Болотная заговорила

Это вообще-то редкий, почти уникальный случай — когда какой-нибудь специалист по теме выходит и высказывается, а потом сама тема вдруг оживает и говорит, мол, нет, мой хороший, ты ошибаешься, — и все вдруг видят, что никакой он на самом деле не специалист, а так, непонятно кто. Обычно так не случается, обычно тема безмолвствует, и специалисты могут говорить что угодно — им принято верить, потому что ну вот так сложилось, считается, что они разбираются. Тема сгнивает в тюрьме, или на помойке, или в могиле, а те, которые разбираются, защищают по ней диссертации, читают лекции, пишут книги, и если можно на что-нибудь надеяться, так только на то, что на том свете к такому специалисту подойдет объект его исследования, обнимет за плечи и ласково спросит — «Так что ты там про меня писал?»

Журналисту Андрею Колесникову в этом смысле повезло, и это вообще-то здорово — давно хотелось пожелать ему, чтобы ему хоть в чем-нибудь повезло; быть тезкой и однофамильцем знаменитого путинского жизнеописателя — думаю, тяжело (поеживаюсь, представляя, как бы мне жилось, если бы на свете был какой-нибудь знаменитый человек по имени Олег Кашин, с которым меня бы все путали), а тут он вдруг стал героем хрестоматийного сюжета, что в любом случае круто. Пора, впрочем, объяснить, что это за сюжет.

После бирюлевских событий Андрей Колесников написал статью о том, что Бирюлево по духу и вообще по всему откровенно враждебно Болотной — «в рядах погромщиков легко можно узнать измученные нарзаном лица людей, готовых за поллитру на любые подвиги во имя власти»; вообще рекомендую почитать его статью полностью — она действительно сильная в том смысле, в каком может быть сильным любой документ ненависти. Самое слабое место этого документа — собственно, Болотная, первое лицо, от которого ведется повествование. Андрей Колесников нападает на Бирюлево от имени Болотной.

Он думает, что у него есть такое право, и как бы некому поставить это право под сомнение, более того — на стороне Андрея Колесникова государственная пропаганда, которая почти два года объясняет своим жертвам, что Болотная площадь — это «креативный класс» и самозваные его предводители, называющие народ анчоусами, биомассой или, как Андрей Колесников, овощами. Можно даже предположить, что Андрей Колесников, нападая на Бирюлево, следовал именно тем правилам, которые ему навязал телевизор, что-то вроде «ага, я за Болотную, значит, я креакл, значит, я должен ненавидеть народ и называть его овощами». Ему показали карикатуру на него, а он решил, что это зеркало, и с удовольствием стоит такой перед ним и причесывается.

И вот тут случилось совсем неожиданное и очень важное. Болотная, от имени которой он пытался говорить, вдруг ожила, обрела голос и имя, и веживо сказала ему — Ну-ка иди сюда.

Имя Болотной — Илья Гущин. 25 лет, студент-психолог, срок ареста по Болотному делу — до 6 февраля 2014 года, обвиняется в том, что 6 мая 2012-го схватил за бронежилет полицейского Антонова Сергея Александровича. Илья Гущин — это один из тех, кого у нас принято, не запоминая имен, называть болотными узниками. Представитель маленькой социальной группы бесспорных политзаключенных и бесспорных, если так можно выразиться, антибенефициаров роста гражданской и политической активности последних лет, в том смысле что можно спорить, кто что приобрел по итогам Болотной, но про Гущина и таких, как он, все очень ясно: они лишились свободы.

Они лишились свободы, и Андрей Колесников, ничего, в отличие от них не лишившийся, радостно рассуждает, что «Болотная — это средний класс, это образованные городские слои, в том числе элита, в буквальном смысле сливки нации. Бирюлево — это темная масса озлобленных людей». Наверное, он нравится себе в этот момент, Андрей Колесников, сливка нации. Хорошо ведь сказал — «темная масса озлобленных людей».

И вот тут заговорила Болотная. Илья Гущин из тюрьмы прислал в газету письмо. «Ваше желание узурпировать протест, право на защиту жизни и достоинства за узкой группой псевдолибералов, отказывая в этих фундаментальных гражданских прав большинству соотечественников, ставит Вас в один ряд с фашистами и путинцами, которых Вы так яро клеймите на страницах Вашей газеты», — пишет Колесникову даже не Гущин (он всего лишь автор письма), а сама Болотная — та, которая стояла через полицейские заборы от сцены, свистела ораторам и материла их, потом расходилась с чувством досады, а потом собиралась вновь, и которую били шестого мая полицейскими дубинками по голове. Та Болотная, от имени которой журналист Андрей Колесников выступает со своими «антиовощными», как ему кажется, манифестами.

Карикатурные «креаклы», которых любит цитировать Дмитрий Киселев в передаче «Вести недели» — явление все-таки достаточно редкое, их единицы, и большую их часть все прекрасно знают по именам и в лицо. Но они существуют; всегда найдется какой-нибудь идиот, который скажет о себе — мы элита, мы в буквальном смысле сливки нации. По-хорошему, они и есть та самая «темная масса озлобленных людей», хоть Колесников и имел в виду не их. Может быть, это наивная надежда, но я все-таки верю, что после письма Ильи Гущина им будет хоть немного, но сложнее говорить от имени Болотной, а пропаганде — отождествлять Болотную с ними.

Иллюстрация: РосУзник и Комитет 6 мая