Экотуризм вместо никеля

Уже около двух лет продолжается борьба местного населения при поддержке природоохранных организаций против строительства медно-никелевого ГОКа в Прихоперье. Согласно социологическому опросу, проведенному при поддержке Института социологии РАН, 98% жителей Новохоперского района, где расположены месторождения, считают, что проект принесет больше вреда, чем пользы.

Кто стоит за проектом? Как остановить уничтожение природы и чернозема, способного столетиями кормить людей и обеспечивать продовольственную безопасность России?

Об этом координатор движения «В защиту Хопра» Константин Рубахин беседует с директором института глобализации, доктором экономических наук Михаилом Делягиным

К.Р.: — Кто может стоять за проектом освоения медно-никелевых месторождений в Воронежской области? Ходят абсолютно противоречивые слухи, что проект проталкивает Минобороны, или бывший министр обороны Сердюков, или Рогозин, или Гленкор, или сам Путин.

М.Д.: — Угу. А еще Будда, Господь Бог и Аллах — на паях. Насчет Гленкора не знаю, а остальное — феерическая ерунда. Интересы Минобороны, например, так далеко распространяться не могут. Если речь идет о коммерческом интересе каких-то чиновников, то они предпочитают более тихие бизнесы — скандал им не нужен. Люди, которые воруют деньги, не лезут на рожон и вкладывают в менее рискованные и, кстати, более быстро окупающиеся проекты. Хотя и в части Гленкора — к чему финансовые и репутационные риски ради никеля, которого и так полная Африка, не говоря о других частях света? И в Африке протестов, подозреваю, не будет — все только обрадуются. Думаю, что проект вполне находится в сфере интересов горнодобывающей компании, которая может поддерживать слухи, что она к этому не имеет никакого отношения, ни в чем не виновата, а организуют проект все, кто угодно, кроме нее, включая инопланетян.

Если раньше, насколько можно судить, конфликт был между УГМК и Норникелем, то, при осложнении ситуации, они, похоже, пошли на контакт и заключили вполне логичное соглашение, если не о сотрудничестве, то, по крайней мере, о ненападении.

К.Р.: — Рискуя впасть в маразм теории заговора и памятуя о том, что аналитики сегодня говорят о разрастающемся конфликте в мировой элите, идущем между представителями МВФ и семьи Ротшильдов, спрошу: может ли этот конфликт детализироваться до таких локальных точек сопротивления, как наша, и как он может на нас повлиять?

М.Д.: — Этот конфликт касается вопросов стратегических. Конечно, на некоторых бизнесах он сказывается, как в ситуации с рынком калия и Керимовым. Но в Воронежском противостоянии, думаю, таких крупных игроков не участвует. Об этом можно судить, например, по таким признакам, как позиция губернатора. Если бы за проектом стоял, например, Ротшильд, у него не было бы ни малейшей возможности занять ту позицию, которую он озвучил, или хотя бы нейтральную позицию. Ему пришлось бы однозначно и четко проталкивать добычу или уйти.

Так что, думаю, воронежский никель никакой не стратегический проект «всесильной мировой закулисы». Это вполне может быть просто УГМК. Все как раз по ее формату. Даже, если бы это поддерживал какой-нибудь Волошин, администрации области пришлось бы, как минимум, занять строгий нейтралитет, а то и начать пресловутую «защиту бизнеса от экстремистов».

К.Р.: — Просто УГМК так глобально встроен в государственную систему: и космические запуски, и корабли черноморского флота, и объемное кредитование у Газпромбанка, и стадион в Сочи за 50 миллионов долларов.

М.Д.: — Стадион — это меньшее, что такая компания могла сделать для власти, а точнее, — что власть могла попросить у такой компании. А Газпромбанк — это все же не сам Газпром. Да — УГМК большой, серьезный, эффективный, умный бизнес. Но он не всесилен, и если он вынужден оказывать какие-то услуги государству, это совсем не значит, что государство будет оказывать услуги ему. Поэтому возможность для борьбы и победы в ней у вас есть.

К.Р.: — Тогда вернемся к позиции Гордеева. На днях вышел очередной «табель оценок губернаторов», где глава Воронежской области, получив до этого тройку во многом из-за антиникелевых протестов, поднялся до четверки, проведя в мэры своего человека. Но никелевая проблема все равно упоминается и мешает поставить желанную пятерку. В контексте губернаторских выборов, запланированных в регионе в 2014 году, никелевый вопрос не может не прозвучать. Как быть экоактивистам, если допустить, что нам все равно кого поддержать, лишь бы помог наложить запрет на добычу цветных металлов в Прихоперье?

М.Д.: — Сильно сомневаюсь, что кто-то сегодня может выиграть у Гордеева. Конечно, можно фантазировать, что потенциально поддерживаемый экоактивистами кандидат может перехватить у Гордеева повестку дня, — но это в случае победы последнего может вынудить его изменить позицию на менее разумную. Проще всего зафиксировать, что вы поддержите любую силу, на деле готовую запретить эту добычу, но вам было бы спокойнее, чтобы это был Гордеев. А критерием серьезности его намерений в этом вопросе могло бы быть разрешение на проведение районного референдума до выборов. Для губернатора, кстати, это хороший способ показать работу по урегулированию неоднозначной ситуации и снятию угрозы новых погромов и экстремизма.

