Над схваткой или в окопе

В своей колонке на сайте «Эха Москвы» Дмитрий Быков рассуждает о парадах, прошедших в День независимости в Киеве и Донецке. Оба парада без церемоний проэксплуатировали тему Великой Отечественной. С киевского военная техника — по крайней мере, так было объявлено — отправлялась прямиком в зону «АТО», как в ноябре 1941 отправлялась на передовую с Красной площади. Донецкий парад ознаменовался проводом колонны пленных с идущими следом поливальными машинами — как было в 1944 на Ленинградском шоссе и Тверской. Текст Быкова начинается с примечательного зачина: «Наконец я, кажется, могу объяснить, почему мне так отвратительна надсхваточная позиция отдельных самовлюбленных людей, для которых обе воюющие на Украине стороны одинаковы. Эта позиция примерно так же противна, как уравнивание коммунистического и фашистского режимов, воевавших в сороковые». Надсхваточная позиция отвратительна Быкову тем, что не замечает разницы между парадом в Киеве и парадом в Донецке.

Как представитель той самой публики, которая пребывает — по крайней мере сильно старается пребывать над схваткой, позволю себе высказать некоторые замечания, представляющиеся мне важными.

Не избежать и про парады, конечно. Но того значения, которым наделены украинские парады в колонке Быкова, я не склонен им придавать. Да, мне тоже не понравился донецкий парад, лучше бы его не было, это дурновкусие и «Первый канал». Не лучше и киевский: при том количестве жертв среди мирных жителей и тех методах проведения «АТО», когда крупный калибр перемалывает в щебёнку кварталы и посёлки, свести донбасскую войну к войне с Россией невозможно — и военная техника, проходящая парадом по Киеву, хоть ты тресни, не рифмуется с танками и самоходками из сорок первого. Сегодня на украинском Юго-Востоке развернулась такая трагедия — вдруг, из пустоты, с тысячами ненужных смертей, обессмысливающих уже, кажется, самое существование «цивилизованных стран», не умеющих ни избежать, ни остановить людскую мясорубку — что западать на военные шоу, как бы они ни выглядели, да ещё выводить из них очередные формулы рукопожатости (вот, наконец, и до надсхваточных добрались)… можно, конечно, но как-то не ко времени. Думаю, впрочем, здесь просто сработали шестерни сценической машины: что бы ни вынесло на информационную авансцену, о нём должно быть сказано громко и в превосходной степени.

Но я, собственно, про другое — про эту самую надсхваточность.

Быков, я заметил, отдельно не жалует тех, кто не лезет в драку. На пике белоленточной активности, во времена Координационного Совета, Дмитрий Львович тоже — гораздо чаще и резче — высказывался о тех «незамарашках», которые, хоть и разделяют неприязнь оппозиционеров к режиму, не торопятся их поддержать и остаются в сторонке: эдакие чистоплюи, ханжи в лакейских перчаточках. И если в строках «Гражданина поэта», нацеленных, так сказать, непосредственно на врага — на власть предержащих и прочих приближённых, струился фирменный саркастический яд Дмитрия Львовича, то там, где целью становился отсиживающийся в сторонке, вскипало простое человеческое раздражение. В том числе и в ответ на очевидное объяснение слабого гражданского отклика на манифесты Координационного Совета: ресурс политических холериков исчерпан, менее темпераментные граждане не поддерживают белоленточников потому, что не видят в них людей, способных предложить больше, чем славную бузу в хорошей компании… Дела минувшие, вспомнил только для полноты картины. Несмотря на то, что в колонке на «Эхе» Быков выводит свою неприязнь к тем, для кого «обе воюющие на Украине стороны одинаковы» из неспособности вышеозначенных провести нравственное различие между спорной метафорой (Киев) и откровенной пошлостью (Донецк) — неприязнь эта, как мне представляется, более системна: те, кто по каким-либо — не убедительным для Дмитрия Львовича, причинам не находит возможным выбрать сторону в конфликте, неприятны ему как явление. Враг (читай: режим) может быть сколь угодно мерзок — само благородство схватки его приподымает. Тот, кто от схватки уклонился, такой привилегии лишён.

