Гуманитарная сила кино

Документальный фильм «Жертва вечерняя», снятый режиссером Александром Сокуровым без малого тридцать лет назад, в 1987 году, смогли, наконец, увидеть российские зрители. Показали двадцатиминутную «Жертву» в малом зале киноклуба Президентской библиотеки, что на Сенатской площади Петербурга. Вмещает зал всего пятьдесят человек. Так что говорить о выходе фильма на «большой экран», увы, не приходится.

Впрочем, выбор зала остался за самим режиссером. Как признался Александр Николаевич, после показа в течение полутора часов отвечавший на вопросы зрителей, в камерной обстановке общение всегда «более предметное и взаимополезное».

«Жертва вечерняя» — одна из ранних работ Сокурова. Который, как известно, начинал на Ленинградской студии документальных фильмов. Посвящен фильм одному праздничному майскому вечеру из жизни города на Неве. Черно-белые кадры хроники, запечатлевшей артиллерийский салют, вопли толпы, вышедшей на набережные, массовое народное шествие по Невскому проспекту.

Людской поток на Невском хаотичен и громогласен. Кто-то несет на плечах ребенка, помахивая флажком, а кто-то резко бьёт по струнам гитары, выкрикивая… Что именно кричит — не понять: шум, гам такой, что уши закладывает. Изредка «вклиниваются» в эту «мелодию разгульной толпы» лишь гудки пассажирских автобусов, прокладывающих себе путь по главной городской магистрали. Тут же и строгие ряды бдительных милиционеров рядом с «автозаками».

Диалогов, какого-либо комментария в фильме нет. Только звуки самого праздника. И печальным фоном за кадром — музыка. И ещё лица. Пожилой женщины, с удивлением глядящей из окна автобуса на проходящую мимо толпу молодых людей. Молодой женщины, печально провожающей взглядом нетрезвого подростка.

Кто тут жертва — этот подросток? Женщина, спешащая домой, но нежданно-негаданно застрявшая в праздном многолюдье? Все мы?..

Вместе со зрителями, пришедшими в Президентскую библиотеку на премьеру старого фильма, корреспондент «СП» после финальных титров пообщалась с Александром Сокуровым.

«СП»: — Александр Николаевич, почему вы выбрали для показа в этом зале именно «Жертву вечернюю«?

─ Организаторами мне были заданы определенные рамки формата. Это основная причина. С другой стороны, самому хотелось ещё раз посмотреть свою раннюю ленту, оценить её, так сказать, с позиции прошедших десятилетий.

«СП»: — И какое впечатление?

─ Сам возврат к тому давнему времени вызывает у меня разные эмоции. Картина была запрещена к показу. Спас её, не дал смыть пленку, Владилен Кузин, в те годы — генеральный директор Ленинградской студии документальных фильмов. Этот человек сыграл огромную роль в моей жизни. Он был высочайший профессионал в своем деле. Отличался деликатностью и порядочностью. Никогда никого не предавал. Кузин знал, что значит съёмка в центре города в советские годы. Да ещё при большом стечении народа. И только благодаря ему наша группа смогла сделать этот фильм.

Его поддержкой пользовались и другие режиссеры документальных фильмов. Блестящим был и редакторский коллектив. Я должен сказать, что в советское время редакторов на киностудиях отличали образованность и профессионализм. Многое можно было сделать именно потому, что за спиной режиссера стояли такие специалисты. В случае чего наказаны они были бы куда строже, чем авторы. И, тем не менее, всегда поддерживали режиссеров, бились за их фильмы, как могли.

«СП»: — Можете провести параллель от события, запечатленного в вашем фильме (ленинградский Первомай 1984 года) к событиям нашего времени? Демонстрации, разные шествия, по поводу, а то и без всякого повода, у нас и нынче в ходу.

─ Разница небольшая. Может быть, молодежь сейчас пьянее, чем тогда. И люди ведут себя свободнее, особенно — та же молодежь. При этом, конечно, бывает обидно за то, что видишь иногда у себя на Родине. Мой документальный фильм «Жертва вечерняя» — попытка напомнить о прежних (теперь уже кажется — каких-то других) людях и настроениях.

«СП»: — А какие были у цензуры второй половины 1980-х претензии к «Жертве»?

─ Меня обвинили в антисоветчине. Говорили, что наш народ совсем не такой, каким показан у меня в картине; что таких настроений, какие показаны в «моей» первомайской демонстрации, нет и быть не может…

На самом деле, я пытался представить некое надстояние над народом, к которому сам принадлежу. Таковым могла тогда быть только абстрактная гуманитарная или религиозная идея. Больше не к чему было призывать. Как собственно и сегодня, к сожалению.

Сегодня религиозный подтекст приобретает крайнюю степень радикализма и агрессивности. Современные церковные деятели активно вмешиваются в политическую жизнь страны, повторяя ошибки своих предшественников первой четверти ХХ века. Тогда народ отвернулся от церкви. И это тоже, конечно, сказалось на разрушении всех норм общественной морали. А русские люди без нормы не могут, не тот характер.

Сейчас я бы не стал делать такую картину, как «Жертва вечерняя» потому, что не вижу никакого прогресса в нашем обществе. Ситуация с уровнем культуры стремительно меняется в худшую сторону. Для меня это очевидно.

