Габрелянов и Дуров

Когда я построю где-нибудь на Поклонной горе пантеон героев русских медиа, позолоченные статуи Арама Габрелянова и Павла Дурова в этом пантеоне будут стоять рядом, и это, конечно, не будет простым совпадением. Мы привыкли ориентироваться на внешнее, и эти двое кажутся поэтому такими непохожими — пожилой армянин из глубокой провинции и молодой, нет еще тридцати, русский того типа, который отсылает нас к присказке про «Россию, которую мы потеряли». Газетчик с советским опытом и программист. Один постоянно ругается матом и орет, другой матом не ругается и даже с проштрафившимися подчиненными подчеркнуто вежлив. Один весь на виду, обожает давать интервью, а когда в интернет утекли (возможно, при его собственном участии) записи его матерных монологов, был в восторге — мол, теперь-то все услышат, как здорово я матерюсь. Второй интервью не дает в принципе, свою загадочность выращивает как волшебный цветок, есть много легенд про его интровертные чудачества.

Но при этом обоих принято сравнивать со знаменитыми иностранцами. Одного — с Рупертом Мердоком, владельцем таблоидов и деловых газет, другого — с Марком Цукербергом, основателем «Фейсбука». И в обоих случаях это и похвала (мол, у нас тоже есть свои самородки), и упрек (разве самородки клонируют чужое?). Одному сравнение льстит, он в восторге, когда его называют русским Мердоком, другой злится и Цукербергом себя не считает, но это уже детали, все равно обоих одинаково сравнивают. Оба начинали свой бизнес с сомнительными героями из девяностых — один с Борисом Федоровым, другой с Мирилашвили, и оба все равно были независимыми бизнесменами до тех пор, пока обоим не пришлось в мрачные годы «сечинга» уступить свой бизнес «друзьям Путина». Эти сходства между Габреляновым и Дуровым приходят в голову первыми, они очевидны.

Чуть менее бросается в глаза еще одно сходство — репутация; уточню, впрочем, что здесь я оперирую данными примерно трехлетней давности — это важно. К обоим было принято относиться скорее с пренебрежением, и не столько даже из-за западных аналогов, сколько из-за реальных или мнимых отношений со спецслужбами. О «Лайфньюсе» принято было думать, что самые ударные эксклюзивы им с фельдъегерем присылают откуда-то «оттуда», о «Вконтакте» с самого начала ходили слухи, будто все персональные данные пользователей в обязательном порядке передаются «туда».

И еще чем похожи Габрелянов и Дуров — оба люди вполне великие в том смысле, что живут где-то там у себя на облаке, очень далеко от нас — не встретишь их случайно ни в «Жан-Жаке», ни в «Джипси». И у обоих при этом были представители в мире «Жан-Жака» и «Джипси», причем представители, очень похожие друг на друга — такие, грубо говоря, нашистские полупокеры. Года три-четыре назад, когда идеология журнала «Афиша» в мире молодежной моды победила в России бесповоротно, начал складываться и лояльный режиму «креативный класс» — то есть люди в той же одежде, с той же музыкой и с теми же гаджетами, что положено по «Афише», но при этом кормящиеся на бюджетах тогдашней Росмолодежи или где-то около. Сколковские стартаперы и их пиарщики, инструкторы по фитнесу из якеменковского «Беги за мной», СММ-щики Кристины Потупчик и Анастасии Федоренчик, участники автопробегов и дискотек в поддержку Путина, модели из календарей знаменитого «Вовы-табака», редакторы «Минаев Лайв» и прочие красные хипстеры. Вот героями этой вновь родившейся тусовки сразу же стали пресс-секретарь Дурова Владислав Цыплухин и младший сын Габрелянова Ашот. В дни Болотной оба занимались одним и тем же — Ашот публиковал в «Лайфньюсе» сенсационную переписку наблюдателей из организации «Голос» и прослушки телефонных звонков Бориса Немцова; Цыплухин (его потом разоблачит «Новая газета») отчитывался перед Сурковым о создании фиктивных антипутинских групп «Вконтакте», призванных запутать потенциальных протестующих. Это был декабрь 2011 года, тогда Цыплухина и Ашота еще можно было путать.

А потом стало нельзя, потому что один, то есть Ашот, так и остался в той среде, а другой, Цыплухин, поехал дальше, нашел друзей в правильном «Жан-Жаке» и через год уже и «Афиша» делала специальные номера про «Вконтакте», и у журналиста Кононова вышла «ЖЗЛ» про Дурова, и пол-Москвы побывало в куполе вконтактовского офиса на Невском напротив Казанского собора. Да и сам Павел Дуров превратился во вполне уважаемого либертарного идеолога (я и сам был в том куполе, и политические воззрения Дурова мне вполне нравятся), и никто уже не вспомнит о прошлой репутации «Вконтакта». А у «Лайфньюса» все по-прежнему или даже хуже. Тесак у «Лайфньюса».

Эта нехитрая мысль сложилась в моей голове на днях, когда я включил радио, чтобы послушать эфир с участием моего друга Ольшанского. Команда «Лайфньюс» начала переформатировать радиостанцию РСН, и вот они позвали Ольшанского вести передачу. И я, слушая своего друга Ольшанского, вынужден был слушать и посаженного к нему напарником отвратительного блогера из каких-то совсем упыриных глубин (блогера зовут Илья, и последний раз я его видел, когда он был пиарщиком знаменитого фонда «Федерация»), а после Ольшанского эфир заняли в прямом смысле комиссары движения «Наши» и еще черт знает кто.

И вот, выключая радио, я подумал, что как жаль, что в свое время на месте Цыплухина не оказался Ашот. Чтобы у «Афиши» вышел номер про загадочный мир «Лайфньюса», чтобы Кононов написал «Код Габрелянова», чтобы модно стало ходить на экскурсии в космический ньюсрум «Лайфньюса» — да просто, чтобы Ольшанскому нашелся какой-нибудь более приятный напарник в эфире, чтобы «пространство зашквара», и так бесконечно огромное в сегодняшней России, стало чуть меньше.