Страна периферийного образования

Авторитетное британское издание Times Higher Education обнародовало рейтинг ста вузов, представляющих страны с развивающейся экономикой. Из российских высших учебных заведений в первую десятку пробился только столичный гранд МГУ имени М.В. Ломоносова. Еще один российский вуз — Санкт-Петербургский государственный университет (alma mater доброй половины правящего истеблишмента РФ) занял лишь 67-ю позицию.

Результат трудно назвать впечатляющим. С одной стороны, десятое место — не полный провал. Особенно на фоне регулярно обновляемых «антирекордов» в абсолютных образовательных чартах. С другой стороны, назвать достижением попадание в «великолепную десятку» вузов развивающихся (!) стран можно с большой натяжкой. Или в порядке горькой иронии. Достаточно вспомнить, что в советское время отечественные вузы были передовой «кузницей кадров», где выходцы из всех стран мира получали первоклассное образование. Причем, львиную долю в этом «студенческом интернационале» составляли школяры, представляющие наших нынешних партнеров по БРИКС. Из тех же Индии и Китая. После «интеграции» российской системы образования в мировой «болонский процесс» поток если не иссяк полностью, то, во всяком случае, пошел на спад.

И это не удивительно — какой смысл отправляться «грызть гранит науки» в Россию, когда в указанном хит-параде вузов уверенно лидирует Пекинский госуниверситет. Более того, вузы вчерашнего «третьего мира» начинают перехватывать инициативу. Еще совсем недавно это могло показаться экзотикой, но сегодня нередки случаи, когда российские абитуриенты предпочитают учиться, например, в Турции. Хотя пока этот образовательный маршрут еще не может конкурировать с традиционными центрами вузовского притяжения — США, Германией, Великобританией и Францией (до 80% всего российского образовательного экспорта).

Впрочем, далеко не все готовы признавать существующую реальность, предпочитая ее «грамотно» интерпретировать. Так, главный авторитет в ректорском корпусе РФ руководитель МГУ Виктор Садовничий уверен, что все дело в несовершенстве рейтинговой системы. По его мнению, места, которые занимают российские вузы, не соответствуют реальному положению дел. «Практически все известные международные рейтинги ориентируются на англо-саксонскую модель образования и не отражают специфику нашей системы образования, достижения которой признаны во всем мире» — подчеркнул он. Садовничий также намекнул на пиар-составляющую, которая присутствует в мотивации составителей подобных рейтингов: «Образование в ряде стран — это весьма прибыльный бизнес, и рейтинги также являются отраслью этого бизнеса».

Член-корреспондент Российской академии образования Александр Абрамов полагает, что десятое место МГУ в рейтинге лучших вузов развивающихся стран это вполне приличный результат.

— Пекинский университет, который занимает первую строчку, это очень серьезное заведение, которое еще заставит говорить о себе во всем мире. Нужно быть реалистами. Десятое место это, конечно, не повод для неумеренных восторгов. Но и посыпать голову пеплом в такой ситуации нелогично. Да, мы уже не попадаем в первую сотню лучших вузов планеты, это вполне справедливо. Но и методику, используемую составителями подобных рейтингов, трудно назвать объективной на 100 процентов.

«СП»: — Какие именно показатели представляются наиболее спорными?

— Например, количество всемирно известных ученых, публикаций и прочее в этом духе. Не думаю, что это объективно отражает реальность. На самом деле, настоящий критерий качества образования — это состоявшиеся судьбы выпускников. Критерий формальный, но действительно решающий.

«СП»: — Что нужно предпринять, что российское образование котировалось выше?

— Лучший способ подняться в рейтинге — это проводить разумную госполитику в образовательной сфере. Это зависит не только от университетов. Чтобы получить на выходе сильного выпускника, нужно иметь на входе сильного абитуриента. То есть проблема шире и затрагивает общеобразовательную систему.

«СП»: — Какие ошибки и пробелы в образовательной политике мешают нашим вузам лидировать в мировом хит-параде?

—  Главная ошибка — полное отсутствие внятной образовательной политики как таковой. По моему мнению, это преступление в отношении нашего будущего. То, что нам предлагают под соусом реформ — ЕГЭ в школе, единые учебники, новые образовательные стандарты и многое другое, отдают формализмом. Эти новации не затрагивают существа дела. В первую очередь нужно изменять образовательную среду, отношение общества к знаниям и их носителям. Это во-первых. А во-вторых, следует обновлять содержание образования, которое у нас устарело, и кадровый состав (учителя и профессора). И, наконец, средства обучения. К сожалению, у нас ничего не делается для того, чтобы улучшить ситуацию по этим параметрам.

Конечно, любые рейтинги субъективны. К тому же они по справедливому замечанию ректора МГУ действительно превратились в разновидность бизнеса. Но списывать все на ангажированность оценщиков было бы преувеличением. В целом поставленная оценка более-менее объективна.

Скромная позиция в мировой «табели о рангах», которую занимают российские вузы, связана с тем, что наше образование неконкурентоспособно, убежден эксперт Всероссийского фонда «Образование» Олег Сергеев.