Замечу, что «третья сторона» в представлении моём и Быкова, выглядит вообще-то по-разному. Для него это, видимо, зевака в пузырчатом трико, с сигареткой во рту, отстранённо наблюдающий за сварой. Для меня — прохожий, влезший в самую кучу-малу с увещеваниями и криками, и благополучно получающий трендюлей с обеих сторон. Ну, да это мелочи, детали.

По сути вот что. Текст Быкова неожиданно противоречив («неожиданно» в смысле — для Быкова это редкость, мне до сих пор такое не попадалось). За выпадом в сторону «надсхваточных» следуют такие, например, шпильки в адрес Киева: «оба парада — в Киеве и Донецке — эксплуатируют одни и те же воспоминания о Великой Отечественной, и эксплуатируют не без кощунства». Или: «По мирным жителям стреляют сегодня обе стороны, вешать на одну все военные преступления может только российская или украинская госпропаганда». Это, как ни крути, как ни пытайся проговорить скороговоркой, вполне себе внятная констатация: обе стороны замараны, на тех и на этих — кровь людей, которые не прикасались к оружию и в гробу видели всех политиков и командиров вместе взятых. И те, и эти врут, мельком признаёт Быков (надеюсь, слово «госпропаганда» Быков понимает так же, как и я).

Это упоминание обоюдного кощунства и того, что госпропаганда штампует мозги не только россиянам — что это, как не «надсхваточная позиция»? Отодвинутая на задний план и недоговорённая до полноценного высказывания — но это она и есть. Когда оценки обеим сторонам даются на основании неких абсолютных, лежащих вне конфликта, принципах, не по штабным шаблонам, где наши прекрасны со всех сторон, а враг — прислужник сатаны. В подобном пропагандистском ключе о параде в Донецке в своём фейсбуке написал Дмитрий Ольшанский — публицист, который выбрал сторону и воюет. Быкову — это, на мой взгляд, очевидно — в занятом им противоположном окопе тесно. Ну, не солдат он, не его это. Отсюда и проговорки. Но выбрав сторону, приходится воевать, что ж.

А всё-таки даже сама констатация, подобная той, что проскользнула у Быкова — огромная редкость для представителей общественного крыла, которое он представляет и на которое принято вешать ярлык «либералы» (позвольте и мне воспользоваться для краткости). Из недавнего вспомню, пожалуй, репортаж об украинских концертах, опубликованный Макаревичем на «Снобе», где так же вскользь, но с некоторым ещё подвывертом — упоминается о том, что работающие на Юго-Востоке волонтёры одинаково не любят дэнэровцев и нацгвардию (у Макаревича: «сепаратистов» и «пресловутых фашистов»). И ничего, что с подвывертом (думается мне, надсхваточному чистоплюю). Сказал ведь, не умолчал — уже зачёт. Или — пример с другого фланга: когда Захар Прилепин, в колонках своих неустанно закатывающий либералов в асфальт, призывает оставить Макаревича в покое — это тоже, хоть и временное, но состояние «над схваткой», когда отключаются рефлексы драки и включается — что? По мне — тот самый гуманизм, о котором нам так много рассказывали на уроках литературы. Он очень часто — над схваткой.

Проблема не всего либерального крыла, но главной его составляющей — интеллигенции, как мне представляется, состоит в том, что интеллигент снова решил выбрать из двух зол меньшее. Так было в девяносто шестом, когда спившийся президент и сопровождающий сие явление хаос показался меньшим злом, чем гипотетический коммунистический реванш. Так вышло и сегодня, когда «кровавый режим» — большее зло, чем бойцы Яроша и Коломойского, помноженные на сто (и, стало быть: «Какие такие бандеровцы?!»). Сегодня, на мой взгляд, такой подход катастрофически устарел. Потому что сегодня весь мир — Палестина. Когда плохие парни с автоматами стоят бок о бок с теми, кто не сделал никому ничего плохого, а плохих парней нужно убить, чтобы те не убили ваших близких — более того, когда мирные жители, которые не сделали ничего плохого, находятся в очень сложных, но отнюдь не антагонистических отношениях с плохими парнями, даже могут им симпатизировать — а всё равно оставаться мирными — в такой диспозиции становится невозможной, чудовищной не только война по старым правилам, с бомбёжками и танками, но и сам выбор стороны становится невозможной, чудовищно сложной задачей.

