Расстрел в Чечне: контрактники бьют по своим

В Комитете солдатских матерей этому не удивляются — жалоб по контрактной службе все больше

532

Сразу два крупных ЧП произошло в Чечне вчера вечером. 12 апреля поступила информация о том, что контрактник, служивший на сторожевой заставе Минобороны вблизи селения Борзой, расстрелял из автомата двух своих сослуживцев и командира взвода. После этого он пытался покончить жизнь самоубийством, но остался жив.

Позже информагентства распространили сообщение о самовольном уходе с поста контрактника, призванного из республики Тыва. При себе он имел автомат и 120 патронов. Инцидент произошел в селении Ново-Шарой. По данным Объединенной группировки войск на Северном Кавказе, организован поиск дезертира.

Оба этих случая лишний раз свидетельствуют, что с контрактной службой у нас творится что-то непонятное. Минобороны бодро рапортует, что армия в плане комплектации становится все более профессиональной, а солдаты контрактники бегут из частей, хватают в руки автоматы и открывают огонь.

Что происходит? С этим вопросом корреспондент «СП» обратился к председателю организации «Комитет солдатских матерей России» Татьяне Значковой.

«СП»: — Татьяна Юрьевна, к вам много жалоб поступает с Кавказа?

— Много, но основном письма идут из Дагестана, Ингушетии, Южной Осетии. Непосредственно из Чечни обращений меньше. У меня такое ощущение, что информационный поток оттуда кем-то корректируется. Однако жалобы, которые доходят, по своему характеру схожи с остальными.

Вот на днях пришло письмо из Цхинвала:

«Пишут вам контрактники из 4 военной базы второго МСБ, проходящие службу в Цхинвале. Мы подписывали контракт с учетом срочной службы на три года. Сроки вышли, а наш командир не считает нужным нас уволить якобы по причине не вышедших сроков. Командир батальона призывает солдат к тому, чтобы они жаловались, хотя сам этому препятствует. Не выпускает за расположение батальона. Обещанных денег не платят, да еще насчитали, что надо служить еще год. Просим принять меры».

Вот письмо из Ингушетии, тоже от контрактников:

«Пишу вам от лица военнослужащих 503-го полка. В полку творится полный беспредел. Многие не могут уволиться. В полку сильнейшая коррупция. Чтобы уволиться, надо заплатить. Здесь и солдаты срочной службы, они пишут домой, просят переводы. Все друг друга прикрывают. О фактах вымогательства всем известно, но никто ничего не предпринимает. Проверки из-за отдаленности сюда редко приезжают. Помогите, мы уже отслужили, и не хотим отдавать кому-либо свои деньги».

«СП»: — А фамилии, координаты известны?

— Нет, только электронный адрес. Из сорока писем, приходящих к нам за сутки, таких, минимум, половина. По сути, они анонимные, выходить с ними на кого-то из официальных лиц бессмысленно. Но представление об общей картине наша почта дает. В частях процветает вымогательство.

«СП»: — А на что еще жалуются?

— Пишут о мордобое, о плохих условиях службы, о грязи, о невыполнении условий контракта и т. д. И все же львиная доля жалоб связана с деньгами. Вот контрактник пишет, что из 12 тысяч он вынужден отдавать 9 тысяч — дай командиру, дай на ремонт казармы, еще на что-нибудь. Естественно, эта система провоцирует всплеск недовольства, которое может выльется во что угодно. Кстати, контрактники, сейчас вообще пишут больше, чем срочники. По-моему, это тоже показательно.

«СП»: — Известно, и об этом много писали, что контракты заставляли подписывать насильно.

— Да, жалоб об этом хватает. Вы знаете, из Москвы, Питера трудно ребят заставить, в основном на это соглашаются призванные из небольших городов, райцентров, деревень. Агитация в армии на этот счет налажена хорошо. Сулят приличные деньги. А потом, когда начинают считать, что на руках остается треть от обещанного, шлют нам письма. Военные же нам отвечают: мы, конечно, разберемся, изучим проблему, но вы не забывайте, что люди сознательно пошли на подписание контракта, добровольно. Хотя матери пишут об обратном. Два года назад я сталкивалась с ситуацией, когда солдат в ноябре, в мороз держали в лесу — подталкивали к контрактной службе. Так что не надо удивляться тому, что контрактники бегут из своих частей, а потом их объявляют в розыск, ловят, как дезертиров.

«СП»: — У вас есть конкретные примеры?

— Вот, пожалуйста. Написал Виталий Нагорнюк. Он был призван на службу еще в декабре 2005 года. «После того, как я отслужил полтора года, со мной был заключен контракт без моего ведома и согласия. - пишет Виталий — В то время моя батарея была на полигоне несколько месяцев. Перед тем, как убыть на учения, военные билеты сдали на хранение командиру батареи. Вернулся уже контрактником. Я начал писать рапорты на расторжение контракта, их было шесть, но все они были разорваны и уничтожены должностными лицами. Дослужив свою „срочку“, - два года — я ушел с воинской части. Это не побег!!! Сейчас я федеральном розыске. Но разве в нашей „умной“ стране кому-нибудь что-то докажешь?»

Фото [*]