Методы допроса полковника Пухнатого

Подавление инакомыслия в Харькове происходит теперь методично и демонстративно. Под каток репрессивной машины попадают ученый и известный спортсмен — никого из профессиональных правозащитников не интересуют эти судебные дела с ярко выраженными политическими мотивами.

В четверг, 17 июля, в очередной раз было перенесено заседание Апелляционного суда по делу Алексея Самойлова, проректора Международного Славянского университета, доцента консультационного центра Европейского университета, кандидата географических наук. Заметный общественный деятель, участник экспертных круглых столов не вписался в систему европейских ценностей новой власти — он был жестоко избит работниками СБУ при задержании. Суд первой инстанции (а таковым с апреля по июль почти для всех политзаключенных был Киевский районный суд) избрал для Самойлова исключительную меру пресечения — два месяца содержания под стражей в Полтавском СИЗО. А до апелляции дело никак не дойдет: объясняют тем, что не хватает автозаков. Но сторона обвинения по другой причине не заинтересована в своевременной доставке арестованного. Снимки, сделанные родственниками Алексея Самойлова во время заседания районного суда, стали достоянием гласности: изувеченное лицо ученого исчерпывающе свидетельствует о новых наработках политической «охранки».

Его супруга, Анна Раковская-Самойлова (она, между прочим, потомок Христиана Раковского, первого председателя украинского Совнаркома), направила Уполномоченному послу миссии ОБСЕ в Украине письмо о нарушении прав человека и абсолютном произволе работников Управления СБУ в Харьковской области. Она рассказывает об обстоятельствах ареста мужа: «Послышался грохот, входная дверь тамбура была выбита, а в квартиру вломились вооруженные люди в масках и в камуфляжной форме. Они скрутили мужу руки, а меня оттолкнули в другую сторону. Вбежали еще и мужчины в штатском. Первоначально в квартиру ворвалось 16 человек. Они быстро передвигались по всем комнатам, искусственно создав неконтролируемую атмосферу хаоса. И уследить за их действиями было невозможно. В тот вечер у нас находилась пятилетняя внучка. Но присутствие ребенка не остановило вооруженных сотрудников СБУ, наводивших автоматы даже на ребенка… Обыск длился почти семь часов. В ванной комнате они нашли две оранжевые коробки с надписью „Тротил“. Муж заявил, что единственный способ, которым взрывчатые вещества могли попасть в нашу квартиру, — это умышленное подбрасывание. В сопровождении сотрудников СБУ, проводивших обыск, Алексей, не оказывая никакого сопротивления, спускался в лифте. А в это время на грузовом лифте поднялись сотрудники в масках во главе с полковником Пухнатым. Они увидели приятеля нашей семьи Дениса Воробьева, находившегося с нами в квартире во время обыска, и набросились на него. Затолкали в лифт и, пока спускались, избивали его. А уже на улице, в присутствии наших родственников, принялись обоих — Алексея и Дениса — бить с нечеловеческой ненавистью и силой. Особенно старался полковник Пухнатый. Люди в масках и с автоматами затолкали их в автомобиль. Я спросила: „Куда их собираются везти?“ Мне ответили: „На кладбище“. Потом уже, когда мы увиделись в зале суда, муж сообщил мне, что его и Дениса отвезли в управление СБУ. Там, во дворе, еще минут сорок избивали, фактически пытали, таскали лицом по асфальту, требуя признаться в совершении выдуманных преступлений».

По словам Анны Раковской-Самойловой, сотрудники СБУ при обыске квартиры интересовались Антоном Гурьяновым, активистом харьковских весенних протестов. А не найдя «сепаратиста» Гурьянова, решили для «террориста» Самойлова устроить «мыльную оперу» с тротилом. Через два дня после ареста родные Алексея Самойлова увидели его в районном суде — и ужаснулись: у него огромная гематома с правой стороны лица; в три-четыре раза увеличена правая щека, начиная от шеи и заканчивая височной долей; многочисленные синяки и ссадины на голове; выбиты зубы; абсолютно синие руки… Анна Раковская-Самойлова говорит: «Судья сказала, чтоб он снял футболку… И все увидели, что на нем нет живого места. Он весь избит». Хотя съемка в зале Киевского районного суда была запрещена, дети тайком сфотографировали отца на телефон…

