Боже, какой пустяк

«Боже, какой пустяк», -- это песня барда Трофима, которую исполняет певец Александр Иванов. «Боже, какой пустяк», — пел Иванов в прошлое воскресенье на собянинском послевыборном концерте, о котором журналист Илья Шепелин написал язвительный репортаж. «Боже, какой пустяк», — ответил журналист Шепелин певцу Иванову, когда тот написал ему в социальной сети свое первое (потом их будет еще много) сообщение, из которого следовало, что репортаж Иванову не понравился.

Потом певец Иванов сообщил журналисту Шепелину, что кирпичи людям на голову без причины не падают, и рассказал заодно притчу про мальчика, который играл в опасные игры, думая, что играет в песочнице, а потом «случайно помер». Журналист Шепелин счел это сообщение угрозой и спросил своих читателей, имеет ли ему смысл писать какое-нибудь заявление в полицию в связи с этим. И, конечно, все стали говорить, что нет, не надо писать заявления, потому что мало ли что кому кто пишет в социальных сетях, это ведь всего лишь слова, да и вообще, мало ли, может быть, певец просто выпивал и увидел журналиста, ну и не удержался, а так история выеденного яйца не стоит, и нечего ее развивать, да и в конце концов -- разве станет нормальный мужик писать заявление в полицию по какому угодно поводу, особенно по поводу того, что какой-то другой мужик обещает ему кирпич на голову и смерть в песочнице.

В общем, история заглохла, но, перечитывая теперь ту переписку журналиста и певца, я грустно вздыхаю — это ведь могло стать важным прецедентом, если бы Шепелин все-таки написал заявление. Тут, наверное, нужна принятая в таких случаях дежурная фраза, что я знаю, что право в России не носит прецедентного характера, и решение суда по делу певца Иванова, если бы Шепелин довел историю до суда, не было бы обязательным для всех остальных людей. Но все равно это был бы важный прецедент.

«Отвечать за слова», — вряд ли в нашем общественном дискурсе есть более популярная формула, применимая ко всему на свете. Каждый день кто-нибудь кого-нибудь призывает к ответу за какие-нибудь слова. В доинтернетовском детстве я вырезал ножницами из газет всякие статьи, казавшиеся мне интересными, и среди них помню статью какой-то словенской писательницы в «Нью Йорк таймс» (был недолгий период, когда у этой газеты был русский выпуск, я его выписывал) за 1993 год под названием «От злых слов к жестокой войне» — у писательницы была парадоксальная теория насчет того, что никакой войны в Югославии не было бы, если бы в предвоенные годы сербские, хорватские и прочие писатели и публицисты не написали бы того количества взаимно оскорбительных текстов, какое они написали. Писательница приводила какие-то примеры с цитатами — их я, к сожалению, не помню, но уверен, что теперь, спустя двадцать лет, каждой югославской цитате начала девяностых я нашел бы современную русскую пару.

Стандарт общественной дискуссии в современной России сформировался в интернете — в социальных сетях, чуть раньше в блогах, еще раньше — в форумах, с которых, собственно, и начинался русский массовый интернет. Именно в эти пятнадцать или меньше лет обозначилась граница личного выпада и личного оскорбления — и давайте признаем, что случай Шепелина и Иванова не уникален в том смысле, что для многих неодобрительный отзыв о концерте — это именно оскорбление, а не просто неодобрительный отзыв. Именно в интернете сложилась и традиция, которую стоит назвать неприличным словом «святынедр…во» — когда количество сакральных и не подлежащих осмеянию вещей стараниями сетевых фанатиков стало зашкаливающим, и болезненная реакция на часто невинные слова, кажущиеся этим фанатикам поруганием этих святынь, стала массовой и ежедневной. Ты оскорбил великую Победу, ты оскорбил ветеранов, ты оскорбил православную церковь, мечеть «сердце Чечни», коломенский кремль, певца Лепса — дальше обязательно следует что-нибудь про кирпич на голову, или про лоботомию, или про титановый рельс в заднице, или «ломать колени» (это как раз певец Лепс на круглом столе в Госдуме обещал журналистам, которые пишут о нем то, что ему не нравится), или просто разбить лицо, или, есть с некоторых пор и такая присказка, «устроить Кашина».

Кашин, если что — это как раз я, и, может быть, полемика певца Иванова с журналистом Шепелиным не так взволновала бы меня, если бы не до сих пор не расследованное покушение на меня, которым и сейчас, спустя три года — поиск по блогам регулярно что-нибудь такое приносит, — пугают друг друга сетевые полемисты. Когда тебе проламывают череп и ломают челюсти — это неприятно, и я очень не хочу, чтобы журналист Шепелин, который мне нравится, и которого я уважаю, подвергался даже минимальному риску «смерти в песочнице».

Каждый день в интернете кто-нибудь кому-нибудь угрожает физической расправой в ответ на какие-нибудь слова. В девяноста девяти случаях из ста угроза так и остается угрозой, «бокс по переписке» — это тоже поговорка из раннеблогерских времен, из начала нулевых. Но переписка иногда материализуется, пусть не каждый раз и даже не каждый сотый. Даже если угрожающий ничего не имеет в виду, даже если он забыл о своей угрозе через минуту после того, как ее написал и ушел пить чай — даже в этом случае насилие уже начинает жить своей жизнью. Певец Иванов — какая-никакая, но звезда, какие-то фанаты у него в любом случае есть, и если завтра в каком-нибудь баре фанат Иванова столкнется с Шепелиным, фотографией которого был проиллюстрирован тот обидевший певца репортаж, и ударит Шепелина пивной кружкой по голове — это будет не просто пьяная драка, а именно реализация тех угроз, с которыми к Шепелину пришел певец Иванов.

Данное публично обещание может быть исполнено и само собой, без участия того, кто это обещание дал. Угроза насилием опасна не как первая часть многосерийного плана — сначала сказал, что убьет, потом взял топор и убил, — нет, угроза опасна именно тем, что она снимает табу на то, что всегда должно быть за пределами человеческих отношений. Физическая сила не может, не имеет права быть реакцией на слово, та словенская писательница была права — через злые слова путь ведет только к жестокой войне, а больше ни к чему не ведет. И поэтому я жалею, что журналист Шепелин не стал писать заявление на певца Иванова. Может быть, это стало бы первым шагом к тому, что писать «я тебя убью» в ответ на «я тебя не люблю» стало бы, по крайней мере, дурным тоном, а когда-нибудь и табу, очень важным для нормальной жизни нормального общества.