Курс маргинальности за два часа

Сфотографирована афиша на фасаде театрального здания, смешная двусмысленность надписи плюс политически актуальная тема делают фотографию популярной в соцсетях. На афише написано — «Контрольный выстрел победившему Крыму и Севастополю».

«Контрольный выстрел» — давний, лет десять уже его ставят, спектакль Юрия Полякова и Станислава Говорухина. О чем спектакль — я не знаю, и вообще никто не знает, потому что в этот театр ходить не принято. Большое коричневое театральное здание, шедевр позднебрежневского брутализма — этот театр мог стать, как раньше говорили, местом силы для культурной Москвы, моднейшей точкой на карте города, но не стал. Почти тридцать лет зарастает паутиной, которую слегка расчищают только в тех случаях, раз в несколько месяцев, когда театр сдается под недорогую концертную площадку. Вот группа «Сплин» любит там выступать; я сам, кажется, единственный раз в этом здании и был на концерте «Сплина». И лампа не горит, и врут календари.

Запустение потенциального «места силы» (представьте, что творилось бы в этом театре и вокруг, если бы его, а не неудобно расположенный театр Гоголя отдали Кириллу Серебренникову!) объясняется очень просто. Во-первых, реакционеры. Во-вторых, бездарности. В-третьих — ну послушайте, их же вообще нет, их можно не замечать. С самого начала, когда часть труппы тогда еще единого МХАТа, поссорившись с Олегом Ефремовым, ушла на новую сцену — а оказалось, что не на новую сцену, а просто нырнула в какое-то мрачное болото, да там и осталась. Ни одного звездного имени, ни одной громкой премьеры, ни одной рецензии, даже разгромной — разве что раз в несколько лет молодой ироничный критик, желая повеселить читателя, сходит на спектакль и напишет, мол, вы представляете, там декорации в стиле пятидесятых, а костюмы, как в сороковые, и семидесятилетняя Доронина играет сорокалетнюю Вассу Железнову. И все смеются, потому что ну в самом деле, при живом Марке Захарове — разве это театр?

Конечно, не театр. Праздновали в девяносто восьмом году столетие МХАТа — одновременно на двух площадках. Это как если бы сейчас одно и то же шоу попробовали бы устроить Первый канал и «Дождь» — ну, вы понимаете. В Камергерском — Ельцин, Лужков и Примаков, открытие памятника Чехову, концерт-телесъемка, главная вечеринка сезона. На Тверском бульваре — Куняев читает со сцены стихи, Михаил Ножкин поет свою новую патриотическую песню на мотив «Враги сожгли родную хату» (текста не помню, но вместо «хата» у Ножкина было «МХАТа»), из политиков единственный на сцене — Зюганов. Концерта-телесъемки не было, и если бы не это узнаваемое позднебрежневское здание в центре Москвы, можно было бы предположить, что это какой-то скучный вечер в подмосковном пансионате, несчастные, выброшенные на обочину люди, герои фильмов Астрахана, устраивают свой капустник за полчаса до могилы.

Хороша могила — прошло пятнадцать лет, и на этой сцене в честь важного государственного события торжественно ставится спектакль начальника предвыборного штаба Путина и видного единоросса, редактора охранительной газеты. Министр культуры Мединский, понятно, будет на спектакле, а может, придет кто-нибудь еще, депутаты какие-нибудь, министры, гости из Крыма — может быть, сам Чалый приедет, и зал ему будет хлопать, и выйдет Татьяна Васильевна Доронина в старомодном, но очень дорогом платье. А потом в федеральном бюджете еще появится строчка, что МХАТу имени Горького надо дать такую ощутимую кучу денег, и в новом сезоне театр даже сможет привлечь какую-нибудь кассовую звезду, Сергея Безрукова, а то и самого Евгения Миронова.

Это реванш, это победа — и даже не конкретной Дорониной, не конкретного Говорухина, не конкретного Полякова, а каждого из тех, кто двадцать лет назад, как тогда говорили, выпал в маргинальность. Кто остался в том болоте, в котором Михаил Ножкин пел свои патриотические песни, Станислав Куняев читал стихи, квакали лягушки, а паук плел поверх всего этого свою липкую паутину.

Двадцать лет назад в интеллигентских сообществах как-то сам собой сложился такой не слишком гуманный консенсус — «мы» есть, а вот «их» как бы и нет. Они бездарности, они реакционеры, они нам просто не нравятся, и вот мы будем жить без них. Выступать по телевизору, устраивать свои громкие премьеры, издавать свои книги, петь свои песни, снимать свое кино.

Я молодой, я не знаю, как сложился этот консенсус, я готов даже допустить, что были очень веские основания для того, чтобы он возник, но просто вот так вышло: интеллигенция девяностых, в общем, совсем не возражала против того, что некая социальная группа — «плохая интеллигенция», место которой в лучшем случае под лавкой. В газете «Завтра» никогда не будет дорогой рекламы, Валентин Распутин никогда не получит «Букера», Николай Бурляев никогда не снимет блокбастера. Кто двадцать лет назад рефлексировал по этому поводу? Кому было жалко Распутина, Бурляева и Проханова? Кого возмутили в 1998 году два мхатовских юбилея — чистый и нечистый? Всем было наплевать, все как-то исходили из того, что новый мир по определению несправедлив, и нечего по этому поводу страдать. «Аристократ, на „Линкольне“ промчись, а ты, пролетарий, иди в лифт помочись». Как-то никто из тогдашних победителей не представлял себя на месте побежденных. Никто не представлял себя на той, «плохой» мхатовской сцене.

Прошло пятнадцать лет, и оказалось, что все крайне неустойчиво, и последние легко могут стать первыми. Успешной интеллигенцией со всеми вытекающими становятся те люди с доронинской сцены, а «Завтра» — это теперь так называется тесный подвал с клубом, в котором уже новые поколения либеральной интеллигенции устраивают свои грустные вечеринки, курс маргинальности за два часа. Почувствуй себя Дорониной в девяносто втором году.

И просто интересно — вот когда сейчас лояльная власти общественность кого-нибудь травит, обижает, обвиняет в неуважении к святыням, лишает права на высказывание и даже на профессию, — кто-нибудь понимает, что это тот же самый консенсус двадцатилетней давности, просто подхваченный другими людьми и направленный против других людей, и что многое из того, что нам так не нравится сейчас, было много раз отрепетировано в конце прошлого века на тогдашних «бездарностях» и «реакционерах»?

Фото: ИТАР-ТАСС/ Александр Краснов