С апреля по июль мне довелось побывать на многих судебных заседаниях по делам активистов «Русской весны». Всякий раз всплывала в памяти цитата из Кафки: «Не сделав ничего дурного, он попал под арест». Меня не покидало ощущение, что правоохранителями получен свыше карт-бланш на произвол, что кому-то из молодых прокуроров предоставлена возможность осуществить карьерный скачок…

Например, молодого прокурора Валерия Бухана я видел на заседаниях по резонансным делам — Константина Долгова и Спартака Головачева. Впрочем, и адвокаты у этих лидеров харьковского Сопротивления общие — Дмитрий Тихоненков и Александр Шадрин.

Спартак Головачев — известный спортсмен, чемпион Украины по фридайвингу. На глубине 70 метров он установил украинский рекорд задержки дыхания — 7 минут. Шел на новый рекорд — 8 минут. Готовился к чемпионату Европы. Был одним из самых заметных и авторитетных активистов апрельских протестов. В конце апреля участвовал в доставке гуманитарного груза — лекарств и продуктов — в Славянск. А буквально на следующий день был задержан. Причем это задержание войдет в историю как одно из самых примечательных. Возле метро на Спартака напали двое в штатском. Один из них был вооружен. Но справиться не смогли: в юности Головачев был чемпионом Якутии по дзюдо. Потом нападавших стало вдвое больше. Однако скрутить Спартака все равно не удавалось. Прибежали милиционеры в форме — только после этого Головачев позволил надеть на себя наручники. Его доставили в райотдел милиции, допросили как свидетеля. А на выходе опять надели наручники и отвезли в областное следственное управление: там его допросили уже в качестве подозреваемого по событиям 6 апреля, когда сторонники федерализации овладели зданием обладминистрации.

Адвокат Дмитрий Тихоненков рассказывает: «65 активистам, задержанным в здании обладминистрации, предъявляли подозрение в совершении массовых беспорядков с 7 на 8 апреля. То есть в ту ночь, когда горело здание. А Головачеву предъявили подозрение по событиям, происходившим днем раньше, когда люди входили в здание. И вот следователь написал ему повестку, чтоб он явился на следующий день самостоятельно, без чьей-либо помощи, для решения вопроса о мере пресечения. Он пытался выйти из кабинета следователя — его блокировала целая группа людей. Они понимали, что Спартак парень крепкий, и сказали ему: „Нас — пятнадцать. У тебя ничего не получится — ты не выйдешь“. Причем они ничего не объясняли ни следователю, ни адвокату, который был там. А просто сразу блокировали адвоката, следователя и подозреваемого Головачева».

Не только о задержании, но и о пребывании Спартака в СИЗО уже ходят легенды. Головачев объявил голодовку, узнав, что некоторые из активистов, арестованных во время зачистки обладминистрации винницким «Ягуаром», подвергаются насилию и избиениям. Голодал 13 дней. В том числе 4 дня держал сухую голодовку. Но оказалось, что неправильно составил форму заявления… Голодовка не зачтена. А Спартак похудел за это время на 25 килограммов.

В следственном изоляторе впервые за многие годы появился такой заключенный, который в тюремной библиотеке заказывает Достоевского, Тургенева, Чехова. И товарищей по несчастью Спартак приобщает к русской классике…

В СИЗО он ведет дневник. Виктория Головачева, жена Спартака, показала мне несколько страниц этого дневника, где во всех подробностях описаны события 6−8 апреля, после которых в харьковской тюрьме появилось множество политзаключенных: едва ли не больше, чем за все годы самостийности Украины. Головачев пишет о странных людях, которых видел в стенах обладминистрации в ночь, когда здание подожгли. Они неожиданно присоединились к протесту накануне его подавления — и незаметно исчезли. Именно в этом промежутке случились беспорядки с применением «коктейля Молотова». Что-то в стилистике этих людей напоминает действия одесских провокаторов 2 мая…

