Игорь Стрелков, говорите громче

Ежедневные боевые сводки из еще вчера мирного края, фотографии раненых и убитых, жуткие рассказы спасшихся заложников и прочее. Центральная власть, установившаяся в результате очень сомнительного с правовой точки зрения государственного переворота, и мятежный регион, сформировавший сначала собственные органы власти, не признаваемые центром, а потом и собственное вооруженное ополчение. Центр сначала терпит, потом бросает в тот регион войска, начинается карательная операция под лозунгами восстановления законности.

Это не Донбасс, это Россия двадцать лет назад. Здание донецкой обладминистрации, кажется, проектировал либо тот же архитектор, что и здание Чечено-ингушского рескома КПСС, то ли его соученик, родственник и друг — такая же светлая позднебрежневская высотка, в предвоенном Грозном ее называли президентским дворцом, и не было тогда в Москве журналиста, который хотя бы раз не был в тот год в том дворце. У меня спустя уже много лет была такая забава — удивлять молодых коллег, показывая им какого-нибудь тихого и мирного журналиста возрастом за сорок: «Видишь его? А он в первую войну в Чечне работал, у Дудаева интервью брал!» — молодой коллега удивляется, а удивляться нечему, тогда у Дудаева все интервью брали, и самолеты в Грозный летали каждый день, из Внукова в аэропорт имени Шейха Мансура, так он тогда назывался. Пройдет год, журналистов станет меньше, потом еще меньше, а потом останутся двое — Бабицкий и Политковская, больше никто не поедет, кому-то страшно, а кого-то уже редакция не отпустит, то ли цензура, то ли просто не хочется потом выкуп за заложника платить или труп искать. Но это будет потом, а в декабре девяносто четвертого никто ни о чем таком не думал. Москва вводит танки куда-то — у людей, воспитанных на Будапеште-56 и Праге-68, не было сомнений, на чьей стороне надо быть в таких ситуациях. Даже через полгода, уже после Буденновска, Булат Окуджава, отвечая на вопрос о Басаеве, скажет: «Если говорить о том, что случилось в Буденновске, — это печально и трагично, но война трагичнее, чем этот поступок. И поэтому я думаю, что когда-нибудь ему памятник поставят». Басаеву. Памятник. Летом девяносто пятого года это еще не звучало дико, в самом деле — если не Басаеву, то кому, Грачеву, что ли? Я не люблю Окуджаву, но цитирую его сейчас не для того, чтобы в чем-то упрекнуть, не имею права. Просто чеченскую войну русское общество встретило неподготовленным — не успели, не научились, не отрефлексировали и искренне примеряли на новую реальность старые правила. В самом деле, написано же — «За нашу и вашу свободу», значит, Басаеву памятник, все верно.

Спустя двадцать лет что-то смутно знакомое видится в новых картинках. Обкомовская высотка, вокруг которой танцуют зикр митинговые завсегдатаи, фронтовые сводки из казавшихся вечно мирными мест, полевые командиры и журналисты, сначала толпами катающиеся в мятежный регион, потом уже не толпами, только самые отчаянные. Новые Бабицкие, новые Политковские, и старые привычные слова, которые все нелепее звучат в стреляющей глуши Донбасса.

И разница, маленькая, но страшная. Теперь в роли чеченцев русские. Вместо бородатых полевых командиров усатые реконструкторы. Вместо федералов — украинцы. Кто первым скажет, что полковнику Стрелкову когда-нибудь поставят памятник? Давайте я скажу — поставят, поставят.

То есть это сейчас так кажется, что поставят. А на самом деле где-то по Славянску, наверное, уже ходит священник, который благословляет ополченцев на бой. Потом этого священника подкупят киевляне или Ахметов, священник согласится стать губернатором Донбасса, но прогубернаторствует недолго — какие-то бойцы из подполья взорвут его на стадионе «Шахтер», и хозяином шахтерского края станет священников сын, который, может быть, уже сейчас сделал селфи со Стрелковым и вывесил его в «Инстаграм».

"История повторяется в виде фарса", — такая же выученная сто лет назад абракадабра, как «За нашу и вашу свободу». Не в виде фарса, и не в виде трагедии; вообще непонятно, в виде чего. История всегда находит такой способ повториться, чтобы не было готовых ответов ни на один вопрос.

Игорь Стрелков, говорите громче.

Фото: ИТАР-ТАСС.