Семейный антитеррор

Президент Владимир Путин внес в Госдуму законопроект, который предусматривает возможность возмещения ущерба от теракта за счет имущества родственников и близких террористов. Как следует из документа, компенсация материального и морального вреда будет происходить «за счет средств близких родственников, лиц, состоящих с ним в родстве (свойстве), и иных лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги ему в силу личных отношений, при наличии оснований полагать, что деньги и иное имущество получены ими в результате террористической деятельности». В настоящее время обязанность компенсировать последствия теракта возложена на преступника и государство.

Другие поправки в статью 205 УК («Террористический акт») предполагают антитеррористические меры превентивного характера. Предусматривая ответственность не за совершение, а за участие в подготовке к терактам. Речь идет о специальной статье за «прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности», а также за «организацию террористического сообщества и участие в нем» и за «организацию деятельности террористической организации и участие в ней». По этим составам террористическое «школярство» будет караться штрафом до миллиона рублей или 10 годами лишения свободы.

Очевидно, что для фанатиков, которые сознательно идут на смерть, планируя «прихватить с собой» десятки, если не сотни других ни в чем неповинных людей, угроза лишиться имущества едва ли может быть сдерживающим фактором. Что касается государства, то по мере углубления экономической стагнации, оно гораздо охотнее сбрасывает с себя старые социальные обязательства, чем берет новые.

По всей видимости, идея «бить рублем» ближний круг участников акций устрашения (в случае большого количества жертв или масштабных разрушений родню террориста можно буквально «пустить по миру»), отнюдь не случайно всплыла в тот момент, когда процесс подготовки к Олимпиаде в Сочи выходит на финишную прямую. Как известно, «предолимпийское спокойствие» на Северном Кавказе систематически нарушается. В том числе, и в последние месяцы

Что находит отражение и в повышенном градусе тревожности на уровне общественного сознания, который фиксируют социологи. Как выяснили социологи «Левада центра», более половины россиян (62%) опасаются, что они или их близкие могут оказаться жертвами теракта. В этом контексте президентская инициатива по большому счету есть попытка удовлетворить существующий общественный запрос на безопасность.

Причем власти решают эту проблему в своем фирменном стиле — посредством закручивания законодательных «гаек». Несмотря на то, что инициативы главы государства едва ли соответствуют канону «правого государства» (в этой связи невольно вспоминается статья 58−8 УК РСФСР от 1926 года о санкциях в отношении «членов семьи изменника Родины»), заявленное целеполагание вполне разумно. Главная проблема заключается в другом — эффективность очередной антитеррористической новеллы будет зависеть от правоприменительной практики.

Многие комментаторы сразу обратили внимание на расплывчатость (или, если называть вещи своими именами, коррупциогенность) формулировок, которые оставляют правоохранительным органам и судам неоправданно большое пространство для маневра. Чего стоит только пассаж про «иных лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги ему (террористу — прим. ред.) в силу личных отношений» или неудобоваримая формулировка о «наличии оснований полагать».

В беседе с корреспондентом «СП» президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский напомнил, что власти Израиля практикуют такую жесткую меру как снос домов родственников террористов.

«СП»: — Насколько она эффективна?

-Родственники боевика знают, что после теракта, совершенного их близким, к дому приедет бульдозер и снесет его. Даже если им не удается отговорить родственника от совершения теракта, вполне достаточно сообщить правоохранительным органам о его намерениях. Это не панацея, но таким образом удалось предотвратить множество терактов.

«СП»: — На какой круг родственников распространяются санкции?

— Речь идет о прямых родственниках. Это стандартная категория лиц, принятая во всем мире.

«СП»: — Могут ли у предложенного «лекарства» против эпидемии террора быть «побочные эффекты»?

— Там, где такого рода меры применяются, они эффективны. Проблемы начинаются там и тогда, когда они используются для того, чтобы сводить счеты со своими личными врагами или конкурентами в бизнесе. В общем, все зависит от коррумпированности правоприменителей. Последствия применения этой меры в российских условиях могут оказаться далеко небезобидными. Впрочем, это касается не только России. Но несовершенство правоприменительной практики еще не повод отказываться от этого инструмента. В конце концов, в РФ есть целая армия правозащитников, которые будут заниматься выявлением злоупотреблений в этой сфере.

«СП»: — У вас нет опасения, что реализация президентской инициативы приведет к легализации кровной мести?

— Спекулировать на эту тему можно до бесконечности. Если кого-то не устраивает озвученная Путиным мера, пусть выходит со своей инициативой, которая остановит террор. Когда ты не можешь ничего предложить, лучше промолчать.

«СП»: — Стоит ли распространить схему коллективной ответственности родственников и на коррупционеров?

— Я боюсь, что в таком случае в руководстве страны не останется ни одного человека, обладающего каким-либо имуществом.