В перерыве одного из судебных заседаний Спартак рассказал: «Людей на нашем митинге я пытался максимально обезопасить от провокаций. Им (власти) нужен был серьезный захват. Поэтому появились проплаченные провокаторы со светошумовыми гранатами, с петардами, с „коктейлями Молотова“ — всего этого не было у протестующих харьковчан. И был штурм. Я общался с теми, кто встречал этих провокаторов, интересовался, откуда они взялись. Говорили: „Они нам давали мощные петарды“. Провокаторы не были задержаны. Тех из них, кого задержали, — сразу отпустили. Я знаю, кто их проплачивал. Только пока не скажу. После смены власти можно будет говорить об этом… В то время, когда был захват ХОГА неизвестными, когда харьковчан оттеснили и начался пожар, я отсыпался дома. Потому в предыдущие сутки был там… Ночью мне позвонил офицер внутренних войск (не буду называть) и сказал: „Спартак, здание горит — подъедь, разберись. Но это не харьковчане“. Я поехал где-то в час ночи. Здание уже было захвачено. На втором этаже был штаб. Какие-то люди в белых рубашечках — я никого из них не знаю. Пока я начал разбираться, кто и что здесь, — этот штаб исчез. Я не готов называть имена тех людей из милиции, которые мне звонили. Когда меня арестовали 30 апреля и приняли решение о принудительной блокировке меня в здании следственного управления, — в соседнем здании сидел советник Авакова и лично давал указания следственному управлению, чтоб меня не выпускали».

Супруга Виктория подтверждает алиби Спартака: в ночь с 7 на 8 апреля он был дома: «Как только пришел, упал на кровать — и спал как убитый. До часу ночи, наверное. Я уже спала, когда он, узнав, что возле ХОГА происходит что-то странное, начал собираться, чтоб забрать ребят из здания. В 4 или 5 часов утра он вернулся. Сказал, что всех предупредил, чтоб покинули обладминистрацию. Но утром оказалось, что 65 человек взяли… Когда Спартак там был, он, в силу своего авторитета, ограждал от беспорядков. Знал в лицо активных участников. Он был… как ангел-хранитель для мирных акций. Такую гражданскую обязанность на себя возложил».

Дело Спартака Головачева объединили с делами 65 активистов, арестованных 8 апреля. А потом фигурантов механически разбили по 4−7 человек.

На одной скамье со Спартаком — журналист Дмитрий Пигорев. У здания обладминистрации в ночь на 8 апреля он оказался, выполняя редакционное задание. Больше трех месяцев пребывает в СИЗО.

Адвокат Александр Шадрин считает: «Все эти вопросы практически замораживаются, оттягиваются, откладываются. Всё в надежде какого-то разрешения сверху — то ли путем амнистии, то ли еще как. Потому что судебные перспективы этого дела очень туманны. Многие из задержанных активистов (и это подтверждено материалами досудебного следствия) находились в инкриминируемый период времени в каких-то других местах. В том числе и речь о запорожцах, которые вообще в другом городе были, когда все это происходило. Под стражей оказались медики, которые выполняли свои профессиональные обязанности. Под стражей оказались журналисты, которые фиксировали происходящие события: Дмитрий Пигорев, стример Сергей Юдаев».

На июльских судебных заседаниях были заслушаны свидетели, вызванные стороной обвинения, — курсанты академии Национальной гвардии Украины. Никто из них не опознал обвиняемых. При этом все курсанты упоминают неизвестных в касках и масках, от которых исходила агрессия в ночь на 8 апреля, когда пошли в ход «коктейли Молотова».

Примечательно, что незадолго до судебных заседаний, на которых прозвучали свидетельские показания курсантов, — харьковский губернатор Игорь Балута отрапортовал в Фейсбуке, что, начиная с 6 апреля, в регионе задержаны 314 активных сепаратистов. Откуда взялась эта статистика — непонятно (возможно, это руководство к действию для правоохранителей; а возможно — об аресте многих активистов попросту никому неизвестно).

И вот все курсанты, отвечая на наводящие вопросы прокурора и судьи, рассказывали о действиях «сепаратистов» под стенами обладминистрации. Обвиняемый Головачев заметил: «Тогда, в апреле, такой терминологии еще не было… Мы выступали против неофашизма, за федерализацию, за права регионов». И спросил у курсанта: «Что такое сепаратизм, по-вашему?» Тот ответил: «Сепаратизм был в требовании смены власти». На скамье подсудимых и в зале засмеялись: а кто тогда в этой стране — не сепаратист?..

Харьков

Фото: Юрий Мартьянов/Коммерсантъ