К.Р.: — Сейчас УГМК пытается склонить казаков к участию в какой-то комиссии по исследованию экологических последствий добычи никеля в Черноземье. Есть подозрения, что эта комиссия — способ продавить проект. Такое ощущение складывается после просмотра репортажей о поездке казаков на Урал, когда один из казачьих лидеров Афромеев говорит, что хочет, чтобы экологическая чистота проекта «оказалась правдой». В это оказались втянуты казаки из Новохоперска и Урюпинска, которые однозначно против разработок, но их выступления нарезали так, что им приходится своим же объяснять, что никаких соглашений с УГМК у них нет, и они по-прежнему добиваются запрета добычи. Кто может влиять на эту комиссию?

М.Д.: — Наверное, неполное освещение деятельности комиссии, создающее превратное впечатление о результатах ее работы, — это наглядное доказательство PR-деятельности.

К.Р.: — Сегодня мы начали реализацию позитивной программы: в сентябре провели конференцию с местными активистами и фермерами в Новохоперске, 16−17 ноября готовим большой форум устойчивого развития в Воронеже. Зовем туда фермеров, людей с бизнес-проектами в Прихоперье и специалистов по реализации всего этого вкупе с инвесторами. Предмет лично моего волнения — не оттянет ли позитивная программа силы от протеста?

М.Д.: — А вы не забывайте про протест, интегрируйте его в конструктивную программу. А ей, конечно, надо заниматься: иначе вам скажут, что никакой альтернативы рабочим местам, которые создаст комбинат, просто не существует.

Кроме того, с Хопром у значительной части людей все еще ассоциируется Хопер-инвест. Поэтому нужен ребрендинг, вероятно, с опорой именно на туристический и экологический аспекты. Сделать Прихоперье символом привлекательной для экоинвестиций площадки, объединяющей несколько субъектов Федерации, — это хорошая творческая задача, для решения которой логичнее всего привлечь молодежь. И говорить не просто об устойчивом развитии, а о прогрессе на его принципах — это важно для восприятия людей. Подключить интернет-рекламу, объединить вокруг проекта несколько турагенств, подключить к этому сайты областных и районных администраций.

Не имея программы развития своей земли без никеля, экоактивисты могут потерять почву под ногами, потерять опору. А подначивание со стороны сторонников добычи, что, мол, протест стих, — просто провокация с тем, чтобы вы сунули голову в мышеловку и стали мучениками. Это, конечно, дело личного выбора, но этот путь тупиковый, и становиться на него раньше, чем исчерпаны все остальные возможности, нельзя. На нем почти невозможно победить. Выступая против разработок и продолжая протестные действия, вы должны выглядеть конструктивной силой, чтобы у власти возникли возможность и желание вам помочь. В противном случае будет соблазн и формальный повод вас подавить, что автоматически «зачистит поляну» для УГМК.

К.Р.: — Как вы считаете, внутри администрации Воронежской области существуют разные позиции относительно добычи никеля в регионе?

М.Д.: — Разумеется, должны быть. Ведь кто-то получает по шапке за протесты — оно ему надо? Да и самому губернатору не нужна вторая Кондопога. От добычи, кстати, он тоже вряд ли выиграет: и в имидже потеряет, и с УГМК много не получит. Они ребята жесткие, делиться не любят. Конечно, там, в администрации, должны быть люди, которым насыпали дорожку из зернышек, и они, закрыв глаза, по ней бегут; но у многих, в том числе у самого губернатора, насколько можно судить, очень взвешенная позиция по этому вопросу.

К.Р.: — Заключительный вопрос, с которого вообще-то следовало начать: насколько, по-вашему, целесообразна эта добыча? Ради чего так пренебрегают позицией ученых и местного населения?

М.Д.: — Действительно непонятно — с какой цепи сорвались господа бизнесмены, если речь идет только о никеле, цена которого сегодня почти в два раза ниже расчетной по рентабельности этого проекта. При этом отмазка, что там будет только обогащение и не будет выплавки, тоже ставит в тупик: возить концентрат за тысячи километров жутко затратно. А если ставить выплавку ближе — там будет то же самое, люди везде жить хотят.

Может быть, на самом деле, здесь не только никель, — и тогда поведение бизнеса понятно.

Но в любом случае надо ставить вопрос, чего хочет население. Допустить угрозу выжигания сотен квадратных километров плодородной земли ради создания четырех тысяч рабочих мест, или создания этих рабочих мест на фермерских хозяйствах и в переработке пищевой продукции? В некоторых колхозах Воронежской области работало по три тысячи человек! Там же чернозем, на котором растет все даже в условиях ВТО.

Если люди против, то государство им обязано подчиняться — так ведь вроде бы работает демократия, даже сувенирная?

Если люди не хотят никеля, серебра или платины, а хотят картошку, государство должно им дать эту картошку, если нет какой-то оборонной необходимости. А в данном случае никакой стратегической необходимости совершенно точно нет.

Фото volgograd.er.ru