— Получается, что российские вузы «отстающие среди отстающих». Ни власти, ни образовательное сообщество не спешат признавать этот факт. Нас до сих пор уверяют в том, что мы самые лучшие. Отнюдь. Мы отстаем от передовых стран по всем параметрам. Начиная от технологического уклада и заканчивая качеством образования. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно спросить у наших выпускников, что такое «инжиниринг». Даже «технари» не знают, что это такое. Хотя еще в 1970 году вышел в русском переводе справочник по т.н. «системотехнике». В нем это понятие расписано от начала и до конца.

«СП»: — В советское время уровень образования соответствовал индустриальной эпохе, но затем мир ушел дальше.

— Образование отражает насущные потребности экономики. Если у нас нет высокотехнологичного производства и соответствующих рабочих мест, то было бы наивно ждать чудес от системы образования. В нынешних условиях социальный запрос на современную образовательную политику отсутствует. Была в советское время развитая промышленность, был запрос на квалифицированные кадры, и он удовлетворялся системой образования.

«СП»: — Виктор Садовничий утверждает, что проблема не в объективной реальности, а в несовершенстве рейтингов. Дескать, они ориентированы на англо-саксонскую модель образования, у нашей иные преимущества

— На память сразу приходит предложение не пенять на зеркало, если есть проблемы с внешним видом. Вместо сравнения методик составления рейтинга я бы говорил о том, что федеральный закон об образовании никуда не годится. Еще в советское время ставилась (и благополучно решалась) задача интеграции образования, науки и производства. Если верить разработчикам упомянутого ФЗ, наука от производства никак не зависит. То же самое касается образования. И, вообще, непонятно, кому они нужны.

«СП»: — Оптимисты указывают на то, что выпускники российских вузов востребованы ведущими западными корпорациями

— Не все так однозначно. Приведу пример. В крупнейшей европейской корпорации аэрокосмической промышленности EADS работают наши инженеры. Считается, что они сделали блестящую карьеру. Это действительно неплохие профессионалы, которые могут сделать расчет «геометрии крыла» на салфетке в столовой. Однако в структуре транснационального гиганта они занимают достаточно скромную нишу. Хотя мир уже вышел на принципиально иной уровень развития. Необходимо мыслить в категориях технологий и конечного продукта.

Своим видением проблемы поделился первый заместитель председателя комитета Госдумы по образованию Олег Смолин:.

— Особенность состоит в том, что основная часть науки в России по-прежнему сосредоточена в академических институтах. Вот почему исходные (стартовые) условия для наших вузов хуже, чем за рубежом, где нет отдельной структуры Академии наук.

Тем не менее, мы должны понимать, что качество образования в современной России упало. Это произошло по многим причинам. Назову три основные. Первая — это финансирование системы образования в лучшем случае наполовину от минимально необходимого. Второе — заработная плата преподавателей, которая ниже, чем в Нигерии и Эфиопии. Третье — информационная среда. Перефразируя Владимира Высоцкого, она больше напоминает «ящик для идиота», чем «окно в мир». Поэтому нужно спокойно улучшать качество образования, но не драматизировать положение российских вузов.

Не стоит уподобляться «людоедке Эллочке», которая пыталась конкурировать в плане шика с миллионершей.

«СП»: — С этим не поспоришь, если учитывать, что бюджет одного Гарварда сопоставим с бюджетом всей Российской Академии Наук

— Десятое место среди вузов развивающихся стран это не так плохо, если сравнивать с нашими достижениями в других рейтингах. Другое дело, что этот результат немного коробит, учитывая наши претензии на роль одной из лучших образовательных систем мира. Вспоминается известная формула — «Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер слишком мало»…

«СП»: — Какие факторы кроме хронического недофинансирования делают российскую систему образования неконкурентоспособной?

— Это, конечно, Единый госэкзамен, который подменяет творческое развитие натаскиванием. Помимо этого происходит колоссальная бюрократизация системы образования. В результате преподаватели вынуждены больше работать с документами, чем с детьми и студентами. По формуле Евгения Ямбурга: «Школа и вуз все больше превращаются в место, где учащиеся мешают администрации работать с документами».

«СП»: — Принудительное включение вузов в «болонский процесс», надо полагать, также не прошло бесследно?

— Введение двухуровневой системы образования, безусловно, сказалось на качестве выпускников. Дело в том, что выпускник-бакалавр получает на 40% меньше специальных занятий, чем традиционный специалист. Очевидно, что это снижает качество подготовки. Поэтому мы неоднократно предлагали прописать добровольный характер Единого госэкзамена и участия в «болонском процессе». При одновременном резком повышении финансирования и заработной платы педагогов.

«СП»: — Имеет ли смысл интегрироваться в мировую систему за счет сдачи позиций и снижения конкурентоспособности?

— Считаю, что оно того не стоит. Интегрироваться в мировую систему такой ценой неоправданно. Потому что это означает снижение качества образования. Напомню, что Болонская декларация предполагает расширение автономии вузов. То есть добровольность присоединения к «болонскому процессу» вполне соответствует духу декларации. Ведь помимо прочего мы расплачиваемся усилением утечки умов из РФ. В итоге проигрываем конкуренцию за человеческие ресурсы. Нельзя включиться в «болонский процесс», но зарплату интеллигенции оставить на прежнем уровне. Нельзя сделать все как у них, а социальные гарантии урезать. Я напомню: согласно оценкам Сергея Степашина, 1 миллион 250 тысяч успешных российских граждан в последние годы эмигрировали за рубеж. И это неслучайно.

Фото ИТАР-ТАСС/ Екатерина Штукина