Что знал Сталин о подготовке нападения на СССР

Вопрос, вынесенный в заголовок, строго говоря, не вполне корректен. Точнее его следовало бы сформулировать так: «Какой информацией владел Сталин?». Потому что его знание основывалось не только на донесениях разведки, но и на недоверчивом к ним отношении.

И дело тут не в «паранойе», которую начали приписывать Cталину в 90-е годы прошлого века. Весной-летом 1941 года на карту было поставлено очень многое. И любой неверный шаг мог повлечь тяжелейшие последствия. Существовал не только разыгравшийся трагический вариант полного разгрома обороняющихся частей Красной армии. Но и вариант остаться в военном противостоянии один на один с Германий. То есть вне антигитлеровской коалиции. Такой расклад мог получиться, если бы Сталин опередил Гитлера, став тем самым «агрессором».

А Гитлер, надо сказать, Сталина в этом направлении искусно провоцировал. Так, например, 10 мая заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс вылетел из Аугсбурга и направил свой самолет в Англию. К чему в Кремле отнеслись почти панически: не затевается ли германо-британский союз, направленный против СССР?

При этом германское командование, чтобы скрыть истинную дату нападения на СССР, по самым разнообразным каналам, прежде всего дипломатическим, распространяло дезинформацию относительно и «часа Х», и даже намерений начинать войну на восточном фронте в 1941 году. То есть различные источники сообщали различные числа.

В связи с чем, например, Рихард Зорге, передавал из Японии то одни, то другие даты после бесед с дипломатами, дипкурьерам, военными атташе. С 10 марта по 20 июня он передал в Москву 7 сообщений. Вот вкратце их содержание:

1. Война начнется только после окончания войны с Англией.

2. То же самое.

3. В конце мая. Однако опасность может миновать.

4. Вторая половина июня.

5. 15 июня.

6. Конец июня.

7. Война неизбежна.

Следует заметить, что в 60-е годы с целью возвеличить заслуги Зорге, произошла фальсификация его предпоследнего донесения от 15 июня. В нем он якобы назвал точную дату — 22 июня. И это медвежья услуга, поскольку и без того этот отважный человек сделал достаточно много для СССР, чтобы называться героем. Так, например, на основании его сообщения о том, что Япония не начнет войну до середины 1942 года, в конце 1941 года под Москву с восточных рубежей было переброшено 26 сибирских дивизий.

Недоверие к рыцарям плаща и кинжала

Вполне понятно, что множество сообщений от внешней разведки также содержало дезинформацию. Соответственно, «общей кипой» они на стол Сталина не выкладывались. Работали аналитики, стремящиеся отделять зерна от плевел и установить действительную дату «часа Х».

Сбором развединформации занимались два ведомства. ГРУ и НКГБ, куда стекались сообщения от агентов, работающих за границей на Москву. Также сбором важнейшей информации занималась войсковая разведка, поставлявшая данные и о дислокации германских войск, и о допросах перебежчиков, арестованных шпионов и диверсантов.

Всего от ГРУ с начала 1941 года поступило более 120 сообщений о подготовке Германии к нападению на СССР. В 68-и из них указывались сроки начала агрессии. И большая их часть либо совпадала с точной датой, либо была к ней близка. В конце концов, для противостояния массированному вторжению необходимо было должным образом подготовить войска. А это довольно инерционное мероприятие, которое необходимо было начинать не за несколько часов до начала операции «Барбаросса». Для Красной армии повышенная боеготовность была объявлена за 2,5 часа до раннего утра 22 июня 1941 года. То есть слишком поздно.

В Москву стекалась информация от более чем сорока зарубежных резидентур. 11 июня первым с указанием точной даты нападения пришло донесение от резидента разведки в Финляндии Е.Т.Синицина. Его агент «Монах» информировал о подписании в Хельсинки тайного соглашения между Германией и Финляндией об участии финской армии в предстоящей войне против СССР.

12 июня резидент ГРУ в Берлине генерал-майор Тупиков (оперативный псевдоним «Арнольд») сообщил в Москву о том, что срок вероятного нападения на СССР — 15 — 20 июня.

В этот же день было получено сообщение от нелегального резидента германской группы «Крона» Я.П.Черняка, в котором было названо даже время — 22 июня, 3 часа 30 минут.

17 июня бывший агент царской разведки Анна Ревельская сообщила советскому военному атташе в Берлине: 22 июня, 3 часа ночи.

19 июня из Берлина пришло донесение со ссылкой на агента Вилли Лемана («Брайтенбах»), внедренного в аппарат гестапо. Сообщалось о получении приказа о начале военных действий 22 июня после 3 часов утра.

21 июня из Франции и Польши поступают два донесения с указанием одной даты: завтра на рассвете.

Громадным доверием в Москве пользовались руководители подпольной антифашистской организации «Красная капелла» обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен («Старшина»), служивший в германском генеральном штабе ВВС, и сотрудник Министерства хозяйства Германии Арвид Харнак («Корсиканец»). 16 июня они сообщили о том, что «нападение можно ожидать в любое время».

Этот сигнал был воспринят руководителем службы внешней разведки Павлом Фитиным как руководство к самым решительным действиям. На следующий день, 17 июня, он добился приема у Сталина. И вместе с наркомом госбезопасности доложил о реальном положении вещей.

Сталин был лаконичен. Выслушав доклад, он сказал: «Дезинформация. Можете быть свободны».

Доверие к армии

О скором приближении нападения свидетельствовали и данные, полученные на западной границе, где дислоцировались войска Западного особого военного округа. В период с 1 по 10 июня было задержано более ста немецких диверсантов. В следующую декаду июня число задержаний удвоилось. Во время допросов многие из них говорили о том, что начало наземной операции назначено в диапазоне от 20 до 25 июня.

Были и перебежчики, симпатизирующие Советскому Союзу, призванные в вермахт помимо их воли. И их показания были такими же.

Проведенная 18 июня воздушная разведка на 400-километровом участке западной границы показала громадное скопление немецких войск, впритык придвинутых к территории Советского Союза. Причем продолжали подтягиваться все новые и новые танковые колонны, артиллерия и моторизованная пехота. Сомнений не оставалось — вся эта махина неизбежно будет приведена в действие.

И в таких условиях Сталин более всего опасался, что Красная армия может быть спровоцирована на активные действия. И это в июне была главная задача, поставленная Генштабом войскам ЗапОВО, — не поддаваться на провокации!

Профессиональным разведчикам Сталин не верил. Поверил военным. Вечером 21 июня начальник Генштаба Жуков на основании собранных на границе разведданных смог убедить Сталина в необходимости объявления повышенной боевой готовности.

Эта директива была разослана в войска в 0 час. 30 мин. 22 июня по московскому времени. То есть за два с половиной часа до начала Великой отечественной войны.

Цена размышлений и промедления прекрасно известна.

Фото ИТАР-ТАСС/Архив.