«СП»: — По-моему, во всем мире нынче с культурой «не очень«…

─ Да, проблема общемировая. Но есть разница: базовая культура любого развитого европейского общества на порядок выше той, что в нынешней России. Наша некачественна, зыбка. Наслаивается на депрессивные настроения людей. Собственно, и идет-то от усталости общества, от того, что от поколения к поколению передаются многочисленные нерешенные проблемы. Не знаешь, за что уцепиться. Снимать «умное» кино, «наводящее» на пути решения проблем? Но современные россияне не идут на серьезное кино. Кинотеатры пустеют.

«СП»: — Вы ведь показывали «Жертву вечернюю» за рубежом? Как там приняли этот фильм?

─ Он был показан в США, а также во всех европейских странах. Принимали его там хорошо.

Отношение к серьёзному кино из России за рубежом всегда хорошее. У него есть своя немаленькая аудитория во многих странах мира. С большой надеждой и тревогой смотрят оттуда на Россию. С тревогой потому, что за рубежом нас боятся, считая непредсказуемым народом, существующим в непредсказуемой системе. В Западной Европе, к примеру, не понимают, почему у нас такая коррупция? Огромный, до невероятности запутанный коррупционный клубок.

И в тоже время Россия — это общепризнанная гуманитарная сила. То, что наша страна сделала для человечества в Х1Х — ХХ веках, имею в виду литературу, театр, кинематограф — не сделал никто.

Нас боятся. Но на нашу культуру надеются. Ждут чего-то особенного. Наше авторское кино по сей день остается самым сильным в мире. У его режиссеров всегда независимый взгляд, необычный ракурс. Ничего подобного Западе просто нет. Кто-то растерял традиции, как, скажем, французы, у кого-то всё ушло под коммерческий спуд.

Одной из главных «двигательных» причин к появлению в нашей стране большого числа талантливых людей всегда было хорошее образование — среднее в школе, и профессиональное вузовское, которое было бесплатным. Большая ошибка нынешнего правительства в том, что теперь образование платное. Я бы назвал это даже преступной ошибкой. О чем прямо сказал как-то действующему президенту страны Владимиру Путину.

Образование — единственное, что может удержать отечественную культуру на плаву. В университете Нальчика, столицы Кабардино-Балкарии, у меня свой курс. Ребята учатся очень способные. Но большая часть из них учится платно. Мы ничего не можем изменить — по закону так положено. А в год это 120 тысяч рублей. Откуда у молодого человека из небогатой семьи такие деньги? И что — отчислять неплательщиков? Ни в коем случае нельзя! Вместе с ректором вуза мы делаем все возможное, чтобы сохранить этих студентов.

Всё идет к тому, что и на творческие специальности, как давно уже на технические, будут поступать только «жирные коты». Мальчики и девочки из богатых семей. Тогда творчеству конец.

«СП»: — В Кабардино-Балкарии дает о себе знать сегодня и другая острая проблема — отток из республики русских, которые массово переселяются в центральную часть страны.

─ Да, они уезжают, и взаимное обогащение культурами, то, что питает всякое творчество, прекращается. Тот же университет в Нальчике становится всё более мононациональным, что, безусловно, сказывается на отношениях людей разной национальности друг к другу, к соседям из «национальных квартир».

«СП»: — На ваш взгляд, современный документалист должен быть независим — от государства, например?

─ Когда мы получаем на фильм деньги из бюджета, то вместе с этим приобретаем и определенную ответственность. Но не перед государством, а перед обществом. Это вещи разные и часто не пересекаются. Что касается художественных задач (если они есть, потому что мало кто из документалистов ставит сегодня перед собой художественные задачи), то тут зависимость у автора только перед законом.

Надо всегда четко разделять, где интересы общества, а где государства, и всегда отстаивать свою позицию. При этом, конечно, не должно быть такой бюрократии, какая развелась сейчас у нас. Её влияние на жизнь современного российского общества гигантское, чудовищное. Мы погибаем от этого недавно появившегося класса бюрократов, который пострашнее, чем капитализм, империализм (и что там ещё?) вместе взятые. Всё, что касается преодоления её власти, для руководства страны огромная проблема.

Немалую роль в этом преодолении могла бы сыграть общественная точка зрения. Но у госаппарата РФ нет традиции прислушиваться к мнению общества.

У градозащитников Петербурга, к числу которых я отношу и себя, долгое время была почти военная ситуация с губернатором Матвиенко. Пока, наконец, мы не убедили её сесть за стол переговоров. И потом каждый месяц встречались с Валентиной Ивановной без всякого аппарата, благодаря чему многое удалось сделать.

О чем говорит этот пример? Что надо приучать руководство страны к тому, что общественное мнение — это фактор и факт жизни. При этом когда имеешь дело с чиновником или с государственным деятелем даже самого высокого ранга нельзя сбрасывать со счетов, что главная мотивировка действия этих людей напрямую зависит от их собственного характера, особенности личности и ни от чего другого. Ни законы, ни советы сведущих людей, светил своего дела, нет. Руководящий человек в России принимает решения только на основе диктата собственного характера и личных представлений о том или ином деле. И это, конечно, беда.

Фото автора