волшебном уголке на Балтийском море, то есть и вот этот туалет в бараке за моей спиной, и умирающие памятники предыдущей, почти античной цивилизации, которые столкнулись с нашим традиционным неумением хозяйствовать — что если предположить, что это не неумение, а как раз умение, как раз тот идеальный порядок, которого, может быть, с 1917 года, может быть, с 1991-го и добивается российская власть? Если предположить, что тот уродский цвет, которым красят наши подъезды — если предположить, что эту краску утверждали на уровне ГОСТов именно с тем, чтобы она была как можно более уродской, чтобы придавливать сознание людей? Если предположить, что существует какая-нибудь секретная инструкция по внедрению стеклопакетов в старинные немецкие здания Калининградской области, чтобы они выглядели как можно более ужасно?

Понятно, что это прозвучит на уровне такой шутки или игры, но власть, — не Путин, а просто власть, при которой мы с вами живем всю жизнь, — так вот, давайте предположим, что власть сознательно создавала именно такое жизненное пространство, в котором человек — это такое печальное нечто в ватнике, бредущее вдоль бесконечного бетонного забора, живущее в бетонном колодце двора брежневской постройки — вот такой у нас порядок.

В российской политике этот порядок выглядит так, что по мере возрастания рейтинга, популярности и реального веса Навального многие его оппоненты начинают подозревать, что что-то здесь не так. Его втащили в выборы, его выпустили из тюрьмы, в его штабе работает знаменитый Кац, связанный с собянинской мэрией — наверное, в этом есть какой-то подвох. А я именно хочу, чтобы это был подвох, потому что где-то в глубине души я понимаю, что без сверхъестественной помощи никаких перемен никогда не случится.

Как бы мы себя ни называли, мы, конечно, советские люди, и с Россией, которая существовала тысячу лет, мы имеем примерно ту же связь, что современные греки с древней Грецией. Мы советские, а самый популярный советский художественный роман посвящен тому, как в Москву приехал сатана и за всех за нас отомстил. И все мы — кто за, кто против, кто не определился, — в каком-то смысле, прости Господи, ждем этого инженера с копытом, который придет и прогонит хотя бы Николая Николаевича Цуканова (губернатор Калининградской области, — О.К.). Все политические события, которые вызывают у нас недоумение, стоит воспринимать именно так: пришел товарищ Воланд, и надо сесть в креслице и молча наблюдать за происходящим, все случится само.

Кстати, давайте пофантазируем. Вот сменилась власть в Москве, и что произошло здесь? Путин создал миф о вертикали, якобы есть человек номер один в Кремле, и вся страна ему подчиняется. Понятно, что это не так, и на самом деле все гораздо более трагично для центральной власти, но как-то мы смирились с иллюзией, что есть такая вертикаль, и значит, по логике, есть и оппозиционная вертикаль. Наверное, в Москве есть Навальный, Немцов, Собчак, Гудков, Яшин и еще какие-нибудь легендарные люди, а в Калининграде есть оппозиционные какие-нибудь блогеры вроде вот этого юноши в желтом поло. Сменят Путина на Навального — и что, здесь Цуканова сменят на этого юношу в желтом поло? Нет. Вы так и будете в своем желтом поло гладить котика — и всё, и никуда вас никто не пустит. Здесь, слава Богу, есть старый добрый капитализм, и десять семей, владеющих Калининградской областью, соберутся и подумают, как нам быть — либо мы поддерживаем Навального и забываем, что мы были единороссами, и будем говорит теперь, что мы против жуликов и воров, либо — в Москве все поменялось, нам это не нравится, и с Москвой нам больше не по пути. Это такое парадоксальное свойство России. Есть опыт 1991 года, когда после смены власти в Москве Ельцин стал назначать губернаторов. В Калининград, как мы помним, назначили профессора технического института Юрия Семеновича Маточкина. Потому что есть гигантская Россия, 89 регионов тогда было, и вот есть единственный беспартийный депутат от региона, единственный, кого знает Ельцин, пришлось назначить его. Так же и будет — сидит Навальный в Кремле, думает, как быть с Калининградом? Цуканов — он одиозный, он единоросс, его нельзя, а вот есть у Цуканова зам, который, может быть, тоже единоросс, но, допустим, никогда не выступал с речами против гей-пропаганды — значит, умеренный. И вот такой зам и будет губернатором — новая жизнь, новая власть, круто.

Это можно назвать инертностью или непробиваемостью, это одновременно и плюс, и минус, такой запас прочности, который можно использовать для чего угодно. Надо жить, отталкиваясь от того, что те формальные законы, которыми мы привыкли все объяснять — они именно формальные, а на самом деле есть что-то другое, а что именно — может, нам с вами лучше об этом и не знать, чтобы не превратиться в Анатолия Вассермана.

Иллюстрация ИТАР-ТАСС/ The Granger Collection, New York