Зло и добро стянуты в такой замысловатый узел, что распутать и измерить: какое зло меньше, — часто не удаётся. Лично мне. Я сейчас про себя говорю. И про таких, как я — тех, кто раздражает Быкова своей невовлечённостью.

Самовлюблённых я бы здесь не искал, Дмитрий Львович. Это про другое. Чем хорош выбор стороны — сразу появляется ясность, цельность, последовательность (на каких бы аргументах ни была она выстроена). Свои — красным цветом, противник — синим… Не знаю, как любить себя за эклектичность и сбивчивость. А именно так формально и выглядит позиция тех, кто не влез ни в один из окопов в украинской бойне.

Донбасская трагедия научила ещё и этому: не бояться противоречий, не считать цельность за безусловное доказательство правоты. Кажется, это Гегель заметил: «Противоречие — критерий истины».

И — да, это реальный вынос мозга — эта необходимость каждый раз влезать во всё это по локоть и, выудив крупицы фактов под завалами информационной войны, пытаться каждому новому кровавому, за версту смердящему событию дать собственную оценку. Отдельную, на основании, повторюсь, абсолютных критериев, не заботясь о цельности картинки.

Всё окончательно прояснится потом, много позже. Хотелось бы, конечно, чтобы то, к чему приходится постоянно прислушиваться — что временами едва слышно — чтобы это оказалось совестью. Чтобы оказалось потом, что не спутал её голос ни с чьей агиткой и враньём. Поживём, знаете ли, увидим. Пока же необходимость каждый раз разбираться и оценивать реальность едва ли не на ощупь помогла понять: совесть работает только в полевых условиях, только применительно к каждому событию отдельно. Любые концепты про меньшее и большее зло, любой выбор «зато я на правильной стороне» — это про то, как совесть призвали на войну. Это небо над Аустерлицем, это глаза австийца, зарубленного Григорием Мелеховым.

Что ж, нужно, видимо, уточнить. Нет, я не говорю, что у Быкова нет совести. Прозвучало бы даже не гнусно — просто глупо. Вся публицистика Быкова пульсирует этим трепетным желанием не упустить тонкую нить, не сбиться с божественного диктанта. Но ошибка допущена. И она, как мне видится, ровно в том, о чём я уже сказал: в выборе стороны. Ошибка эта характерна для многих представителей современной российской интеллигенции.

Бессовестные — те не лезут за словом в карман, у них всё чётко. Тех, у кого совесть на месте — но кто ушёл воевать, выдают неожиданные умолчания. Провалы в мучительную тишину. В случае с либеральной оппозицией такая тишина обрушивается на вас, когда речь заходит об одесском Доме профсоюзов. А ещё — если сегодня, спустя месяцы после падения «Боинга», вы спросите о доказательствах причастности бойцов ДНР к его гибели «Боинга».

К слову, сам Быков про Дом профсоюзов не отмолчался. Но лучше бы отмолчался. То был совсем уж небывалый случай, когда его публицистическая муза дала такого петуха. На следующий день после одесского кошмара, думаю, зря были опубликованы эти жестокие своей легковесностью строчки: «…Вас в каждой смерти обвинят за то, что вы погнали вора».

Вот такая моя надсхваточность. И я уверен: если бы русская интеллигенция придерживалась подобной позиции — если бы не пошла воевать с бОльшим злом, назначив слетевший с катушек Киев столицей нового интеллигентского счастья — и сама интеллигенция, и всё российское, а также украинское общество пребывали бы сейчас в гораздо лучшей кондиции. А неудачные парады — ей-богу, дело десятое.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Константин Сазончик