Державный синтез русского казачества

На протяжении многих лет казаков в России было популярно называть «ряжеными» и иронизировать по поводу их якобы неспособности защитить даже самих себя, не то что — нечто большее. Первым «звонком», который, впрочем, в Москве мало кто расслышал, был бунт на Хопре, где в ходе конфликта вокруг разработки месторождений никеля 22 июня 2013 года тысячная толпа крепких мужиков в форме казачьих войск царской России или современном камуфляже дотла разгромила геологоразведочный лагерь, заставив позорно бежать его многочисленную ЧОПовскую охрану. Вторым и уже совсем недвусмысленным «звонком» стали события на Украине, где движение русских регионов к независимости было поддержано — и в немалой степени и обеспечено — станичниками из России.

Жуковчанин Николай Балканов, отправившийся в марте добровольцем в Крым, уже по возвращении писал в городской газете «Мой двор» о том, что «через неделю после бунта в Севастополь приехал большой отряд казаков из Краснодарского края». Видимо, речь о «Волчьей сотне» из Белореченска, в рядах которой был и ставший сейчас уже культовой фигурой Александр Можаев. Первые фотографии этого мощного бородача с автоматом появляются в аккаунтах крымских добровольцев в соцсетях уже в конце марта .

«В достопамятные дни присоединения Крыма к России, путём народного референдума, мне довелось побывать на этом солнечном полуострове с группой казаков-добровольцев. Оказавшись в самом ядре казачьих формирований, можно было делать любопытные наблюдения за тем, что представляет собой современное казачество и насколько оно боеспособно, — писал в конце марта Максим Журкин. — Первое впечатление было действительно сильным. Уже на самой базе в Москве, откуда отправлялись автобусы с казаками в Крым, удивило наличие среди них большого количества рослых и здоровых мужиков, крайне харизматического вида и брутального поведения. Оказалось, что внешность так же соответствует и содержанию. Среди брутальных мужиков, одетых в разномастный камуфляж с лихо сдвинутыми на затылки папахами, многие были ветеранами разных горячих точек, спецназа или просто менты, бывшие военные и т. д. Ядро формирования, в котором оказались я и два моих друга, составила сводная сотня казаков-пластунов имени Валерия Чигрина» .

Валерий Чигрин — человек в своем роде уже легендарный. Кадровый советский офицер, закончивший Рязанскую академию ВДВ и в 1980-е годы несший службу в «горячих точках» (Ливан, Ангола, Афганистан), в июне 1992 года нападения молдавской армии на мирный Тирасполь он присоединился к в армии непризнанной республики и создал в ней взвод пластунов, укомплектованный кубанскими казаками-добровольцами. (Пластуны — род войск в дореволюционном Кубанском казачьем войске, аналог современного спецназа разведки. И еще нельзя не добавить, что созданное в 1787 году войско из верных России запорожцев долгое время называлось Черноморским, и первые годы действовало именно на Днестре, где тогда проходила граница с Турцией.) «Именно благодаря действиям взвода пластунов 19 июня 1992 года была сорвана операция молдаван по захвату и зачистке города Бендеры, когда дерзкой и лихой атакой пластуны в количестве всего 21 человек на одном БТР прорвали позиции двух батальонов противника и дали возможность остальным подразделениям защитников Приднестровья вытеснить из Бендер врага, — вспоминал двадцать лет спустя участник той войны казак Александр Дзиковицкий. — Правда, этот подвиг достался недёшево казакам: 14 человек из них погибли, остальные семеро имели разной степени ранения и увечья — от пулевого попадания до оторванных конечностей… С того самого дня 19 июня является государственным праздником ПМР». Позже отряд Чигрина, как и другие кубанцы, воевал против грузинской армии и отрядов «Мхедриони» в Абхазии.

В апреле 2012 года походный атаман собрал своих ветеранов под Малоярославцем (сам он поблизости проходил курс лечения в больнице) и создал из них — словно предчувствуя будущие тревожные события — Черноморскую пластунскую сотню. На первые сборы прибыло около трех десятков человек, но резерв одних только ветеранов его взвода был вдвое шире, не считая воевавших в рядах других казачьих отрядов бойцов, с которыми Чигрин продолжал поддерживать связь. Эта сотня в марте 2014 года стала основой одного из казачьих «десантов» в Крым, заставивших резко замереть многочисленных местных радикалов из «Правого сектора» и запрещенных исламских движений. Сам походный атаман, правда, не дожил до крымского похода, скончавшись после долгой болезни 12 июня 2012 года.

Конечно, пребывание считанных десятков, максимум сотен добровольцев из России не отменяет национально-освободительного взрыва там, куда они ехали — причем, что важно — как мы видим, начавшегося до их приезда. Точно так же русские добровольцы воевали и в Боснии в 1992—1995 годах — но из этого никак не следует, что это не было войной сербов за свои национальные интересы. Просто, присутствие группы поддержки, а тем более — обладающей опытом современной «малой» войны, всегда полезно.

Отдельно стоит отметить, что смешно читать по поводу русских добровольцев в Крыму или Донбассе характеристики вроде «ультраправые боевики», которыми награждают их на некоторых националистических российских сайтах. Где у них расизм, неонацизм, все иные необходимые признаки ультраправых движений? Под флагами с кельтским крестом и с «белыми братьями» из неонацистских группировок воюют формирования вроде C14 и подобных им, близких к «Правому сектору». Что же касается национализма, вопрос тут сложен — ибо и национализм бывает разный. Есть национализм именно расистского плана с характерными бритоголовыми образцами (которых мы среди добровольцев не видели), а есть — державно-культурного плана, в котором в центре стоит не «белая раса», а «Большая Россия», русское этнокультурное пространство в границах, близких к 1914-му и 1991-м годам. Такое державное национальное русское сознание, безусловно, у казаков и других ехавших в (тогда еще) Украину было.

И еще примечательный момент — картинка в аккаунте одного из таких добровольцев в соцсети, где в братском рукопожатии две руки: одна в цветах имперского флага царской России, популярного у националистов, другая — красного с серпом и молотом. До конца продуманный и законченный синтез таких идей представляли собой лимоновцы, но многие добровольцы просто соблюдали его на практике, не особо теоретизируя, так что борьбу с «Правым сектором» вели и левые (из Компартии, «Боротьбы» и просто «советские люди» по своим идейным ориентирам), и русские националисты, не конфликтуя друг с другом.

А что касается ряженых плясунов… Чуть дальше на запад — Запорожье. «Самооборона» здесь насчитывает сразу несколько формирований, и одно из них — Хортицкий конный казачий полк. Формирование с таким претенциозным названием, насчитывающее якобы до двух сотен человек, создал в 2010 году местный бизнесмен Юрий Ружин, воскрешая в его лице одноименное формирование Украинской народной республики, то бишь — армии Симона Петлюры. Черные жупаны, черные папахи, черные кони. Параллельно казаки… состоят еще и в Запорожском конном театре, выступающем в заповеднике «Хортица». В одеждах XVII века, грозно закусив ус и помахивая оселедцем, рубят воздух саблями на потеху туристам. Теперь эти же персонажи в стилизованной под времена Богдана Хмельницкого одежде зажигают на массовых митингах, например, на прошедшем 14 мая в городе Параде флагов (собственно, одного-единственного флага — государственного Украины — но во многих экземплярах разных размеров). Но не более…

Фото ИТАР-ТАСС/ Михаил Почуев