«Внутренний Крым» как альтернатива «Внутреннему Западу»

Можно ли отстраненно и рефлексивно взглянуть на те обвинения, которые сейчас сыплются на Путина из-за рубежа и которые повторяет наш «внутренний Запад»?

Главное из этих обвинений состоит в том, что Россия сегодня — это именно то, что гитлеровская Германия представляла собой в 1930-е годы, а именно ревизионистская держава, которая разрушает существующий мировой порядок и стремится вернуть былую имперскую мощь.

Аналогия действительно имеется. Россия Путина и в самом деле также стремится возродиться в качестве великой державы, как это пыталась сделать Германия, подавленная очевидно несправедливым к ней версальским миропорядком. Проблема не в том, что Россию теперь будут всегда и много ругать, а это неприятно само по себе, проблема в том, что у той истории был и в самом деле весьма пугающий финал.

Признаюсь, я очень люблю такого отнюдь не расположенного к России внешнеполитического эксперта, как Уолтер Рассел Мид, люблю в первую очередь за его откровенность, приправленную реалистическим цинизделомом. Этот человек вполне спокойно может сказать, что Россию надо разрушить, но не потому, что она плоха, а потому что это входит в интересы столь ценимого им англо-саксонского мира.

Так вот еще до крымского референдума Мид написал на своем блоге в журнале «Американ интерест», что Россия и в самом деле следует путем Гитлера, но отнюдь не потому, что Путин и другие руководители страны сочувствуют фашизму и ориентируются на германского диктатора. Все дело, что победители в холодной войне в 1990-е сознательно не оставили России другого выхода. У руководителей страны, помимо вот этой — гитлеровской — была только одна альтернатива — окончательно сдаться, покаяться за грехи коммунизма, демонтировать остатки империи и на коленях приползти в Белый дом для отпущения своих реальных или мнимых грехов.

Если российский руководитель не хотел быть Гитлером, он должен был бы стать Конрадом Аденауэром.

Ну и наоборот — если не вариант Аденауэра, то есть, если не безоговорочная капитуляция на милость англо-саксам, тогда действительно рано или поздно придется идти по следам фюрера.

Мид признает — все было сделано Западом почти сознательно. Россия была поставлена перед развилкой. Или или. Или Аденауэр — и тогда государство должно оставаться под полным контролем США, без права на несогласие по принципиальным вопросам. Ну или Гитлер — тогда мощный и сокрушительный отпор со стороны всего мира и, в конце концов, снова Аденауэр. То что нам кажется провокацией, недомыслием со стороны Запада, было по существу принуждением нашей страны именно вот к этому, прямо скажем, плохому выбору: и расширение НАТО на Восток, и вся эта затея с ПРО, и, наконец, «оранжевые» шалости в российском подбрюшье, которые в итоге обернулись коллапсом Украины.

Что может сделать российская власть, чтобы сломать эту гнусную игру?

Путин, конечно, с самого начала понимал всю эту интригу — и одно дело для ее предотвращения он сделал сразу. При Путине не то, что не возникала всерьез тема антисемитизма в стране, при Путине эта проблема вообще перестала быть проблемой. Причем очень быстро и очень радикально. Притом еще в 1990-е данная тема стояла очень остро — и какое-то время, надо признать, оппозиционный патриотизм в России был мало отделим от антисемитизма. Вспомним хотя бы генерала Макашова — еще в 1999 году это был вполне себе спикер от коммунистических кругов.

Что нужно сделать еще, чтобы выйти из навязанной нашими недавними победителями альтернативы, по которой надо либо признавать себя побежденными, причем за дело и по праву, либо силой разрушать миропорядок. Нужно, разумеется, держать в сознании какой-то мировой контекст — какое-то глобальное видение ситуации. Причем более справедливое, нежели то, что предлагается апологетами статус-кво. Этот новый мир уже возникает на наших глазах, и он в немалой степени связан с действиями России. Новый мир уже не вписывается не то что в Большую восьмерку, но даже в Большую двадцатку. Мир устал от беззакония одной сверхдержавы, но этот мир не хочет возвращения в состояние межгосударственной анархии. Мы видим, что возникает некое новое взаимопонимание с Россией крупнейших незападных стран — Китая, Турции, Индии, Ирана. Даже Афганистана, президент которого неожиданно поддержал позицию России по Крыму. Даже Японии, которая, похоже, не совсем случайно вдруг сделала крымского прокурора героиней своих мультфильмов.

Теперь требуется международно-правовое оформление этого нового цивилизационного брожения, когда-то предсказанного Хантингтоном. И строительство такого порядка будет являться важным отличием от реваншистской Германии — та отнюдь не хотела мировой справедливости, она грезила о мировой гегемонии своей расы.

Далее — что делать внутри страны, чтобы сломать игру, о которой нам бесхитростно поведал Мид. Разумеется, нужен подъем экономики, внутреннее сплочение, ограничение произвола силовых структур. Все, о чем говорят и так, и говорят в том числе представители власти. Но все же — требуется нечто, что позволило бы очень ясно продемонстрировать — наш путь иной, наш путь не ведет к монолитному сплочению, а потом — к развалу и расколу по образцу 1991 года, только с необратимо худшим результатом. Нужна реальная многопартийность — поскольку наша Дума и наш Совет Федерации сегодня представляют по существу одну и ту же партию.

«Гражданская платформа», увы, позорно слилась в эти мартовские дни — и, думаю, в лучшем случае эта партия наберет не более 5−7%. И то от полной безнадеги на правом фланге.

Однако крымская история выявила одну большую общность людей, тех, кто всей душой за Россию, за Крым и в общем за Путина. Но кто явно устал от однообразия российского политического пейзажа и от отсутствия инициативы почти на всех уровнях. Пока эти люди не слишком выступают из путинского большинства и несомненно их голос имеется в этих самых победных 80%. Но, думаю, дальше их стилистические отличия с «бюрократической коалицией» окажутся столь же значительными, сколь и отличия крымской вольницы от российской вертикали.

Вот этот наш «внутренний Крым» Путину очень важно сейчас сохранить и предохранить от растворения в большой России. Это не только лучший и самый надежный его союзник в борьбе с «внутренним Западом», это его будущее как политика. И это — залог успеха нашего нынешнего реванша.