По мнению президента Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергея Гончарова, президентский законопроект в первую очередь направлен против террористов и их родственников, которые находятся на Северном Кавказе. Первыми эту методику апробировали израильтяне, которые, по сути, брали в заложники родственников террористов и сносили их дома.

«СП»: — Сказать, что на после этого на Земле Обетованной воцарились мир и спокойствие, согласитесь, было бы большим преувеличением…

— Соглашусь. К заметному положительному результату это не привело.

«СП»: — Зачем тогда нам брать на вооружение сомнительный опыт?

— Судя по всему, государство не настроено выплачивать компенсации людям, пострадавшим от действий террористов. Соответственно, самое главное — это снять с себя материальную ответственность. При этом все прекрасно понимают, что ни один бандит, который попал в тюрьму, никогда не будет компенсировать ущерб родственникам, погибших в ходе совершенного им теракта. Вот наше руководство и решило осуществлять это в добровольно-принудительном порядке. Сами жители Северного Кавказа кичатся своими большими семьями и тесными родственными связями. Президентская инициатива учитывает это обстоятельство. Дескать, раз есть крепко сколоченные семейные кланы, то пусть отвечают за бандита, который убил ни в чем неповинных людей. Пусть расплачиваются его родственники, коли у них есть прекрасные машины и дома. Дома сносить не надо — их нужно выставлять на продажу. Вырученные деньги должны пойти на компенсацию материального и морального ущерба родственникам погибших.

«СП»: — Сама по себе идея рабочая, ее можно обсуждать. Но возникает вопрос правоприменительной практики и возможности злоупотреблений

— Можно не сомневаться, что законопроект вызовет резко негативную реакцию в правозащитной среде, а также на международном уровне. Однако я лично считаю, что гораздо важнее, как к этому отнесутся широкие слои населения у нас. Мое мнение — если бандит уничтожил ни в чем не повинных людей, то его родственники должны нести ответственность за то, что не воспитали этого человека должным образом. Или не смогли вовремя вытащить его из «леса». Вот пусть теперь и отвечают. Меня смущает другое — размытые формулировки в законопроекте позволяют «растянуть» родственные связи чуть ли не до десятого колена и до «седьмой воды на киселе». В этом смысле законопроект нуждается в серьезной конкретизации.

Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов согласен с тем, что вопрос об эффективности ветхозаветного принципа «око за око» в современных условиях является дискуссионным. При этом политолог поддерживает саму идею коллективной ответственности в борьбе с терроризмом:

— Есть такие разновидности социального зла, бороться с которыми невозможно без изъятий из принципов правового государства. В их числе терроризм и организованная преступность, основанная на клановых связях. В свое время в США был принят закон, согласно которому сама причастность к преступному сообществу рассматривается, как преступление. Это когда человек объявляется преступником в силу наличия связей и деловых отношений с преступным сообществом. При этом неважно было, доказана его причастность к совершению конкретных преступлений или нет. Предложение Владимира Путина из той же серии. Когда враги государства эффективно используют пробелы в его конструкции, власти вынуждены заполнять пробелы методами, противоречащими принципам этого государства.

«СП»: — Можно ли рассматривать эту инициативу как законотворческую подготовку к предстоящей Олимпиаде?

— Не берусь судить. Вообще, террористическая угроза сегодня явно не находится на пике. Поэтому, честно говоря, я не знаю, почему это предложение появилось именно сейчас. То же самое касается юридической техники — я ее не комментирую. Случаи правоприменения этой статьи будут крайне редки. Гарантировано, что такие случаи будут привлекать широкое общественное внимание. Так что в первую очередь я бы опасался неэффективности. Риск злоупотреблений гораздо меньше.

Федеральный судья в отставке, заслуженный юрист Российской Федерации Сергей Пашин обращает внимание на то, что в президентском законопроекте речь идет не об имуществе родственников террористов как таковом, а только об имуществе «полученном ими в результате террористической деятельности». По большому счету это положение дублирует советскую и ныне действующую норму закона. Она гласит, если имущество номинально записано на родственников, но было получено в результате взятки, то оно подлежит конфискации.

«СП»: — По сути это означает экстраполяцию существующего подхода на другие статьи УК?

— Именно. И это совершенно правильно. Другое дело, что формулировки типа «есть основания полагать» нужно конкретизировать. То, что имущество получено преступным путем, еще надо доказать. Причем, ответственность должна распространяться не только на тех, кто дорог террористу, но и на неограниченный круг лиц, в распоряжении которых находится неправедно нажитое имущество. Допустим, оно было оставлено по договору хранения. Такое имущество также подлежит аресту и изъятию.

«СП»: — Неплохо было бы распространить такую практику и на коррупционеров

— Формально она и так распространяется. В нашем законодательстве отсутствует только институт финансового расследования. Это, когда человек осужден, а похищенное имущество продолжают искать. В России подобные расследования все время блокируются. Хотя такие предложения в Госдуме были. Наверное, есть силы, у которых есть понятный интерес на этот счет.

Фото ИТАР-ТАСС